Неточные совпадения
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла
в слободку». — «Кто же мне отопрет
дверь?» — сказал я,
ударив в нее ногою.
Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и поднес ее к носу мальчика: она озарила два белые глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица.
— Она за этой
дверью; только я сам нынче напрасно хотел ее видеть: сидит
в углу, закутавшись
в покрывало, не говорит и не смотрит: пуглива, как дикая серна. Я нанял нашу духанщицу: она знает по-татарски, будет ходить за нею и приучит ее к мысли, что она моя, потому что она никому не будет принадлежать, кроме меня, — прибавил он,
ударив кулаком по столу. Я и
в этом согласился… Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременно должно соглашаться.
Андрий
ударил вместо нее сильно
в дверь; раздался гул, показавший, что за
дверью был большой простор.
Он начинал даже бредить. С ним что-то вдруг сделалось, точно ему
в голову вдруг
ударило. Дуня вскочила и бросилась к
дверям.
За спиной его щелкнула ручка
двери. Вздрогнув, он взглянул через плечо назад, —
в дверь втиснулся толстый человек, отдуваясь, сунул на стол шляпу, расстегнул верхнюю пуговицу сюртука и, выпятив живот величиной с большой бочонок, легко пошел на Самгина, размахивая длинной правой рукой, точно собираясь
ударить.
Когда арестованные, генерал и двое штатских, поднялись на ступени крыльца и следом за ними волною хлынули во дворец люди, — озябший Самгин отдал себя во власть толпы, тотчас же был втиснут
в двери дворца, отброшен
в сторону и
ударил коленом
в спину солдата, — солдат, сидя на полу, держал между ног пулемет и ковырял его каким-то инструментом.
— Брось сковороду, пошла к барину! — сказал он Анисье, указав ей большим пальцем на
дверь. Анисья передала сковороду Акулине, выдернула из-за пояса подол,
ударила ладонями по бедрам и, утерев указательным пальцем нос, пошла к барину. Она
в пять минут успокоила Илью Ильича, сказав ему, что никто о свадьбе ничего не говорил: вот побожиться не грех и даже образ со стены снять, и что она
в первый раз об этом слышит; говорили, напротив, совсем другое, что барон, слышь, сватался за барышню…
Через четверть часа Захар отворил
дверь подносом, который держал
в обеих руках, и, войдя
в комнату, хотел ногой притворить
дверь, но промахнулся и
ударил по пустому месту: рюмка упала, а вместе с ней еще пробка с графина и булка.
— Ни с места! — завопил он, рассвирепев от плевка, схватив ее за плечо и показывая револьвер, — разумеется для одной лишь острастки. — Она вскрикнула и опустилась на диван. Я ринулся
в комнату; но
в ту же минуту из
двери в коридор выбежал и Версилов. (Он там стоял и выжидал.) Не успел я мигнуть, как он выхватил револьвер у Ламберта и из всей силы
ударил его револьвером по голове. Ламберт зашатался и упал без чувств; кровь хлынула из его головы на ковер.
Вскочила это она, кричит благим матом, дрожит: „Пустите, пустите!“ Бросилась к
дверям,
двери держат, она вопит; тут подскочила давешняя, что приходила к нам,
ударила мою Олю два раза
в щеку и вытолкнула
в дверь: „Не стоишь, говорит, ты, шкура,
в благородном доме быть!“ А другая кричит ей на лестницу: „Ты сама к нам приходила проситься, благо есть нечего, а мы на такую харю и глядеть-то не стали!“ Всю ночь эту она
в лихорадке пролежала, бредила, а наутро глаза сверкают у ней, встанет, ходит: „
В суд, говорит, на нее,
в суд!“ Я молчу: ну что, думаю, тут
в суде возьмешь, чем докажешь?
— Значит, она там! Ее спрятали там! Прочь, подлец! — Он рванул было Григория, но тот оттолкнул его. Вне себя от ярости, Дмитрий размахнулся и изо всей силы
ударил Григория. Старик рухнулся как подкошенный, а Дмитрий, перескочив через него, вломился
в дверь. Смердяков оставался
в зале, на другом конце, бледный и дрожащий, тесно прижимаясь к Федору Павловичу.
Ровно
в шесть часов, по знаку из дома,
ударяет наш жалкий колокол; у церковной ограды появляется толпа народа; раздается трезвон, и вслед за ним
в дверях церкви показывается процессия с образами, предшествуемая священником
в облачении.
