Рассказывали, что на Мукден идут с запада двадцать пять
тысяч японцев, что бой кипит уже у императорских могил близ Мукдена; что другие двадцать пять тысяч идут глубоким обходом прямо на Гунчжулин.
Орудия за Мукденом гремели по-прежнему, но вести пошли хорошие. Рассказывали, что сам Куропаткин во главе шестнадцатого корпуса ударил на обходный отряд, окружил его и разбил; три
тысячи японцев побросали ружья и сдались. Наш артельщик, ездивший в Мукден, видел на вокзале толпы пленных.
Неточные совпадения
— Боятся, так и приветливы. Если
японцы стали вдруг приветливы, когда вы и американцы появились с большой силой, то как же не быть приветливыми ликейцам, которых всего от шестидесяти до восьмидесяти
тысяч на острове!
Но как же тут очутились
японцы? Потом, уже много позже, мы узнали: два-три японских орудия с бешеною удалью проскакали в образовавшийся прорыв на несколько верст вперед, без всякого прикрытия стали на горке и открыли огонь по переправе. И побежали все эти массы вооруженных людей, и погибло имущества на сотни
тысяч.
Мне представился наш корпусный, читающий приходящие телеграммы: в таком-то полку легло полторы
тысячи человек, такой-то полк уничтожен целиком, там-то появились с фланга
японцы, — д-р Султанов не может себе найти удобного помещения…
Выступили мы. Опять по обеим сторонам железнодорожного пути тянулись на север бесконечные обозы и отступавшие части. Рассказывали, что
японцы уже взяли Каюань, что уже подожжен разъезд за Каюанем. Опять нас обгоняли поезда, и опять все вагоны были густо облеплены беглыми солдатами. Передавали, что в Гунчжулине задержано больше сорока
тысяч беглых, что пятьдесят офицеров отдано под суд, что идут беспощадные расстрелы.
С изумлением читали мы в иностранных газетах, что у
японцев маршалы и адмиралы получают в год всего по шесть
тысяч рублей, что месячное жалованье японских офицеров — около тридцати рублей.