Неточные совпадения
«После того, что произошло, я не могу более оставаться в вашем доме. Я
уезжаю и беру
с собою сына. Я не знаю законов и потому не знаю,
с кем из
родителей должен быть сын; но я беру его
с собой, потому что без него я не могу жить. Будьте великодушны, оставьте мне его».
Приветливо поздоровавшись
с отцом и даже особенно наведавшись о здоровье, он, не дождавшись, впрочем, окончания ответа
родителя, разом объявил, что чрез час
уезжает в Москву, совсем, и просит послать за лошадьми.
Кажется,
родитель ему и тогда не понравился; пробыл он у него недолго и
уехал поскорей, успев лишь получить от него некоторую сумму и войдя
с ним в некоторую сделку насчет дальнейшего получения доходов
с имения, которого (факт достопримечательный) ни доходности, ни стоимости он в тот раз от Федора Павловича так и не добился.
— Это я тогда по единому к вам дружеству и по сердечной моей преданности, предчувствуя в доме беду-с, вас жалеючи. Только себя больше вашего сожалел-с. Потому и говорил:
уезжайте от греха, чтобы вы поняли, что дома худо будет, и остались бы
родителя защитить.
Настоящую поэзию мистического ужаса впитывали мы на кухне в длинные зимние вечера, когда
родители уезжали в гости, а мы подолгу засиживались
с дворней.
Родители куда-то
уехали, братья, должно быть, спали, нянька ушла на кухню, и я остался
с одним только лакеем, носившим неблагозвучное прозвище Гандыло.
Но и эти родившиеся на Сахалине ждут только отъезда
родителей или мужей на материк, чтобы
уехать вместе
с ними.
— Какое к
родителям! — отвергнул, рассмеявшись, ополченец. — Ведь видели здесь, как она в одном экипаже
с офицером-то
уехала… Наконец их в Вильне кое-кто из здешних видел; они на одной квартире и жили.
Крапчик очень хорошо понимал, что все это совершилось под давлением сенатора и делалось тем прямо в пику ему; потом у Крапчика
с дочерью
с каждым днем все более и более возрастали неприятности: Катрин
с тех пор, как
уехал из губернского города Ченцов, и
уехал даже неизвестно куда, сделалась совершеннейшей тигрицей; главным образом она, конечно, подозревала, что Ченцов последовал за Рыжовыми, но иногда ей подумывалось и то, что не от долга ли карточного Крапчику он
уехал, а потому можно судить, какие чувства к
родителю рождались при этой мысли в весьма некроткой душе Катрин.
— Да ведь она года три тому назад, — начал уж шепотом рассказывать ополченец, — убегала от него
с офицером одним, так он, знаете, никому ни единым словом не промолвился о том и всем говорил, что она
уехала к
родителям своим.
Инсаров решился подождать еще более положительных известий, а сам начал готовиться к отъезду. Дело было очень трудное. Собственно, для него не предстояло никаких препятствий: стоило вытребовать паспорт, — но как быть
с Еленой? Достать ей паспорт законным путем было невозможно. Обвенчаться
с ней тайно, а потом явиться к
родителям… «Они тогда отпустят нас, — думал он. — А если нет? Мы все-таки
уедем. А если они будут жаловаться… если… Нет, лучше постараться достать как-нибудь паспорт».
Через неделю Алексей Степаныч взял отпуск, раскланялся
с Софьей Николавной, которая очень ласково пожелала ему счастливого пути, пожелала, чтобы он нашел
родителей своих здоровыми и обрадовал их своим приездом, — и полный радостных надежд от таких приятных слов, молодой человек
уехал в деревню, к отцу и матери.
Она немедленно
уехала к Бенису и часа через два опять приехала ко мне
с блистающим радостью лицом: доктора прямо от меня отправились в совет гимназии, где подписали общее свидетельство, в котором было сказано, что «совершенно соглашаясь
с мнением г-на доктора Бениса, они считают необходимым возвратить казенного воспитанника Аксакова на попечение
родителей в деревню; а к прописанному для больного декокту полагают нелишним прибавить такие-то медикаменты и предписать впоследствии крепительные холодные ванны».
Наконец все устроивается: Алеша
уезжает в деревню вместе
с Катей и ее семейством, Наташа решается идти к
родителям.
Ей не было и двух лет, когда ее мать, русская красавица из хорошей фамилии, увлекшаяся французом-танцором, отцом Маргариты, и вышедшая за него замуж без дозволения
родителей,
уехала от него
с другим избранником сердца, оставив дочь на руках отца.
«Сама зовет!.. А он-то как будет рад… Это судьба», — решила Ольга Ивановна и, переговорив
с родителями, которые тоже были тронуты последними письмами графини Надежды Корнильевны,
Уехала в Петербург.