Неточные совпадения
Он пошел в залу, толкнув плечом
монахиню,
видел, что она отмахнулась от него четками, но не извинился. Пианист отчаянно барабанил русскую; в плотном, пестром кольце людей, хлопавших ладонями в такт музыке, дробно топали две пары ног, плясали китаец и грузин.
Услужливые старухи отправили ее было уже туда, куда и Петро потащился; но приехавший из Киева козак рассказал, что
видел в лавре
монахиню, всю высохшую, как скелет, и беспрестанно молящуюся, в которой земляки по всем приметам узнали Пидорку; что будто еще никто не слыхал от нее ни одного слова; что пришла она пешком и принесла оклад к иконе Божьей Матери, исцвеченный такими яркими камнями, что все зажмуривались, на него глядя.
На монастырской площадке тоже все успокоилось, и жизнь стала входить в обычную колею. На широкое крыльцо кляштора выглянули старые
монахини и,
видя, что все следы наваждения исчезли, решили докончить прогулку. Через несколько минут опять степенно закружились вереницы приютянок в белых капорах, сопровождаемые степенными сестрами — бригитками. Старуха с четками водворилась на своей скамье.
Последнее рассуждение Михаила Михайлыча Егор Егорыч прослушал нахмурившись: не
монахиню, не черноризную низкопоклонницу и притворщицу желал бы он
видеть в Сусанне, а масонку, умеющую практиковать умное делание.
На крыльце стояла высокая женщина в тёмном платье, гладко причёсанная, бледная и строгая, точно
монахиня. Было в ней также что-то общее с ненастным днём — печальное и настойчивое. Она
видела Кожемякина в окне и, наверное, догадалась, что он хозяин дома, но не поклонилась ему.
Войдешь в него, когда он росой окроплен и весь горит на солнце… как риза, как парчовый, — даже сердце замирает, до того красиво! В третьем году цветочных семян выписали почти на сто рублей, — ни у кого в городе таких цветов нет, какие у нас. У меня есть книги о садоводстве, немецкому языку учусь. Вот и работаем, молча, как
монахини, как немые. Ничего не говорим, а знаем, что думаем. Я — пою что-нибудь. Перестану, Вася, кричит: «Пой!» И
вижу где-нибудь далеко — лицо ее доброе, ласковое…
Из окна Яков
видел, что теперь по двору рядом с тёткой ходит Вера Попова, вся в чёрном, как
монахиня, и Ольга снова рассказывает возвышенным голосом...
— Думаешь, не стыдно мне было позвать тебя? — говорит она, упрекая. — Этакой красивой и здоровой — легко мне у мужчины ласку, как милостыню, просить? Почему я подошла к тебе?
Вижу, человек строгий, глаза серьёзные, говорит мало и к молодым
монахиням не лезет. На висках у тебя волос седой. А ещё — не знаю почему — показался ты мне добрым, хорошим. И когда ты мне злобно так первое слово сказал — плакала я; ошиблась, думаю. А потом всё-таки решила — господи, благослови! — и позвала.
Но если он не умер, если
Тебя пустые обманули слухи?..
Но если станет он искать тебя,
Чтоб к алтарю вести невестою своей,
И вдруг
увидит в черном покрывале
В ряду
монахинь — что с ним будет?
Ужели ты об нем не пожалеешь?
Не пожалеешь ты о счастии,
Которого б могла дождаться?..
Какая слабость! — где твое терпенье?..
Над таким положением поневоле задумаешься горько и тяжко, и мы помним, как болезненно сжалось наше сердце, когда Лаврецкий, прощаясь с Лизой, сказал ей: «Ах, Лиза, Лиза! как бы мы могли быть счастливы!» — и когда она, уже смиренная
монахиня в душе, ответила: «Вы сами
видите, что счастье зависит не от нас, а от бога», и он начал было: «Да потому что вы…», и не договорил…
Там духовник с причетниками совершал богослужение для нее одной, и в это время церковные двери запирались, чтобы не мог зайти кто-либо из посторонних и
увидеть таинственную
монахиню.
А раз, это было давно, когда весь институт стоял на молитве в зале, вдруг в силюльках послышался какой-то шум, потом плач и все институтки, как один человек,
увидели тень высокой, черной
монахини, которая прошла мимо круглого окна в коридорчик верхних силюлек и, спустившись с лестницы, пропала внизу.