Неточные совпадения
— Пойдем
ужинать! — сказала хозяйка, поднявшись с дивана, и выступила на середину
комнаты, закутывая
в шаль молодые продрогнувшие
свои члены.
— Не топай, — попросила Дуняша
в коридоре. — Они, конечно, повезли меня
ужинать, это уж — всегда! Очень любезные, ну и вообще… А все-таки — сволочь, — сказала она, вздохнув, входя
в свою комнату и сбрасывая с себя верхнее платье. — Я ведь чувствую: для них певица, сестра милосердия, горничная — все равно прислуга.
Чай он пил с ромом, за
ужином опять пил мадеру, и когда все гости ушли домой, а Вера с Марфенькой по
своим комнатам, Опенкин все еще томил Бережкову рассказами о прежнем житье-бытье
в городе, о многих стариках, которых все забыли, кроме его, о разных событиях доброго старого времени, наконец, о
своих домашних несчастиях, и все прихлебывал холодный чай с ромом или просил рюмочку мадеры.
Однажды, когда Привалов после
ужина ушел
в свою комнату и только что хотел посмотреть последнюю книжку журнала,
в дверях послышался осторожный стук.
Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто. Наконец она согласилась:
в назначенный день она должна была не
ужинать и удалиться
в свою комнату под предлогом головной боли. Девушка ее была
в заговоре; обе они должны были выйти
в сад через заднее крыльцо, за садом найти готовые сани, садиться
в них и ехать за пять верст от Ненарадова
в село Жадрино, прямо
в церковь, где уж Владимир должен был их ожидать.
Ужин в своем достоинстве ничем не уступал обеду. Гости отправились
в комнаты, для них отведенные, и на другой день поутру расстались с любезным хозяином, дав друг другу обещание вскоре снова увидеться.
Ужинают на воздухе, под липами, потому что
в комнатах уже стемнело. На столе стоят кружки с молоком и куски оставшейся от обеда солонины. Филанида Протасьевна отдает мужу отчет за
свой хозяйственный день.
Лука Назарыч, опомнившись, торопливо зашагал по плотине к господскому дому, а Терешка провожал его
своим сумасшедшим хохотом. На небе показался молодой месяц; со стороны пруда тянуло сыростью. Господский дом был ярко освещен, как и сарайная, где все окна были открыты настежь. Придя домой, Лука Назарыч отказался от
ужина и заперся
в комнате Сидора Карпыча, которую кое-как успели прибрать для него.
Присутствовавшие за
ужином дети совсем не слушали, что говорили большие. За день они так набегались, что засыпали сидя. У Нюрочки сладко слипались глаза, и Вася должен был ее щипать, чтобы она совсем не уснула. Груздев с гордостью смотрел на
своего молодца-наследника, а Анфиса Егоровна потихоньку вздыхала, вглядываясь
в Нюрочку. «Славная девочка, скромная да очестливая», — думала она матерински. Спать она увела Нюрочку
в свою комнату.
После обеда Груздев прилег отдохнуть, а Анфиса Егоровна ушла
в кухню, чтобы сделать необходимые приготовления к
ужину. Нюрочка осталась
в чужом доме совершенно одна и решительно не знала, что ей делать. Она походила по
комнатам, посмотрела во все окна и кончила тем, что надела
свою шубку и вышла на двор. Ворота были отворены, и Нюрочка вышла на улицу. Рынок, господский дом, громадная фабрика, обступившие завод со всех сторон лесистые горы — все ее занимало.
Уйдя с Ульрихом Райнером после
ужина в его
комнату, он еще убедительнее и жарче говорил с ним о других сторонах русской жизни, далеко забрасывал за уши
свою буйную гриву, дрожащим, нервным голосом, с искрящимися глазами развивал старику
свои молодые думы и жаркие упования.
Старики пошли коридором на женскую половину и просидели там до полночи.
В двенадцать часов
поужинали, повторив полный обед, и разошлись спать по
своим комнатам. Во всем доме разом погасли все огни, и все заснули мертвым сном, кроме одной Ольги Сергеевны, которая долго молилась
в своей спальне, потом внимательно осмотрела
в ней все закоулочки и, отзыбнув дверь
в комнату приехавших девиц, тихонько проговорила...
После обеда мы сейчас уходили
в свою комнату, куда
в шесть часов приносили нам чай; часов
в восемь обыкновенно
ужинали, и нас точно так же, как к обеду, вводили
в залу и сажали против дедушки; сейчас после
ужина мы прощались и уходили спать.
За
ужином Егор Егорыч по
своему обыкновению, а gnadige Frau от усталости — ничего почти не ели, но зато Сверстов все ел и все выпил, что было на столе, и, одушевляемый радостью свидания с другом, был совершенно не утомлен и нисколько не опьянел. Gnadige Frau скоро поняла, что мужу ее и Егору Егорычу желалось остаться вдвоем, чтобы побеседовать пооткровеннее, а потому, ссылаясь на то, что ей спать очень хочется, она попросила у хозяина позволения удалиться
в свою комнату.