Подошел к
двери. Она не отворяется, медную ручку ее нельзя повернуть. Взяв бутылку с молоком, я со всею силой
ударил по ручке. Бутылка разбилась, молоко облило мне ноги, натекло
в сапоги.
— Нет. Зачем же занята? Только у нее сегодня весь день болела голова: она проходила коридором, а
в это время экономка быстро открыла
дверь и нечаянно
ударила ее
в лоб, — ну и разболелась голова. Целый день она, бедняжка, лежит с компрессом. А что? или не терпится? Подождите, минут через пять выйдет. Останетесь ею очень довольны.
— Господа! — вдруг патетически воскликнул Ванька-Встанька, прервав пение и
ударив себя
в грудь. — Вот вижу я вас и знаю, что вы — будущие генералы Скобелев и Гурко, но и я ведь тоже
в некотором отношении военная косточка.
В мое время, когда я учился на помощника лесничего, все наше лесное ведомство было военное, и потому, стучась
в усыпанные брильянтами золотые
двери ваших сердец, прошу: пожертвуйте на сооружение прапорщику таксации малой толики spiritus vini, его же и монаси приемлют.
Вдруг
ударил по ступенькам палкой, побежал, отпер свою
дверь и через минуту вынес мне медных денег, все пятаки, и бросил их
в меня на лестницу.
Лакей остался
в дверях и сонно смотрел на Тетюева тупым нахальством настоящего лакея, что опять покоробило будущего министра. «Черт знает, что такое получается? Уж не хочет ли Прейн расстроить аудиенцию разными махинациями?» — мелькнуло
в голове Тетюева, но
в этот момент появился Прейн.
Ударив себя по лбу кулаком, он проговорил...
Ударил ли он шашкой слона или только замахнулся, но Мамлик остервенел и бросился за городовым, исчезнувшим
в двери будки. Подняв хобот, слон первым делом сорвал навес крыльца, сломал столбы и принялся за крышу, по временам поднимая хобот и трубя. Городовой пытался спастись
в заднее окно, но не мог вылезть: его толстая фигура застряла, и он отчаянно вопил о помощи.
— Ложа открыта! — произнес
в заключение Егор Егорыч, возводя глаза к небу и
ударив два раза масонским молотком, после чего последовал легкий стук
в заранее запертую
дверь гостиной.
Малюта вышел. Оставшись один, Максим задумался. Все было тихо
в доме; лишь на дворе гроза шумела да время от времени ветер, ворвавшись
в окно, качал цепи и кандалы, висевшие на стене, и они,
ударяя одна о другую, звенели зловещим железным звоном. Максим подошел к лестнице, которая вела
в верхнее жилье, к его матери. Он наклонился и стал прислушиваться. Все молчало
в верхнем жилье. Максим тихонько взошел по крутым ступеням и остановился перед
дверью, за которою покоилась мать его.
Как только он вышел
в сени с отворенной
дверью, его охватила росистая свежесть лунной ночи и
ударили в уши свисты и щелканье сразу нескольких соловьев из сада, примыкавшего к дому.
По вечерам Федосья приходила
в мою комнату, становилась у
двери и рассказывала какой-нибудь интересный случай из своей жизни: как ее три раза обкрадывали, как она лежала больная
в клинике, как ее
ударил на улице пьяный мастеровой, как она чуть не утонула
в Неве, как за нее сватался пьянчуга-чиновник и т. д.
Никита быстро отворил
дверь, грубо, обеими руками и коленом отпихнул Андрея Ефимыча, потом размахнулся и
ударил его кулаком по лицу. Андрею Ефимычу показалось, что громадная соленая волна накрыла его с головой и потащила к кровати;
в самом деле, во рту было солоно: вероятно, из зубов пошла кровь. Он, точно желая выплыть, замахал руками и ухватился за чью-то кровать, и
в это время почувствовал, что Никита два раза
ударил его
в спину.
Легла она
в постель рано, а уснула поздно. Снились ей все какие-то портреты и похоронная процессия, которую она видела утром; открытый гроб с мертвецом внесли во двор и остановились у
двери, потом долго раскачивали гроб на полотенцах и со всего размаха
ударили им
в дверь. Юлия проснулась и вскочила
в ужасе.
В самом деле, внизу стучали
в дверь, и проволока от звонка шуршала по стене, но звонка не было слышно.
