Неточные совпадения
В этом
смысле энергия Божия во всяком своем проявлении, как действие Божие, неотделимое от Бога, но являемое твари, есть Бог в творении, само Абсолютное-Трансцендентное.
То, что постигается здесь, трансцендентно лишь гносеологически, т. е. в силу ограниченности нашей, а не по сущности (как тригонометрия является нам
трансцендентной, пока мы ей не научились или, вернее, пока она в нашем сознании еще не пробуждена: имманентный характер математического познания в этом
смысле с такой силой был указан еще Платоном в его «Федоне»).
В положительном богословии, именно при анализе значения и
смысла имен Божиих, Дионисий неизменно указывает на
трансцендентную, превышающую всякую сущность, природу Божества; поскольку она раскрывается в данном имени Божием, οι — privatium здесь уступает место υπέρ, метод отрицания методу трансцендирования и гиперболирования (per emendationem).
Трансцендентное в самом общем
смысле, т. е. превышающее всякую меру человеческого опыта, сознания и бытия, вообще «этого мира», дано в первичном религиозном переживании, поскольку в нем содержится чувство Бога, — это есть основная музыка религии.
К сожалению, вполне ясного и недвусмысленного ответа метафизика Беме здесь не дает, хотя преобладающее от нее впечатление сводится к тому, что Ничто имеет здесь
смысл не
трансцендентного НЕ-что, но того божественного мэона или же диалектического ничто, в котором с имманентной закономерностью мистической диалектики выявляется божественное все, вследствие чего это ничто соответствует лишь определенному положению или диалектическому моменту в Божестве.
И, однако, в то же время нельзя сказать, что Бог есть причина мира, ибо это значило бы превратить абсолютное в относительное, поставив
трансцендентное в имманентно-непрерывный ряд причин и следствий, истолковать отношения между Богом и миром в
смысле причинной, механической зависимости, в силу которой каждое последующее с необходимостью вытекает из предыдущего.
Они будут правы в своем упреке, если только и сами не будут забывать, что в этих понятиях и для них самих не содержится никакого определенного
смысла, — он вкладывается только данной философемой; другими словами, проблема
трансцендентного (и соотносительного с ним имманентного) представляет собой последнюю и наиболее обобщающую проблему философии и, следовательно, уже включает в себя всю систему.
Исходя из своего религиозного монизма, для которого Божество есть лишь глубина бытия, а не
трансцендентное начало, открывающееся миру, Эккегарт фактически устраняет откровение Божества в собственном
смысле, заменяя его самооткровением твари («прорывом» чрез тварность); соответственно этому спиритуалистически истолковывается и евангельская история.
По
смыслу своему νους у Плотина (как уже было указано) соответствует именно христианской Софии, поскольку он раскрывает для мира силу
трансцендентного Божества Εν; однако благодаря его «эманативному пантеизму» затемняется действительное иерархическое соотношение между Εν и νους, причем последний занимает какое-то промежуточное место между Второй Ипостасью, Логосом, и Софией.
Поэтому догмат, входя в мышление, является ему иноприродным и в этом
смысле трансцендентным дискурсивному мышлению, не есть его вывод и порождение.
Тем не менее оно роковым образом остается погружено в свою субъективность именно тогда, когда должно возвыситься над миром и над собой, — акт,
трансцендентный по замыслу и по
смыслу, остается замкнутым в имманентности.
Тайна и есть
трансцендентное, она может приоткрываться лишь в меру вхождения
трансцендентного в имманентное, актом самообнаружения, откровения
трансцендентного [В этом
смысле дается определение веры у св. Максима Исповедника (Diversa capita ad theologiam et oeconomiam spectantia, centena II, 12–13, Migne, patr. curs. compl., ser. gr.
Религия, в отличие от философии, не кончается
трансцендентным, но им начинается, и лишь в дальнейшем ее развитии постепенно раскрывается его
смысл и значение.
Мы уже указывали, что
трансцендентное, в своей соотносительности имманентному, имеет различные ступени или различную глубину, и, помимо
трансцендентного в собственном
смысле, т. е. области религиозной, существуют еще многие слои относительно-трансцендентного, открывающегося в им манентном; рассуждая формально-гносеологически, во всех подобных случаях мы имеем наличность мифического прозрения или мифотворчество.
В этом
смысле понятие безбожной религии содержит contradictio in adjecto [«Противоречие в определении» (лат.) — логическая ошибка; напр.: «круглый квадрат».], внутренне противоречиво, ибо существо религии именно и состоит в опытном опознании того, что Бог есть, т. е. что над миром имманентным, данным, эмпирическим существует мир иной,
трансцендентный, божественный, который становится в религии доступным и ощутимым: «религия в пределах только разума» [Название трактата И.
гии: хотя религия стремится иметь Бога как «всяческая во всех», слить
трансцендентное и имманентное воедино и тем преодолеть их взаимную полярность, но она и возникает именно из этой напряженности и существует только ею и вместе с нею, и в этом
смысле религия есть некоторое переходное состояние — она сама стремится себя преодолеть, сама ощущает себя «ветхим заветом».
В известном
смысле можно считать (гносеологически)
трансцендентным сознанию всякую транссубъективную действительность: внешний мир, чужое «я», гору Эльбрус, Каспийское море, всякую неосуществленную возможность нового опыта.
В этом
смысле НЕ, как символ
трансцендентного, неизмеримо энергичнее и радикальнее всякого частного, предметного не.
Пафос логики Гегеля именно и состоит в переживании такой встречи
трансцендентного Логоса и имманентного или имманентировании
трансцендентного, причем сама логика получает уже явно теургический и несомненно сверхлогический
смысл.
Карпов: ч. III, 341, прим.), именно диалектики понятия единого, το εν, которое в одном
смысле является совершенно
трансцендентным бытию и есть в этом
смысле ничто, напротив, в другом
смысле оно содержит в себе все и принимает в себя все разнообразие форм.
В тоске есть что-то
трансцендентное в двойном
смысле.
То, что мы называем грехом, виной, раскаянием, не в обыденном, а в экзистенциальном
смысле, есть лишь порождение трансцендентности, стояние перед
трансцендентным при невозможности трансцендирования.
Древний страх, терзавший человека, беспомощность и покинутость человека, искание помощи и покровительства есть смешение священного,
трансцендентного ужаса перед тайной бытия, перед бездной и страха животного, овладевшего грешным миром, страха в узком
смысле слова.
Христианское искусство — романтическое [Слово «романтическое» я употребляю не в узком школьном
смысле этого слова, а в более широком.] и
трансцендентное.