Неточные совпадения
Увидев Алексея Александровича с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною фигурой, в круглой шляпе, с немного-выдающеюся спиной, он поверил в него и испытал неприятное чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий в этом источнике
собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду.
Не дупель, а бекас вырвался из-под
собаки. Левин повел ружьем, но в то самое время как он целился, тот самый звук шлепанья по воде усилился, приблизился, и к нему присоединился голос Весловского, что-то странно громко кричавшего. Левин
видел, что он берет ружьем сзади бекаса, но всё-таки выстрелил.
И на лице Вронского, всегда столь твердом и независимом, она
видела то поразившее ее выражение потерянности и покорности, похожее на выражение умной
собаки, когда она виновата.
Вошедши на двор,
увидели там всяких
собак, и густопсовых, и чистопсовых, всех возможных цветов и мастей: муругих, черных с подпалинами, полво-пегих, муруго-пегих, красно-пегих, черноухих, сероухих…
Огонь потух; едва золою
Подернут уголь золотой;
Едва заметною струею
Виется пар, и теплотой
Камин чуть дышит. Дым из трубок
В трубу уходит. Светлый кубок
Еще шипит среди стола.
Вечерняя находит мгла…
(Люблю я дружеские враки
И дружеский бокал вина
Порою той, что названа
Пора меж волка и
собаки,
А почему, не
вижу я.)
Теперь беседуют друзья...
Один только раз Тарас указал сыновьям на маленькую, черневшую в дальней траве точку, сказавши: «Смотрите, детки, вон скачет татарин!» Маленькая головка с усами уставила издали прямо на них узенькие глаза свои, понюхала воздух, как гончая
собака, и, как серна, пропала,
увидевши, что козаков было тринадцать человек.
— Слушай, Янкель! — сказал Тарас жиду, который начал перед ним кланяться и запер осторожно дверь, чтобы их не
видели. — Я спас твою жизнь, — тебя бы разорвали, как
собаку, запорожцы; теперь твоя очередь, теперь сделай мне услугу!
— А пан разве не знает, что Бог на то создал горелку, чтобы ее всякий пробовал! Там всё лакомки, ласуны: шляхтич будет бежать верст пять за бочкой, продолбит как раз дырочку, тотчас
увидит, что не течет, и скажет: «Жид не повезет порожнюю бочку; верно, тут есть что-нибудь. Схватить жида, связать жида, отобрать все деньги у жида, посадить в тюрьму жида!» Потому что все, что ни есть недоброго, все валится на жида; потому что жида всякий принимает за
собаку; потому что думают, уж и не человек, коли жид.
Я надел тулуп и сел верхом, посадив за собою Савельича. «Вот
видишь ли, сударь, — сказал старик, — что я недаром подал мошеннику челобитье: вору-то стало совестно, хоть башкирская долговязая кляча да овчинный тулуп не стоят и половины того, что они, мошенники, у нас украли, и того, что ты ему сам изволил пожаловать; да все же пригодится, а с лихой
собаки хоть шерсти клок».
Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб больше не растет, если его человеческий глаз
увидит; верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и
собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
— Нет, зачем; скажи, что кланяться велел, больше ничего не нужно. А теперь я опять к моим
собакам. Странно! хочу остановить мысль на смерти, и ничего не выходит.
Вижу какое-то пятно… и больше ничего.
— Через тридцать лет Пращев с женой, дочерью и женихом ее сидели ночью в саду своем. Залаяла
собака, бросилась в кусты. Пращев — за нею и
видит: стоит в кустах Середа, отдавая ему честь. «Что, Середа, настал день смерти моей?» — «Так точно, ваше благородие!»
— Это, брат, ты врешь, — возразил Иван, как будто трезвея. — Ошибаешься, — поправил он. — Все понимают, что им надо понять. Тараканы, мыши… мухи понимают,
собаки, коровы. Люди — все понимают. Дай мне выпить чего-нибудь, — попросил он, но,
видя, что хозяин не спешит удовлетворить его просьбу, — не повторил ее, продолжая...
Клим испугался,
увидев наклонившееся и точно падающее на него лицо с обостренными скулами и высунутым вперед, как у
собаки, подбородком; схватясь рукою за перила, он тоже медленно стал спускаться вниз, ожидая, что Варавка бросится на него, но Борис прошел мимо, повторив громче, сквозь зубы...
Прежде, бывало, ее никто не видал задумчивой, да это и не к лицу ей: все она ходит да движется, на все смотрит зорко и
видит все, а тут вдруг, со ступкой на коленях, точно заснет и не двигается, потом вдруг так начнет колотить пестиком, что даже
собака залает, думая, что стучатся в ворота.
За ними кинулись, хватая их за пятки, две
собаки, которые, как известно, не могут равнодушно
видеть бегущего человека.
«Добрый! — думала она, —
собак не бьет! Какая же это доброта, коли он ничего подарить не может! Умный! — продолжала она штудировать его, — ест третью тарелку рисовой каши и не замечает! Не
видит, что все кругом смеются над ним! Высоконравственный!..»
