Неточные совпадения
— Вот именно! В этом их несчастие. Если,
видите вы, в пищу ребенка прибавлять понемногу меди, это задерживает рост его костей, и он будет
карликом, а если отравлять человека золотом — душа у него становится маленькая, мертвенькая и серая, совсем как резиновый мяч ценою в пятачок…
Карлик видел эту слезу и, поняв ее во всем ее значении, тихонько перекрестился. Эта слеза облегчила грудь Савелия, которая становилась тесною для сжатого в ней горя. Он мощно дунул пред собою и, в ответ на приглашение
карлика сесть в его бричку, отвечал...
— Боже, да это плодомасовские
карлики! — Не может быть! — Смотрите сами! — Точно, точно! — Да как же вон Николай-то Афанасьич,
видите,
увидел нас и кланяется, а вон и Марья Афанасьевна кивает.
Карлик видел это и не спеша заиграл на собственных нотах Савелия. Николай Афанасьич заговорил, как велико и отрадно значение этого мирского заступничества, и затем перешел к тому, как свята и ненарушима должна быть для каждого воля мирская.
Я не отказался бы
увидеть процессию
карликов — седобородых, в колпаках и мантиях, крадущихся вдоль стены с хитрым огнем в глазах.
Я, друг мой, полагаю так, что теперь нам с тобой опять бы время повидаться, но только лучше, думаю, мне к тебе съездить, чтобы от службы тебя не отрывать, да и от веселостей, о коих при дворе императрицы описываешь; а потому жди меня к себе в Питер по первопутку, ибо в Москве буду малое время, а хочу
видеть, что там у вас будет происходить перед рождеством, пробуду святки, — кстати привезу тебе показать и новокупленных
карликов».
— Да-с, — продолжал, вытерев себе ротик,
карлик. — А пришел-то я в себя уж через девять дней, потому что горячка у меня сделалась. Осматриваюсь и
вижу, госпожа сидят у моего изголовья и говорят: «Ох, прости ты меня Христа ради, Николаша: чуть я тебя, сумасшедшая, не убила!» Так вот-с она какой великан-то была, госпожа Плодомасова!
Ему сделалось противно
видеть лакейское усердие
карлика. И сам-то он не превращается ли в барина выскочку?
Только я опять не разбираю, что они шепчут, и серые
карлики с стальными копьями спрятались, и потом опять будто через неякое неопределенное время знову
вижу ту же приятную комнату, ко только уже теперь был день, и у того стола, где кошачьи лапки прыгали, сидит дама в темных очках и чулок вяжет.
И даже это скорей буде так для того, что в раю все сидят и спiвают: «свят, свят, свят», а тут совсем пения нет, а тишнота, и меня уже как молонья в памяти все прожигает, что я был становой в Перегудах, и вот я возлюбил почести, от коих напали на меня безумные мечты, и начал я искать не сущих в моем стане потрясователей основ, и начал я за кем-то гоняться и чрез долгое время был в страшнейшей тревоге, а потом внезапно во что-то обращен, в якое-сь тишайшее существо, и помещен в сем очаровательном месте, и что перед глазами моими мигает — то мне непонятное, — ибо это какие-то непонятные мне малые существа, со стручок роста, вроде тех
карликов, которых, бывало, в детстве во сне
видишь, и вот они между собою как бы борются и трясут железными кольями, от блыщания коих меня замаячило, и я вновь потерял сознание, и потом опять себе вспомнил, когда кто-то откуда-то взошел и тихо прошептал...