Неточные совпадения
Шагая по тепленьким, озорниковато запутанным переулкам, он обдумывал, что скажет Лидии, как будет вести себя, беседуя с нею; разглядывал пестрые, уютные домики с ласковыми окнами, с цветами на подоконниках. Над заборами поднимались к солнцу
ветви деревьев, в воздухе чувствовался
тонкий, сладковатый запах только что раскрывшихся почек.
Он шел так несколько минут и вдруг остановился. Перед ним поднималась в чаще огромная клетка из
тонкой проволоки, точно колпаком покрывшая
дерево. На
ветвях и перекладинах сидели и тихо дремали птицы, казавшиеся какими-то серыми комками. Когда Матвей подошел поближе, большой коршун поднял голову, сверкнул глазами и лениво расправил крылья. Потом опять уселся и втянул голову между плеч.
Не кончив, она тихонько смеется, потом с минуту все идут молча. Навстречу им выдвигается, поднимаясь с земли, темный холм, — развалины какого-то здания, — над ним задумчиво опустил
тонкие ветки ароматный эвкалипт, и, когда они трое поравнялись с
деревом,
ветви его как будто тихо вздрогнули.
За окнами небо было серое, скучное. Холодная мгла одевала землю, оседая на
деревьях белым инеем. В палисаднике пред окнами тихо покачивались
тонкие ветви молодой берёзы, стряхивая снежинки. Зимний вечер наступал…
Солнечный свет падал сквозь
ветви дерева тонкими лентами на белую фигуру старика в ночном белье.
Перед ними лежала узкая дорога, ограждённая с обеих сторон стволами
деревьев. Под ногами простирались узловатые корни, избитые колёсами телег, а над ними — густой шатёр из
ветвей и где-то высоко — голубые клочья неба. Лучи солнца,
тонкие, как струны, трепетали в воздухе, пересекая наискось узкий, зелёный коридор. Запах перегнивших листьев окружал их.
Потом я увидел кучу
деревьев, составлявших как бы беседку под мохнатыми
ветвями, белыми от снега, и
тонкий, как будто замирающий дымок, и около костра темную фигуру… И все это, по обычной нелогичности сна, — казалось мне острыми, колючими льдинками, попавшими мне в грудь и холодившими сердце.
Одинокие
деревья гнулись от ветра, и их почерневшие листья то льнули друг к другу, шепча и жалуясь, то, разметавшись в разные стороны, тоскливо трепетали и бились на
тонких ветвях.
Когда светящийся шар поравнялся со мной, он был от меня шагах в десяти, не более, и потому я мог хорошо его рассмотреть. Раза два его внешняя оболочка как бы лопалась, и тогда внутри его был виден яркий бело-синий свет. Листки, трава и
ветви деревьев, мимо которых близко проходил шар, тускло освещались его бледным светом и как будто приходили в движение. От молниеносного шара тянулся
тонкий, как нить, огненный хвостик, который по временам в разных местах давал мельчайшие вспышки.
Теперь, осенью, разумеется, не то: суровые ветры оборвали и разнесли по полям и оврагам убранство
деревьев, но и белое рубище, в которое облекла их приближающаяся зима, на каждого пало по-своему: снеговая пыль, едва кое-где мелкими точками севшая по гладким
ветвям лип и отрогам дубов, сверкает серебряною пронизью по сплетению ивы; кучами лежит она на грушах и яблонях, и длинною вожжей повисла вдоль густых,
тонких прутьев плакучей березы.