Я не помню, как узнал Карлоне правду, но он ее узнал, и вот
в первый день праздника отец и мать Джулии, не выходившие даже и
в церковь, — получили только один подарок: небольшую корзину сосновых веток, а среди них — отрубленную кисть левой руки Карлоне Гальярди, — кисть той руки, которой он
ударил Джулию, Они — вместе с нею —
в ужасе бросились к нему, Карлоне встретил их, стоя на коленях у
двери его дома, его рука была обмотана кровавой тряпкой, и он плакал, точно ребенок.
В тот же день вечером, когда я стоял у
дверей сарая, где хранились машины, с крыши, на голову мне, упала черепица — по голове
ударило не сильно, но другая очень крепко — ребром по плечу, так, что левая рука у меня повисла.
И пусть
в дверях встанет Ольга, одетая
в белое, тогда он поднимется, обойдёт всю комнату и каждого человека с размаху
ударит по лицу, — пусть Ольга видит, что ему противны все они.
Я попятился назад
в переднюю, и тут он схватил свой зонтик и несколько раз
ударил меня по голове и по плечам;
в это время сестра отворила из гостиной
дверь, чтобы узнать, что за шум, но тотчас же с выражением ужаса и жалости отвернулась, не сказав
в мою защиту ни одного слова.
Но она ни о чем не думала и только плакала. Когда мягкий пушистый снег совсем облепил ее спину и голову и она от изнеможения погрузилась
в тяжелую дремоту, вдруг подъездная
дверь щелкнула, запищала и
ударила ее по боку. Она вскочила. Из отворенной
двери вышел какой-то человек, принадлежащий к разряду заказчиков. Так как Каштанка взвизгнула и попала ему под ноги, то он не мог не обратить на нее внимания. Он нагнулся к ней и спросил...
Чей-то узловатый кулак
ударил Глашу по уху, она упала
в дверь и, уже молча, на четвереньках поползла; и
дверь захлопнулась. Саша сузил глаза, отчего казалось, что он улыбается, оглядел всех и спросил...
Едва он сказал, по
двери ударили кулаком, — я, бывший к ней ближе других, открыл и увидел молодого человека небольшого роста,
в щегольском летнем костюме.
Но ему говорят, что пора служить… он спрашивает зачем! ему грозно отвечают, что 15-ти лет его отец был сержантом гвардии; что ему уже 16-ть, итак… итак… заложили бричку, посадили с ним дядьку, дали 20 рублей на дорогу и большое письмо к какому-то правнучетному дядюшке…
ударил бич, колокольчик зазвенел… прости воля, и рощи, и поля, прости счастие, прости Анюта!.. садясь
в бричку, Юрий встретил ее глаза неподвижные, полные слезами; она из-за
дверей долго на него смотрела… он не мог решиться подойти, поцеловать
в последний раз ее бледные щечки, он как вихорь промчался мимо нее, вырвал свою руку из холодных рук Анюты, которая мечтала хоть на минуту остановить его… о! какой зверской холодности она приписала мой поступок, как смело она может теперь презирать меня! — думал он тогда…
Однажды он показывал студентам больного манией величия: когда
в дверях аудитории явился этот длинный человек,
в белом одеянии,
в колпаке, похожем на чулок, я невольно усмехнулся, но он, остановясь на секунду рядом со мною, взглянул
в лицо мне, и я отскочил, — как будто он
ударил в сердце мое черным, но огненным острием своего взгляда.
Мне хотелось
ударить скрипача; чтоб не сделать этого, я сел на пол, подложив под себя кулаки, и велел ему положить деньги
в кассу. Он разгрузил карманы, пошел к
двери, но, остановясь, сказал идиотски-высоким и страшным голосом...
Ярость овладела Коротковым. Он взмахнул канделябром и
ударил им
в часы. Они ответили громом и брызгами золотых стрелок. Кальсонер выскочил из часов, превратился
в белого петушка с надписью «исходящий» и юркнул
в дверь. Тотчас за внутренними
дверями разлился вопль Дыркина: «Лови его, разбойника!» — и тяжкие шаги людей полетели со всех сторон. Коротков повернулся и бросился бежать.
Бурмистров посмотрел на
дверь, подошел к ней,
ударил ногой —
дверь тяжело отворилась. Он выглянул
в темный коридор, сурово крикнув...
Лодка злобно взвизгнула и бросилась вон. Бурмистрову показалось, что она
ударила его чем-то тяжелым и мягким сразу по всему телу,
в глазах у него заиграли зеленые и красные круги, он бессмысленно взглянул
в темную дыру
двери и, опустив руки вдоль тела, стал рассматривать Симу: юноша тяжело вытаскивал из-под кровати свое полуголое длинное тело, он был похож на большую ящерицу.