— Болен, друг, ногами пуще; до порога еще донесли ноженьки, а как вот тут сел, и распухли. Это у меня с прошлого самого четверга, как стали градусы (NB то есть стал мороз). Мазал я их доселе мазью,
видишь; третьего года мне Лихтен, доктор, Едмунд Карлыч, в Москве прописал, и помогала мазь, ух помогала; ну, а вот теперь помогать перестала. Да и грудь тоже заложило. А вот со вчерашнего и спина, ажно
собаки едят… По ночам-то и не сплю.
Надо было
видеть, как она схватит пребольшую
собаку и начнет так поворачивать и кусать ее, что та с визгом едва вывернется из лап ее и бежит спрятаться.
Тут же встретила нас и его жена, каначка, седая, смуглая, одетая в синее бумажное платье, с платком на голове, как наши бабы. Особо выстроена была тоже хижина, где эта чета обедала: по крайней мере, заглянув, я
видел там посуду, стол и разную утварь. Две
собаки, с повисшими хвостами и головами, встретили тоже нас.
Мистер Бен после подтвердил слова его и прибавил, что гиен и шакалов водится множество везде в горах, даже поблизости Капштата. Их отравляют стрихнином. «И тигров тоже много, — говорил он, — их еще на прошлой неделе
видели здесь в ущелье. Но здешние тигры мелки, с большую
собаку». Это видно по шкурам, которые продаются в Капштате.
Корвет перетянулся, потом транспорт, а там и мы, но без помощи японцев, а сами, на парусах. Теперь ближе к берегу. Я целый день смотрел в трубу на домы, деревья. Все хижины да дрянные батареи с пушками на развалившихся станках.
Видел я внутренность хижин: они без окон, только со входами;
видел голых мужчин и женщин, тоже голых сверху до пояса: у них надета синяя простая юбка — и только. На порогах, как везде, бегают и играют ребятишки; слышу лай
собак, но редко.
По деревьям во множестве скакали зверки, которых здесь называют бурундучками, то же, кажется, что векши, и которыми занималась пристально наша
собака да кучер Иван.
Видели взбегавшего по дереву будто бы соболя, а скорее черную белку. «Ах, ружье бы, ружье!» — закричали мои товарищи.
Я ушел, оставя его разведываться как знает, и только издали
видел, как он, точно медведь среди стаи
собак, отбивался от китайцев, колотя их по протянутым к нему рукам.
Видел, как
собака лежит-лежит на солнышке и задремлет (Бахарев изобразил, как дремлет на солнце
собака)…
Видишь, какая я злая
собака, которую ты сестрой своею назвал!
Но
собака не унималась и жалась к нему так, что мешала идти. Оказалось, что поблизости был тигр.
Увидев человека, он спрятался за дерево. По совершенной случайности вышло так, что Дерсу направился именно к тому же дереву.
Не
видя ничего подозрительного, Дерсу решил, что
собака боится медвежьего следа, и без опаски пошел дальше.
Гольд стал говорить о том, что тигру дано в тайге много корма и запрещено нападать на человека. Этот тигр следил кабанов, но по пути
увидел людей, напал на наш бивак и украл
собаку.
Амагинский район заслуживает внимания натуралиста и в зоогеографическом отношении. Например, белогрудый медведь с юга доходит только до реки Кулумбе. Тигры появляются периодически. Пантер никто не встречал, и за семь лет староверы только один раз
видели следы ее на скалах, но они не уверены, была ли то пантера или молодой тигр. Шакалоподобные «дикие
собаки» встречаются весьма редко.
Оказалось, что первым проснулся Дерсу; его разбудили
собаки. Они все время прыгали то на одну, то на другую сторону костра. Спасаясь от тигра, Альпа бросилась прямо на голову Дерсу. Спросонья он толкнул ее и в это время
увидел совсем близко от себя тигра. Страшный зверь схватил тазовскую
собаку и медленно, не торопясь, точно понимая, что ему никто помешать не может, понес ее в лес. Испуганная толчком, Альпа бросилась через огонь и попала ко мне на грудь. В это время я услышал крик Дерсу.
Собаки тотчас переплыли на другую сторону, но,
видя, что мы не переходим, вернулись обратно.
Ночью я плохо спал. Почему-то все время меня беспокоила одна и та же мысль: правильно ли мы идем? А вдруг мы пошли не по тому ключику и заблудились! Я долго ворочался с боку на бок, наконец поднялся и подошел к огню. У костра сидя спал Дерсу. Около него лежали две
собаки. Одна из них что-то
видела во сне и тихонько лаяла. Дерсу тоже о чем-то бредил. Услышав мои шаги, он спросонья громко спросил: «Какой люди ходи?» — и тотчас снова погрузился в сон.
Вдруг за поворотом речки я
увидел какое-то животное, похожее на
собаку, только выше ростом.
Сна как не бывало. На биваке поднялся шум. Голоса людей смешивались с лаем
собак. Каждый старался рассказать, что он
видел. Загурский говорил, что
видел кабана, а Туртыгин спорил и доказывал, что это был медведь.
