Неточные совпадения
— Хочу и я вас потешить
спектаклем, Павел Семеныч. — Эй ты, ворона, пошел сюда! Да удостойте подвинуться поближе, Гаврила Игнатьич! — Это, вот
видите ли, Павел Семеныч, Гаврила; за грубость и в наказание изучает французский диалект. Я, как Орфей, смягчаю здешние нравы, только не песнями, а французским диалектом. — Ну, француз, мусью шематон, — терпеть не может, когда говорят ему: мусью шематон, — знаешь урок?
Вообще тогда, не раз участвуя в
спектаклях в разных провинциальных театрах, я никогда не
видел, чтобы играли по печатному экземпляру, и писанные — думаю, что с одного оригинала, именно такого же, какой я
видел у Песоцкого, — были во всех театрах.
Мария Николаевна дружила только с М. И. Свободиной, изредка в свободные вечера, по субботам, она бывала у нее. Иногда бывали и мы у нее. Я говорю «мы», то есть Свободина, Далматов и я. Редко заходил Казанцев, но, переговорив о театральных делах, исчезал, а Правдин жил где-то на окраине у знакомого немца, и его
видели мы только на
спектаклях и репетициях. Экономный немец, он избегал наших завтраков и ужинов.
Дни проводил я в этой тишине, в церковных сумерках, а в длинные вечера играл на бильярде или ходил в театр на галерею в своей новой триковой паре, которую я купил себе на заработанные деньги. У Ажогиных уже начались
спектакли и концерты; декорации писал теперь один Редька. Он рассказывал мне содержание пьес и живых картин, какие ему приходилось
видеть у Ажогиных, и я слушал его с завистью. Меня сильно тянуло на репетиции, но идти к Ажогиным я не решался.
А вот уже с лишком пятьдесят лет прошло, как я
видел этот
спектакль, и с тех пор даже не слыхивал об опере «Колбасники».
Года через два или три, именно в это число, я был в Бедрине и
видел денной и ночной
спектакль на открытом воздухе.
Во французском
спектакле я в первый раз
увидел водевиль «Кеттли» — и
увидел с наслаждением.
Кокошкин, пользуясь сильным авторитетом при театре, устроил нарочно для меня оба
спектакля: ему хотелось, чтоб я
видел Мочалова в тех ролях, в которых он хорош безукоризненно, и в самом деле Мочалов привел меня в изумление и восхищение.
На репетицию «Мизантропа» я не попал, по каким-то особенным обстоятельствам; но первое представление в бенефис Мочалову, бывшее 15 декабря, я
видел и не мог забыть этого
спектакля.
Мольер (вылезая из плаща). Молодец! Храбрая моя старуха, иди, я тебя поцелую. Разве можно начать последний
спектакль и не доиграть. Она понимает. Двенадцать лет ты со мной играешь, и, веришь ли, ни одного раза я тебя не
видел одетой, всегда ты голая.
Мадлена. Бог
видит, нет. Сегодня был мой последний
спектакль. Я устала… (Улыбается.) Я буду ходить в церковь.
Кроме Любского, затеявшего у себя благородный
спектакль, изображенного и выдержанного в совершенстве, кроме Волгина, грубого добряка, попадающего нечаянно в закулисный омут, вовсе ему чуждый и неизвестный, Волгина, который, по моему мнению, своим положением забавнее всех других лиц, — в этой комедии есть характер, задуманный весьма счастливо и выполненный прекрасно: это Посошков, человек умный, страстный любитель театра, сочинитель и актер, чувствующий, понимающий искусство, и только потому смешной и даже глупый, что ничего кроме искусства не
видит и не понимает.
Любители драмы и комедии стали готовиться к
спектаклю — но в их суете и беготне было что-то показное, подчеркнутое, — горожане ясно
видели это.
Не успел я опомниться от радости, что
видел Шушерина в роли Ксури, как судьба приготовила мне другой
спектакль, о котором не могло мне и во сне присниться.
Я мог бы отложить этот
спектакль до осени; но теперь ты здесь и, конечно, будешь рад
увидеть меня на сцене.
Прошел великий пост и святая неделя, начались
спектакли, но никакой луч надежды не мелькал в моей голове
увидеть Шушерина на сцене прежде его бенефиса, и то надо было приехать для этого зимою в Москву.
Была масленица. Мы с Настасьей Петровной едва достали билет на вечерний
спектакль. Давали «Эсмеральду», которую ей давно хотелось
видеть.
Спектакль шел очень хорошо и, по русскому театральному обычаю, окончился очень поздно. Ночь была погожая, и мы с Настасьей Петровной пошли домой пешком. Дорогою я заметил, что моя винокурша очень задумчива и часто отвечает невпопад.
— Нет-с, мы не водевили будем играть, но, как люди образованные, можем сыграть пиесы из хорошего круга. Я предлагаю мою комедию, которую все вы знаете и которая некоторым образом одобрена вами, а в заключение
спектакля мы дадим несколько явлений из «Женитьбы» Гоголя — пресмешной фарс, я
видел его в Москве и хохотал до упаду.
— Ах ты, жалкое создание, в тебе целый дьявол ревности сидит, ты ничего не
видишь, ничего не понимаешь. Это благородный
спектакль, — вбей хоть ты это-то в свою голову: тут благородные дамы и девицы. Неужели же они и повесятся мне на шею? Они, я думаю, и говорить-то не станут со мной.
Мы даём благотворительные балы, разыгрываем благотворительные лотереи, составляем благородные
спектакли, тоже благотворительные: можно ли не
видеть в этом высоких стремлений, чуждых материального расчёта?