Я неловко и застенчиво сообщил ей новость. Аврора выслушала ее так спокойно, как будто она это знала, и отошла, не сказав мне ни одного слова. Непосредственно затем она вошла
в дом, и через минуту оттуда, из залы, послышались трудные упражнения на скрипке. За ними служанке не слыхать было, как снова
ударил дверной молоток. Я пошел и открыл
двери.
Тит должен был стоять у
дверей и, когда Лев Степанович
ударит в ладоши, подать ему графин кислых щей.
— Пустите, — сказал я, совершенно уверенный, что мы горим, и с размаху крепко
ударил плечом
в дверь.
Герасим поглядел на него, презрительно усмехнулся, опять
ударил себя
в грудь и захлопнул
дверь.
Калитка — скрып… Двор темен. По доскам
Идти неловко… Вот, насилу, сени
И лестница; но снегом по местам
Занесена. Дрожащие ступени
Грозят мгновенно изменить ногам.
Взошли. Толкнули
дверь — и свет огарка
Ударил в очи. Толстая кухарка,
Прищурясь, заграждает путь гостям
И вопрошает: «Что угодно вам?»
И, услыхав ответ красноречивый,
Захлопнув
дверь, бранится неучтиво…
В конце залы была большая
дверь из светлой желтой меди. Лишь только они подошли к ней, как соскочили со стен два рыцаря,
ударили копьями об щиты и бросились на черную курицу. Чернушка подняла хохол, распустила крылья… вдруг сделалась большая-большая, выше рыцарей, и начала с ними сражаться! Рыцари сильно на нее наступали, а она защищалась крыльями и носом. Алеше сделалось страшно, сердце
в нем сильно затрепетало, и он упал
в обморок.
Наконец однажды, ночью, после представления, на котором первый
в свете дрессировщик был освистан за то, что чересчур сильно
ударил хлыстом собаку, Менотти прямо сказал Норе, чтобы она немедленно убиралась от него ко всем чертям. Она послушалась, но у самой
двери номера остановилась и обернулась назад с умоляющим взглядом. Тогда Менотти быстро подбежал к
двери, бешеным толчком ноги распахнул ее и закричал...
Зевая и лениво всей пятерней почесывая
в затылке, из кельи уставщицы Аркадии выползла толстая, рябая, с подслеповатыми гноившимися глазами канонница. Неспешным шагом дошла она до часовенной паперти и перед иконой, поставленной над входной
дверью, положила семипоклонный начал… Потом медленно потянулась к полке, взяла с нее деревянный молот и
ударила в било… Заутреня!
Мы с графом вскочили… Захлопали почти одновременно несколько
дверей, и к нам
в комнату вбежала Ольга. Она была бледна, как снег, и дрожала, как струна, по которой сильно
ударили. Волосы ее были распущены, зрачки расширены. Она задыхалась и мяла между пальцами грудные сборки своего ночного пеньюара…
Лоренцита с трудом вырвалась от него, выхватила из его рук хлыст и, несколько раз со страшной силой
ударив его по лицу, кинулась из
дверей в коридор. Разъяренный Энрико бросился за ней и, догнав ее у входа на арену, еще раз схватил ее. Лоренцита закричала от боли и негодования.
«Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что-то страшно больно
ударило ее
в сердце. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услышав из-за
двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе».
— Она точно так же ничего не видала, и вдруг Лета рукой щелк по руке старика, — и с этим «Сумасшедший Бедуин» неожиданно
ударил Висленева по руке,
в которой была табакерка, табак взлетел; все, кроме отворотившейся Ларисы, невольно закрыли глаза. Водопьянов же
в эту минуту пронзительно свистнул и сумасшедшим голосом крикнул: «Сюда, малютка! здесь Испанский Дворянин!» — и с этим он сверкнул на Ларису безумными глазами, сорвал ее за руку с места и бросил к раскрытой
двери, на пороге которой стоял Подозеров.
Девочки ходили торжественные и притихшие, зная, что это совещание является неспроста, и что их ждет что-нибудь, новое и необычайное. Наконец, ровно
в девять часов вечера, когда большой колокол
ударил свой обычный призыв к чаю,
двери директорской комнаты распахнулись, и господин Орлик вышел
в столовую, где находились пансионерки.
В руках он нес большой темный мешок, перевязанный бечевкой. Лицо директора было сухо и серьезно.