После
ужина сейчас же все разошлись по
своим комнатам, и Муза Николаевна, утомленная трехдневной дорогой, заснула было крепчайшим сном, но часу
в первом ее вдруг разбудила горничная и проговорила испуганным голосом...
После сытного
ужина, за которым хозяин не слишком изнурял
свое греховное тело, Юрий, простясь с боярином, пошел
в отведенный ему покой. Алексей сказал ему, что Кирша ушел со двора и еще не возвращался. Милославский уже ложился спать, как вдруг запорожец вошел
в комнату.
В обширном покое, за дубовым столом, покрытым остатками
ужина, сидел Кручина-Шалонский с задушевным
своим другом, боярином Истомою-Турениным; у дверей
комнаты дремали, прислонясь к стене, двое слуг; при каждом новом порыве ветра, от которого стучали ставни и раздавался по лесу глухой гул, они, вздрогнув, посматривали робко друг на друга и, казалось, не смели взглянуть на окна, из коих можно было различить, несмотря на темноту, часть западной стены и сторожевую башню, на которых отражались лучи ярко освещенного покоя.
Когда Зинаида Федоровна по ночам, поджидая
своего Жоржа, неподвижно глядела
в книгу, не перелистывая страниц, или когда вздрагивала и бледнела оттого, что через
комнату проходила Поля, я страдал вместе с нею, и мне приходило
в голову — разрезать поскорее этот тяжелый нарыв, сделать поскорее так, чтобы она узнала все то, что говорилось здесь
в четверги за
ужином, но — как это сделать?
Нестор Игнатьевич взглянул на этот
ужин и, дунув на свечку, тихонько прошел
в свою комнату.
После
ужина, сидя
в саду,
в зарослях сирени, под окном Натальиной
комнаты, Никита услыхал над головою
своей задумчивые слова Пётра...
Часу
в двенадцатом за Кураевыми были присланы лошади, и они, несмотря на убедительные просьбы хозяйки — закусить чего-нибудь, уехали домой. Павел уехал вместе с теткою после
ужина. Придя
в свою комнату, он просидел с четверть часа, погруженный
в глубокую задумчивость, а потом принялся писать к сестре письмо. Оно было следующее...
10 октября,
в день
своего рождения, она, кажется, исполнила
свое намерение: за
ужином она много поила Павла вином, а потом пришла к нему
в комнату и очень долго там сидела.
Больной рыдал. Надзиратель отвернулся, чтобы приказать сторожам поскорее убирать остатки
ужина. Через полчаса
в больнице все уже спало, кроме одного человека, лежавшего нераздетым на
своей постели
в угловой
комнате. Он дрожал как
в лихорадке и судорожно стискивал себе грудь, всю пропитанную, как ему казалось, неслыханно смертельным ядом.
В столовую подали
ужинать. На большие столы без скатертей поставили по нескольку деревянных крашеных и золоченых мисок с жидкою пшенною кашицею; больные уселись на лавки; им раздали по ломтю черного хлеба. Ели деревянными ложками человек по восьми из одной миски. Некоторым, пользовавшимся улучшенной пищей, подали отдельно. Наш больной, быстро проглотив
свою порцию, принесенную сторожем, который позвал его
в его
комнату, не удовольствовался этим и пошел
в общую столовую.
После
ужина, во время которого граф похваливанием кушаний и аппетитом успел как-то рассеять несколько дурное расположение духа хозяйки, офицеры распрощались и пошли
в свою комнату. Граф пожал руку дяде, к удивлению Анны Федоровны, и ее руку, не цалуя, пожал только, пожал даже и руку Лизы, причем взглянул ей прямо
в глаза и слегка улыбнулся
своею приятной улыбкой. Этот взгляд снова смутил девушку.
Было уже очень поздно, когда расстались они совершенно добрыми друзьями, и придя
в свою комнату, студент застал на столе у себя газеты, сигары, папиросы и легкий
ужин с бутылкой вина.
После
ужина вдвоем с графом, за которым последний был очень весел и оживлен, подробно говорил о проекте нового каменного дома, который он намеревался начать строить
в Грузине нынешним летом, супруги разошлись по
своим комнатам.
Наталья Федоровна проводила дни
в своей комнате, гуляла и, встречаясь с мужем во время утреннего и вечернего чая, завтрака, обеда и
ужина, была по-прежнему ласкова и только чаще прежнего жаловалась на
свое нездоровье, но эти жалобы, ввиду близости Минкиной, не особенно трогали графа.
В Зиновьеве
ужинали рано. Княгиня почти ничего не ела. Ожидаемая после
ужина беседа с Никитой, по мере приближения ее момента, все сильнее и сильнее ее волновала. Наконец,
ужин кончился. Княжна Людмила, поцеловав у матери руку и получив ее благословение на сон грядущий, удалилась
в свою комнату. Княгиня направилась
в кабинет,
в соседней
комнате с которым помещалась ее спальня.
После
ужина всех призреваемых
в вышеозначенном отделении,
в 7 часов, положили спать. Каждая легла на
своей койке. Точно так же легли спать и те пять женщин, которые ночью скоропостижно умерли. Они легли на тех самых постелях и
в тех самых
комнатах,
в которых утром служанка Кирсанова нашла их мертвыми.