Однажды — не помню почему —
спектакля не было. Стояла скверная погода. В десять часов вечера я уже лежал на моем диване и в темноте прислушивался, как дождь барабанит в деревянную крышу. Вдруг где-то за кулисами послышался шорох, шаги, потом грохот падающих стульев. Я засветил огарок, пошел навстречу и
увидел пьяного Нелюбова-Ольгина, который беспомощно шарашился в проходе между декорациями и стеной театра.
Увидев меня, он не испугался, но спокойно удивился...
Мы действительно
видели, как эти артистки сейчас же после
спектакля уехали кататься с драгунскими офицерами, и любезно сообщили об этом Альтшиллеру. Он схватился за голову и заметался по сцене.
Мы уселись на обыкновенных своих местах в гостиной, и она поспешила предуведомить меня, что сегодня после обеда будет у них Лабзин, что меня представят ему и что если я ему понравлюсь, то он пригласит меня к себе и на домашний
спектакль, который скоро будет в доме Черевина, что она очень хорошо
видит их намерение завлечь меня в общество, которого она терпеть не могла, и при этом случае откровенно и неблагосклонно выражалась обо всех его членах, называя одних сумасшедшими, а других дураками.
Напрасно я уверял ее, что зрители сидели так близко от сцены, что не было возможности подрисовываться, и что я
видел Катерину Петровну после
спектакля в гостиной: моих доказательств не хотели и слушать.
Говорилось в десятую тысячу раз о побеге Сони Кузьменко, строились бесконечные предположения на этот счет да проектировали предстоящий
спектакль. До сих пор приютки
видели только два зрелища, часто повторяемые в праздничные дни: туманные картины с пояснениями да пресловутый кинематограф. Теперь же предстояло нечто совершенно новое и захватывающе интересное —
спектакль…
Приму и это. Еще не нарекла меня своим именем Земля, и не знаю, кто я: Каин или Авель? Но принимаю жертву, как принимаю и убийство. Всюду за тобою и всюду с тобою, человече. Будем сообща вопить с тобою в пустыне, зная, что никто нас не услышит… а может, и услышит кто-нибудь? Вот
видишь: я уже вместе с тобою начинаю верить в чье-то Ухо, а скоро поверю и в треугольный Глаз… ведь не может быть, честное слово, чтобы такой концерт не имел слушателя, чтобы такой
спектакль давался при пустом зале!
Он взялся за палочку, и «чужие» музыканты
увидели лицо с молниями и тучами. Молний было много. И немудрено: репетиций не было, и пришлось начинать блистать своим искусством прямо со
спектакля.
Но все-таки я не видал до зимы 1860–1861 года ни одного замечательного
спектакля, который можно бы было поставить рядом с тем, что я
видел в московском Малом театре еще семь-восемь лет перед тем.
Вейнберга я в эту зиму 1860–1861 года (или в следующую)
видел актером всего один раз, в пьесе"Слово и дело"на любительском
спектакле, в какой-то частной театральной зале.
Тогда была еще блистательная пора оперы: Тамберлик, Кальцоляри, Лаблаш, Демерик, Бозио, Дебассини. В этот
спектакль зала показалась нам особенно парадной. И на верхах нас окружала публика, какую мы не привыкли
видеть в парадизе. Все смотрело так чопорно и корректно. Учащейся молодежи очень мало, потому и гораздо меньше крика и неистовых вызываний, чем в настоящее время.
Квартира при пробирной палате была обширная, с просторной залой, и в ней я впервые участвовал в
спектаклях, которые устраивались учениками школы топографов, помещавшейся в том же казенном доме. Как во времена Шекспира, и женские роли у нас исполняли подростки-ученики. Мы сладили"Женитьбу"и даже второй акт из"Свадьбы Кречинского", причем я играл в гоголевской комедии Кочкарева, а тут — Расплюева. Пьеса Сухово-Кобылина была еще внове, и я успел
видеть ее в Москве в одну из вакационных поездок домой.
—
Вижу, голубчик,
вижу!.. Вот что я вам скажу… Много у меня времени нет… Знаете наше дело… Репетиции,
спектакли… Я каждый день занята… А вот после репетиции… раз, другой… в неделю.
Чехов писал об этом
спектакле в «Осколках московской жизни»: «
Видели мы и обоняли „Чад жизни“ — драму известного московского франта и салонного человека, Б.
Это был последний
спектакль, который мы
видели вместе…
— Извольте
видеть, мой бесценный, мы с одним добрым человечком устроили благородный
спектакль в пользу одного благородного семейства. Уж это не из той мелочи, для которой я на днях хлопотала и которой вы так великодушно помогли — подымай выше! Я принимаю в этом
спектакле участие, играю роль сварливой барыни с язычком, как бритва,
видите, роль совершенно по мне.
Не правда ли, преизрядная чепуха? А все оттого, что посещаешь одни иноязычные
спектакли, да и в русский театр попадешь, так
видишь тоже иностранные пьесы, переделанные на русские нравы, а сюжеты этих пьес столько же пристали к русским нравам, сколь к корове пристало седло.
Придворные, приглашенные на первый
спектакль, были вполне уверены, что
увидят итальянскую комедию.
Такое участие приносило, кроме удовольствия
видеть свой кумир на сцене, и известную выгоду устроителям, так как билеты на
спектакли любителей, или как их прозвали «губителей», в описываемое время, при существовании монополий казенных театров, считались бесплатными и должны были продаваться под сурдинку, среди знакомых, причем всучивались имевшим неосторожность познакомиться хотя мимоходом с «любителем», что называется, наступая на горло, Гаринова же обыкновенно распродавала их массу, много отдавала даром, платя из своего кармана и, кроме того, никогда не отказывала в деньгах для устройства
спектакля.