Неточные совпадения
Это оказалось правдой: утром в «Губернских ведомостях» Самгин прочитал высокопарно написанный некролог «скончавшегося от многих
ран, нанесенных безумцами в день, когда сей муж, верный богу и царю, славословил, во главе
тысяч»…
— Ужасная! — отвечал Абреев. — Он жил с madame Сомо. Та бросила его, бежала за границу и оставила триста
тысяч векселей за его поручительством… Полковой командир два года спасал его, но последнее время скверно вышло: государь узнал и велел его исключить из службы… Теперь его, значит, прямо в тюрьму посадят… Эти женщины, я вам говорю, хуже змей жалят!.. Хоть и говорят, что денежные
раны не смертельны, но благодарю покорно!..
И действительно добрался. Ломова судили, и хоть
рана оказалась самым легким поколом, но намерение было очевидное. Преступнику набавили рабочего сроку и провели сквозь
тысячу. Майор был совершенно доволен…
Тысячи колеблются и выступают: первая и вторая состояли из знаменитых граждан новогородских и людей житых одежда их отличалась богатством, оружие — блеском, осанка — благородством, а сердца — пылкостию; каждый из них мог уже славиться делами мужества или почтенными
ранами.
«Та странная мысль, что из числа тех
тысяч людей, живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было наверное двадцать
тысяч обреченных на
раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), — поразила Пьера.
— Меня не соблазняет победами, воинскими триумфами, когда я вижу, что они напрасны и гибельны. Солдаты не так дешевы, чтобы ими транжирить и швырять по-пустому… Упаси Бог тратить людей, я не кожесдиратель-людоед…
тысячи лягут даром… Да и полководец я не по своей воле, а по указу… не в моей это природе… Не могу видеть крови,
ран, слышать стоны и вопли истерзанных, изуродованных людей… Гуманитет излишний несовместим с войною. Так-то…
Григорий Лукьянович, стоявший во главе новгородских розысков, только что оправившийся и хотя все еще сильно страдавший от
ран, полученных им от крымцев при Торжке, проявил в этом деле всю свою адскую энергию и, нахватав
тысячи народа, что называется «с бору и с сосенки», захотел окончательно убедить и без того мнительного и больного царя, раздув из пустяков «страшное изменное дело» о существовавшем будто бы заговоре на преступление, скопом, целого города.
Та странная мысль, что из числа тех
тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было наверное 20
тысяч обреченных на
раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел) — поразила Пьера.
— Те залечивали
раны, чтобы догнать остальные пять
тысяч палок. К черту, к дьяволу! — вдруг закричал он, скидывая ноги с койки. — Убирайтесь, издохну без вас!