Неточные совпадения
«Да! она не простит и не может простить. И всего
ужаснее то, что
виной всему я, —
виной я, а не виноват. В этом-то вся драма, — думал он. — Ах, ах, ах!» приговаривал он с отчаянием, вспоминая самые тяжелые для себя впечатления из этой ссоры.
Еще полчаса тому, провожая домой Раскольникова, он был хоть и излишне болтлив, что и сознавал, но совершенно бодр и почти свеж, несмотря на
ужасное количество выпитого в этот вечер
вина.
Обучась пить
вино, я его всякий день пить избегал и в умеренности никогда не употреблял, но если, бывало, что меня растревожит,
ужасное тогда к питью усердие получаю и сейчас сделаю выход на несколько дней и пропадаю.
— Повествуют так, что пишет будто бы раз один благочинный высокопреосвященному владыке, что будто бы, говорит, так и так, этот попик
ужасная пьяница, — пьет
вино и в приходе не годится.
И вот, в час веселья, разгула, гордых воспоминаний о битвах и победах, в шуме музыки и народных игр пред палаткой царя, где прыгали бесчисленные пестрые шуты, боролись силачи, изгибались канатные плясуны, заставляя думать, что в их телах нет костей, состязаясь в ловкости убивать, фехтовали воины и шло представление со слонами, которых окрасили в красный и зеленый цвета, сделав этим одних —
ужасными и смешными — других, — в этот час радости людей Тимура, пьяных от страха пред ним, от гордости славой его, от усталости побед, и
вина, и кумыса, — в этот безумный час, вдруг, сквозь шум, как молния сквозь тучу, до ушей победителя Баязета-султана [Баязет-султан — Боязид 1, по прозвищу Йылдырым — «Молния» (1347–1402).
Но падение стен, причем это совершилось так безупречно плавно, что не заколебалось даже
вино в стакане, — выколотило из меня все чувства одним
ужасным ударом.
Премудрая доказывает умом и опытами, что «излишно строгое наказание не удерживает людей от злодеяний; что умеренное, но продолжительное, действует на душу сильнее жестокого, но маловременного; что законы исправительные и кроткие благотворнее строгих, искоренительных; что
ужасная привычка к казни ожесточает сердце и отнимает у Законодателя способы к исправлению нравов; что стыд должен быть главным его орудием; что не умеренность наказания, а совершенное упущение
вины рождает дерзость и необузданность» (81–91).
Она понимала лучше, чем студент, то, что с ним теперь происходило. Она знала, что у мужчин первые шаги в чувственной любви сопряжены с такими же
ужасными, болезненными ощущениями, как и первые затяжки опиумом для начинающих, как первая папироса, как первое опьянение
вином. И она знала также, что до нее он не сближался ни с одной женщиной, что она была для него первой, знала это по его прежним словам, чувствовала это по его дикой и суровой застенчивости, по его неловкости и грубости в обращении с ней.
Анна Петровна. Во всех пяти? Ах вы пьяница, пьяница! Да у вас в шкафу целое питейное заведение! Нужно, чтобы Александра Ивановна воротилась… Вы ей объясните как-нибудь… Я соперница не из
ужасных… Подельчива… Не в моих планах разводить вас… (Отпивает из бутылки.) А
вино вкусное… Идите-ка, выпьем немножко! Хотите? Выпьем да и больше пить не будем!
Да и гибель Смелого не дает покоя, я чувствую свою
вину, и на сердце у меня тяжесть,
ужасная тяжесть!
Но генерал и на этом не успокоился, потому что «институт» в скором времени «распался» по
вине одной «сильной дамы», подпустившей туда
ужасного, но обольстительного змия.
Вина же Гумилевского состояла в том, что он «увлекся духом христианина» и вообще был родствен по мыслям архимандриту Федору Бухареву, который все хотел примирить «православие с современностью», и достиг только того, что его стали называть «enfant terrible [
Ужасный ребенок (франц.).] православия».
Слово «поле» омрачило дом Образца, и без того несветлый; это слово отозвалось, будто удар ножа, в сердце Анастасии, знавшей, что она виновница
ужасной вражды между отцом ее и Мамоном и может быть
виною братниной смерти. Слово «поле» долго ходило по домам, как в наши дни ходит роковая карточка с черными каймами и с изображением мертвой головы. Прохожие, идя мимо домов Образца и Мамона, слышали уж в них пение по усопшем.
И заплакал он слезами притворными. Но страх его был искренен. Он боялся, чтобы Андрей Васильевич не умер в первый день заточения и чтобы смерти этой не причли ему в
вину. Зарезать, удушить, отравить — таких мер никогда не брал он с своими пленниками: он считал это грехом
ужасным. Обыкновенно морил он их медленною смертью в цепях, предоставляя срок жизни их богу: тут еще нет греха.
Властолюбивая и ничем не сдерживаемая, как все египтянки, она совершает над ним что-то
ужасное: он чувствует, как она его треплет так, что и земля колеблется под его ногами и стол дрожит под его головою, а кругом все грохочет, все полно огня и воды, огонь смешался с водою, и в таком неестественном соединении вместе наполняют открытую комнату, а мокрое небо, как гигантская тряпка, то нависнет, то вздуется, то рвется, то треплет, хлопая и по нем и по сосудам с
вином, и все разбивает вдребезги, все швыряет впотьмах — и блюда и кубки, и сопровождает свое неистовство звоном колокольчиков, пришитых к краям сдвижной занавески, и треском лопающейся мокрой шелковой материи.
Вино губит телесное здоровье людей, губит умственные способности, губит благосостояние семей и, что всего
ужаснее, губит душу людей и их потомство, и, несмотря на это, с каждым годом всё больше и больше распространяется употребление спиртных напитков и происходящее от него пьянство.
«Блажен, кто незнаком с
виною,
Кто чист младенчески душою!
Мы не дерзнем ему вослед;
Ему чужда дорога бед…
Но вам, убийцы, горе, горе!
Как тень, за вами всюду мы,
С грозою мщения во взоре,
Ужасные созданья тьмы.
А в «Чину» мне то показалось хорошо, что на всякое, «коей-либо вещи лишение» по сему духовному правилу указано «предлагать пред очеса
ужасный страх и устроить
вину богоухищренным образом».