Неточные совпадения
Вспоминая свое пристрастие к цифрам, Тагильский перечислял не спеша и солидно: 1 декабря в университете на сходку собралось около двух
тысяч студентов, полицеймейстер Гессе ввел в университет двести пятьдесят
полицейских, в Зерентуе и Вологде — тюремные бунты.
Народ, собравшись на Примроз-Гиль, чтоб посадить дерево в память threecentenari, [трехсотлетия (англ.).] остался там, чтоб поговорить о скоропостижном отъезде Гарибальди. Полиция разогнала народ. Пятьдесят
тысяч человек (по
полицейскому рапорту) послушались тридцати
полицейских и, из глубокого уважения к законности, вполовину сгубили великое право сходов под чистым небом и во всяком случае поддержали беззаконное вмешательство власти.
Истрясли мы в ту пору рублей больше
тысячи на тогдашние еще деньги, и схоронили-таки родителя по своему обычаю. Однако с этих пор словно знобит у меня все нутро, как увижу
полицейского: так и представляется мне покойник, как он его резать и потрошить хотел.
Обыск в вещах не дал никаких указаний. Из карманов Геза
полицейские вытащили платок, портсигар, часы, несколько писем и толстую пачку ассигнаций, завернутых в газету. Пересчитав деньги, комиссар объявил значительную сумму: пять
тысяч фунтов.
Это живая пирамида из преступлений, злоупотреблений, подкупов,
полицейских, негодяев, немецких бездушных администраторов, вечно голодных; невежд-судей, вечно пьяных; аристократов, вечно подлых: все это связано с обществом грабительства и добычи и опирается на шестьсот
тысяч органических машин с штыками.
«Эка невидаль: знак вопросительный! Да хоть
тысяча их, всем место найду. Ставятся они всегда, когда запрос нужно делать или, положим, о бумаге справиться… «Куда отнесен остаток сумм за такой-то год?» или: «Не найдет ли
Полицейское управление возможным оную Иванову и проч.?»…»
— Да зачем Его и беспокоить такою малостью? Я исполнил свой долг, сделал, что мне следовало сделать, и буду крепок… — А вон, глядите-ка — воскликнул он в калитке, увидя нескольких
полицейских, несшихся взад и вперед на извозчиках. — Все курьеры, сорок пять
тысяч курьеров; а когда, подлецы, втихомолку мутят да каверзят, тогда ни одного протоканальи нигде не видать… Садись! — заключил он, грубо крикнув на квартального.
Эти каменные лица кокоток на террасах кафе и вдоль тротуаров, эти треугольные шляпы сержантов (как назывались тогда
полицейские), это запойное сиденье в кафе и пивных
тысяч праздного народа с его приевшимися повадками мелкого французского жуирства.
— Кажется все. Я отпер найденную на стуле сумочку и в ней оказалось четыре
тысячи шестьсот тридцать восемь рублей кредитными билетами, носовой платок и золотой портсигар с папиросами, — указал
полицейский офицер на стол в приемной, где лежали раскрытая сумочка и поименованные им вещи и деньги.
После акта пристав составил опись найденным при покойном вещам и деньгам — их оказалось около двух
тысяч рублей — а также переданному ему капитаном парохода багажа самоубийцы. В принятии последнего он выдал капитану особую расписку, на которой подписался:
Полицейский пристав города Нарыма Флегонт Никитич Сироткин.
Самые вредные люди повешены или сидят по каторгам, крепостям и тюрьмам; другие, менее вредные десятки
тысяч людей, выгнаны из столиц и больших городов и голодные, оборванные бродят по России; явные
полицейские хватают, тайные разведывают и следят; все вредные правительству книги и газеты извлекаются из обращения.