Неточные совпадения
— Врешь, чертов Иуда! — закричал, вышед из себя, Тарас. — Врешь, собака! Ты и
Христа распял, проклятый Богом человек! Я тебя
убью, сатана! Утекай отсюда, не то — тут же тебе и смерть! — И, сказавши это, Тарас выхватил свою саблю.
— То-то и есть, что в уме… и в подлом уме, в таком же, как и вы, как и все эти… р-рожи! — обернулся он вдруг на публику. —
Убили отца, а притворяются, что испугались, — проскрежетал он с яростным презрением. — Друг пред другом кривляются. Лгуны! Все желают смерти отца. Один гад съедает другую гадину… Не будь отцеубийства — все бы они рассердились и разошлись злые… Зрелищ! «Хлеба и зрелищ!» Впрочем, ведь и я хорош! Есть у вас вода или нет, дайте напиться,
Христа ради! — схватил он вдруг себя за голову.
— Макарушка, голубчик… — ласково зашептала она, стараясь отвести его руку от дверной скобы. — Ведь его
убьют… Макарушка, ради истинного
Христа… в ножки тебе поклонюсь…
—
Убью я ее!
убью! — злобно шептал Гришка… — Отпустите вы меня, ради
Христа! Видите, что мне здесь не жить!
Убью я… лопни моя утроба, ежели не
убью!
— Никита Романыч! — вскричала Елена, — молю тебя
Христом и пречистою его матерью, выслушай меня!
Убей меня после, но сперва выслушай!
— Да-с, — продолжал, вытерев себе ротик, карло. — А пришел-то я в себя уж через девять дней, потому что горячка у меня сделалась, и то-с осматриваюсь и вижу, госпожа сидит у моего изголовья и говорит: «Ох, прости ты меня,
Христа ради, Николаша: чуть я тебя, сумасшедшая, не
убила!» Так вот она какой великан-то была, госпожа Плодомасова!
Человек, верующий в боговдохновенность Ветхого Завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог
убить, так как был связан клятвою (3-я Книга Царей, глава 2, стих 8), и тому подобные мерзости, которыми полон Ветхий Завет, не может верить в нравственный закон
Христа; человек, верующий в учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже верить в братство всех людей.
Наташа(мечется почти в беспамятстве). Люди добрые… сестра моя и Васька
убили! Полиция — слушай… Вот эта, сестра моя, научила… уговорила… своего любовника… вот он, проклятый! — они
убили! Берите их… судите… Возьмите и меня… в тюрьму меня!
Христа ради… в тюрьму меня!..
— Да-с, — продолжал, вытерев себе ротик, карлик. — А пришел-то я в себя уж через девять дней, потому что горячка у меня сделалась. Осматриваюсь и вижу, госпожа сидят у моего изголовья и говорят: «Ох, прости ты меня
Христа ради, Николаша: чуть я тебя, сумасшедшая, не
убила!» Так вот-с она какой великан-то была, госпожа Плодомасова!
По учению же
Христа, ни один человек не может не только
убивать, но насиловать другого, даже и силою сопротивляться ему, не может делать зла не только ближним, но даже врагам своим.
Человек, верующий в бога-Христа, паки грядущего со славою судить и казнить живых и мертвых, не может верить в
Христа, повелевающего подставлять щеку обидчику, не судить, прощать и любить врагов; человек, верующий в боговдохновенность ветхого завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог
убить, так как был связан клятвой (3-я кн.
И
Христос знал это и предсказывал своим ученикам, что за то, что они будут следовать его учению, их будут предавать на мучения и
убивать и что мир будет их ненавидеть, как он ненавидел его, потому что они будут не слугами мира, а слугами отца.
И самое различие и противопоставление иудеев и языков только до времени и упразднено Крестом: «
Христос есть мир наш, соделавший из обоих одно — ποιήσας τα αμφότερα εν — и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в себе самом одного — τους δύο κτίση εν αϋτφ είς ένα, нового человека, устрояя мир и в одном теле примирить обоих — τους αμφότερους εν ένΐ σώματι — с Богом посредством креста,
убив вражду на нем» (Ефес. 2:24-6).
Он может
убить то, что называют естественной, гуманистической жалостью к людям, и не вызвать благостной любви
Христовой.
—
Христос его знает! Может,
убили, а может, и сам помер.