Собаки отбегали от костра, лаяли, но тотчас же возвращались обратно. Только перед рассветом они немного успокоились.
Снимание шкуры с убитого животного отняло у нас более часа. Когда мы тронулись в обратный путь, были уже глубокие сумерки. Мы шли долго и наконец
увидели огни бивака. Скоро между деревьями можно было различить силуэты людей. Они двигались и часто заслоняли собой огонь. На биваке
собаки встретили нас дружным лаем. Стрелки окружили пантеру, рассматривали ее и вслух высказывали свои суждения. Разговоры затянулись до самой ночи.
Тогда я вернулся назад и пошел в прежнем направлении. Через полчаса я
увидел огни бивака. Яркое пламя освещало землю, кусты и стволы деревьев. Вокруг костров суетились люди. Вьючные лошади паслись на траве; около них разложены были дымокуры. При моем приближении
собаки подняли лай и бросились навстречу, но, узнав меня, сконфузились и в смущении вернулись обратно.
Через 2 часа темное небо начало синеть. Можно было уже рассмотреть противоположный берег и бурелом на реке, нанесенный водою. Мы пошли на то место, где
видели зверя. На песке около воды были ясно видны отпечатки большой кошачьей лапы. Очевидно, тигр долго бродил около бивака с намерением чем-нибудь поживиться, но
собаки почуяли его и забились в палатку.
Подойдя осторожно к обрыву, я заглянул вниз и
увидел 2 енотовидных
собак.
Вдруг
собака моя бросилась вперед и яростно залаяла. Я поднял голову и невдалеке от себя
увидел какую-то фигуру.
До слуха моего донесся шорох. Скоро я
увидел и виновника шума — это была енотовидная
собака — животное, занимающее среднее место между
собаками, куницами и енотами. Тело ее, длиною около 80 см, поддерживается короткими ногами, голова заостренная, хвост длинный, общая окраска серая с темными и белесоватыми просветами, шерсть длинная, отчего животное кажется больше, чем есть на самом деле.
Через час я вернулся к своим. Марченко уже согрел чай и ожидал моего возвращения. Утолив жажду, мы сели в лодку и поплыли дальше. Желая пополнить свой дневник, я спросил Дерсу, следы каких животных он
видел в долине Лефу с тех пор, как мы вышли из гор и начались болота. Он отвечал, что в этих местах держатся козули, енотовидные
собаки, барсуки, волки, лисицы, зайцы, хорьки, выдры, водяные крысы, мыши и землеройки.
Для уборки рыбы природа позаботилась прислать санитаров в лице медведей, кабанов, лисиц, барсуков, енотовидных
собак, ворон, сизоворонок, соек и т.д. Дохлой кетой питались преимущественно птицы, четвероногие же старались поймать живую рыбу. Вдоль реки они протоптали целые тропы. В одном месте мы
увидели медведя. Он сидел на галечниковой отмели и лапами старался схватить рыбу.
— С жиру,
собаки, бесятся! — говорил он. — Сидели б, бестии, покойно у себя, благо мы молчим да мирволим.
Видишь, важность какая! поругались — да и тотчас начальство беспокоить. И что вы за фря такая? Словно вам в первый раз — да вас назвать нельзя, не выругавши, — таким ремеслом занимаетесь.
При магазине была колбасная; чтобы иметь товар подешевле, хозяин заблаговременно большими партиями закупал кишки, и они гнили в бочках, распространяя ужасную вонь. По двору носилась злющая
собака, овчарка Енотка, которая не выносила полицейских. Чуть
увидит полицейского — бросается. И всякую
собаку, забежавшую на двор, рвала в клочья.
Притаившись, я соображал: пороть — значит расшивать платья, отданные в краску, а сечь и бить — одно и то же, видимо. Бьют лошадей,
собак, кошек; в Астрахани будочники бьют персиян, — это я
видел. Но я никогда не видал, чтоб так били маленьких, и хотя здесь дядья щелкали своих то по лбу, то по затылку, — дети относились к этому равнодушно, только почесывая ушибленное место. Я не однажды спрашивал их...
Часто, отправляясь на Сенную площадь за водой, бабушка брала меня с собою, и однажды мы
увидели, как пятеро мещан бьют мужика, — свалили его на землю и рвут, точно
собаки собаку. Бабушка сбросила ведра с коромысла и, размахивая им, пошла на мещан, крикнув мне...
—
Видела я во сне отца твоего, идет будто полем с палочкой ореховой в руке, посвистывает, а следом за ним пестрая
собака бежит, трясет языком. Что-то частенько Максим Савватеич сниться мне стал, — видно, беспокойна душенька его неприютная…
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и
видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит
собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает на землю и хватает
собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
Около юрт обыкновенно стоят сушильни с рыбой, распространяющей далеко вокруг промозглый, удушливый запах; воют и грызутся
собаки; тут же иногда можно
увидеть небольшой сруб-клетку, в котором сидит молодой медведь: его убьют и съедят зимой на так называемом медвежьем празднике.