Неточные совпадения
Ночное сознание средневековья было полно прозрений, и в иных своих
точках средневековье
приближалось к несказанному.
Вдруг чьи-то шаги послышались впереди его. Он быстро разогнулся, поднял голову и, бодро побрякивая саблей, пошел уже не такими скорыми шагами, как прежде. Он не узнавал себя. Когда он сошелся с встретившимся ему саперным офицером и матросом, и первый крикнул ему: «ложитесь!» указывая на светлую
точку бомбы, которая, светлее и светлее, быстрее и быстрее
приближаясь, шлепнулась около траншеи, он только немного и невольно, под влиянием испуганного крика, нагнул голову и пошел дальше.
Точка заметно меж тем
приближалась, и вместе с этим до слуха приемыша стали долетать звуки песни.
Возница мне не ответил. Я приподнялся в санях, стал всматриваться. Странный звук, тоскливый и злобный, возник где-то во мгле, но быстро потух. Почему-то неприятно мне стало, и вспомнился конторщик и как он тонко скулил, положив голову на руки. По правой руке я вдруг различил темную
точку, она выросла в черную кошку, потом еще подросла и
приблизилась. Пожарный вдруг обернулся ко мне, причем я увидел, что челюсть у него прыгает, и спросил...
В тени одной из лодок лежал Василий Легостев, караульщик на косе, передовом посте рыбных промыслов Гребенщикова. Лежал он на груди и, поддерживая голову ладонями рук, пристально смотрел в даль моря, к едва видной полоске берега. Там, на воде, мелькала маленькая черная
точка, и Василию было приятно видеть, как она всё увеличивается,
приближаясь к нему.
Закон равенства людей заключает в себе все нравственные законы; это —
точка, которой эти законы не могут достичь, но к которой все они
приближаются.
Если бы все мои мысли, все внимание не были сосредоточены на этой черной неподвижной
точке, я заметила бы трех всадников в богатых кабардинских одеждах, на красивых конях, медленно въезжавших во двор наиба. Первым ехал седой, как лунь, старик в белой чалме, в праздничной одежде. Дедушка-наиб почтительно вышел навстречу и,
приблизившись к старшему всаднику, произнес, прикладывая руку, по горскому обычаю, ко лбу, губам и сердцу...
При этих словах все поднялось, взмешалось, и кто бежал к двери, кто бросался к окнам; а в окна чрез двойные рамы врывался сплошной гул, и во тьме, окружающей дом, плыло большое огненное пятно, от которого то в ту, то в другую сторону отделялись светлые
точки. Невозможно было понять, что это такое. Но вот все это
приближается и становится кучей народа с фонарями и пылающими головнями и сучьями в руках.