— Брат, не
убивай! — кротко молила Арабелла. — Помни, мы — христиане! Иисус
Христос сказал: «Любите врагов ваших!»
— Что ж мне тебе рассказывать? — вздыхает Филаретов, мигая нависшими бровями. — Очень просто, драка была! Гоню я это, стало быть, коров к водопою, а тут по реке чьи-то утки плывут… Господские оне или мужицкие,
Христос их знает, только это, значит, Гришка-подпасок берет камень и давай швырять… «Зачем, спрашиваю, швыряешь?
Убьешь, говорю… Попадешь в какую ни на есть утку, ну и
убьешь…»
— Невдомек мне, милостивец, хотя
убей, в разум слов твоих взять не сумею, при чем тут брат мой и дочь моя, смекнуть не могу, вот те
Христос, боярин… В какой уж раз говорю тебе, сына твоего в глаза не видал, и есть ли такой на свете молодец — не ведаю… А погубишь дочь мою, голубицу чистую, неповинную, грех тебе будет незамолимый, а ей на небесах обитель
Христова светлая…
И если когда какой человек попытается напомнить людям то, что не в этих волхвованиях, не в молебнах, обеднях, свечах, иконах — учение
Христа, а в том, чтобы люди любили друг друга, не платили злом за зло, не судили, не
убивали друг друга, то поднимется стон негодования тех, которым выгодны эти обманы, и люди эти во всеуслышание, с непостижимой дерзостью говорят в церквах, печатают в книгах, газетах, катехизисах, что
Христос никогда не запрещал клятву (присягу), никогда не запрещал убийство (казни, войны), что учение о непротивлении злу с сатанинской хитростью выдумано врагами
Христа.
Во всех прежних ссылках
Христа на закон приводится только одно постановление древнего закона, как: не
убей, не прелюбодействуй, держи клятвы, зуб за зуб…, и по случаю этого одного приводимого постановления излагается соответствующее ему учение.
— Стало быть, не понимают, — отвечал отказавшийся. — Если бы понимали, они бы то же самое говорили.
Христос не
убивать велел, а любить.
Ведь не могут же русские люди нашего времени — я думаю, что не ошибаясь скажу, чующие уже, хотя и в неясном виде, сущность истинного учения
Христа, — серьезно верить в то, что призвание человека в этом мире состоит в том, чтобы данный ему короткий промежуток времени между рождением и смертью употребить на то, чтобы говорить речи в палатах или собраниях товарищей социалистов или в судах, судить своих ближних, ловить, запирать,
убивать их, или кидать в них бомбы, или отбирать у них земли, или заботиться о том, чтобы Финляндия, Индия, Польша, Корея были бы присоединены к тому, что называется Россией, Англией, Пруссией, Японией, или о том, чтобы освободить насилием эти земли и быть для того готовым к массовым убийствам друг друга.
Все те разбросанные по разным книгам писания места, в которых предписывается и угнетать, и
убивать, и истреблять другие народы,
Христос соединяет в одно выражение: ненавидеть — делать зло врагу.
Мы так пропустили мимо ушей и забыли всё то, что он сказал нам о нашей жизни — о том, что не только
убивать, но гневаться нельзя на другого человека, что нельзя защищаться, а надо подставлять щеку, что надо любить врагов, — что нам теперь, привыкшим называть людей, посвятивших свою жизнь убийству, — христолюбивым воинством, привыкшим слушать молитвы, обращенные ко
Христу о победе над врагами, славу и гордость свою полагающим в убийстве, в некоторого рода святыню возведшим символ убийства, шпагу, так что человек без этого символа, — без ножа, — это осрамленный человек, что нам теперь кажется, что
Христос не запретил войны, что если бы он запрещал, он бы сказал это яснее.
И после этого
Христос говорит: что, несмотря на то, что его будут мучить и
убьют, сын человеческий, сознавший себя сыном бога, все-таки будет восстановлен и восторжествует над всем.
И рассказал старую историю из первых христианских веков о двух друзьях — христианине и язычнике, из коих первый часто говорил последнему о христианстве и так ему этим надокучил, что тот, будучи до тех пор равнодушен, вдруг стал ругаться и изрыгать самые злые хулы на
Христа и на христианство, а при этом его подхватил конь и
убил.
Недаром же
Христос при каждом правиле приводит слова закона: не
убей, не прелюбодействуй и т. д., и этим словам противополагает свое учение.