Неточные совпадения
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я,
признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у
того и у другого.
Хлестаков. Сделайте милость, садитесь. Я теперь вижу совершенно откровенность вашего нрава и радушие, а
то,
признаюсь, я уж думал, что вы пришли с
тем, чтобы меня… (Добчинскому.)Садитесь.
А
то,
признаюсь, уже Антон Антонович думали, не было ли тайного доноса; я сам тоже перетрухнул немножко.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне,
признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не
то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в
том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может.
Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Стародум.
Признаюсь, что я рад бы отдохнуть и от дороги, и от всего
того, что слышал и что видел.
Теперь Анна уж
признавалась себе, что он тяготится ею, что он с сожалением бросает свою свободу, чтобы вернуться к ней, и, несмотря на
то, она рада была, что он приедет.
— Но человек может чувствовать себя неспособным иногда подняться на эту высоту, — сказал Степан Аркадьич, чувствуя, что он кривит душою, признавая религиозную высоту, но вместе с
тем не решаясь
признаться в своем свободомыслии перед особой, которая одним словом Поморскому может доставить ему желаемое место.
Во глубине души она находила, что было что-то именно в
ту минуту, как он перешел за ней на другой конец стола, но не смела
признаться в этом даже самой себе,
тем более не решалась сказать это ему и усилить этим его страдание.
Долго Левин не мог успокоить жену. Наконец он успокоил ее, только
признавшись, что чувство жалости в соединении с вином сбили его, и он поддался хитрому влиянию Анны и что он будет избегать ее. Одно, в чем он искреннее всего
признавался, было
то, что, живя так долго в Москве, за одними разговорами, едой и питьем, он ошалел. Они проговорили до трех часов ночи. Только в три часа они настолько примирились, что могли заснуть.
Возвращаясь домой, Левин расспросил все подробности о болезни Кити и планах Щербацких, и, хотя ему совестно бы было
признаться в этом,
то, что он узнал, было приятно ему. Приятно и потому, что была еще надежда, и еще более приятно потому, что больно было ей,
той, которая сделала ему так больно. Но, когда Степан Аркадьич начал говорить о причинах болезни Кити и упомянул имя Вронского, Левин перебил его.
— Ты смотришь на меня, — сказала она, — и думаешь, могу ли я быть счастлива в моем положении? Ну, и что ж! Стыдно
признаться; но я… я непростительно счастлива. Со мной случилось что-то волшебное, как сон, когда сделается страшно, жутко, и вдруг проснешься и чувствуешь, что всех этих страхов нет. Я проснулась. Я пережила мучительное, страшное и теперь уже давно, особенно с
тех пор, как мы здесь, так счастлива!.. — сказала она, с робкою улыбкой вопроса глядя на Долли.
Он сделался бледен как полотно, схватил стакан, налил и подал ей. Я закрыл глаза руками и стал читать молитву, не помню какую… Да, батюшка, видал я много, как люди умирают в гошпиталях и на поле сражения, только это все не
то, совсем не
то!.. Еще,
признаться, меня вот что печалит: она перед смертью ни разу не вспомнила обо мне; а кажется, я ее любил как отец… ну, да Бог ее простит!.. И вправду молвить: что ж я такое, чтоб обо мне вспоминать перед смертью?
— Да
то, что ты увез Бэлу… Уж эта мне бестия Азамат!.. Ну,
признайся, — сказал я ему.
Признаюсь, и на мою долю порядочно досталось. Как я только проведал, что черкешенка у Григорья Александровича,
то надел эполеты, шпагу и пошел к нему.
— Да-с! конечно-с! Это штука довольно мудреная!.. Впрочем, эти азиатские курки часто осекаются, если дурно смазаны или не довольно крепко прижмешь пальцем;
признаюсь, не люблю я также винтовок черкесских; они как-то нашему брату неприличны: приклад маленький —
того и гляди, нос обожжет… Зато уж шашки у них — просто мое почтение!
Вера больна, очень больна, хотя в этом и не
признается; я боюсь, чтобы не было у нее чахотки или
той болезни, которую называют fievre lente [Fievre lente — медленная, изнурительная лихорадка.] — болезнь не русская вовсе, и ей на нашем языке нет названия.
— Да, она нам
призналась, что с
того дня, как увидела Печорина, он часто ей грезился во сне и что ни один мужчина никогда не производил на нее такого впечатления. Да, они были счастливы!
Конечно, я знаю, что ты занят иногда учеными предметами, любишь читать (уж почему Ноздрев заключил, что герой наш занимается учеными предметами и любит почитать, этого,
признаемся, мы никак не можем сказать, а Чичиков и
того менее).
— Как же, а я приказал самовар. Я,
признаться сказать, не охотник до чаю: напиток дорогой, да и цена на сахар поднялась немилосердная. Прошка! не нужно самовара! Сухарь отнеси Мавре, слышишь: пусть его положит на
то же место, или нет, подай его сюда, я ужо снесу его сам. Прощайте, батюшка, да благословит вас Бог, а письмо-то председателю вы отдайте. Да! пусть прочтет, он мой старый знакомый. Как же! были с ним однокорытниками!
— Ну, полно, брат, экой скрытный человек! Я,
признаюсь, к тебе с
тем пришел: изволь, я готов тебе помогать. Так и быть: подержу венец тебе, коляска и переменные лошади будут мои, только с уговором: ты должен мне дать три тысячи взаймы. Нужны, брат, хоть зарежь!
Автор
признается, этому даже рад, находя, таким образом, случай поговорить о своем герое; ибо доселе, как читатель видел, ему беспрестанно мешали
то Ноздрев,
то балы,
то дамы,
то городские сплетни,
то, наконец, тысячи
тех мелочей, которые кажутся только тогда мелочами, когда внесены в книгу, а покамест обращаются в свете, почитаются за весьма важные дела.
Он так привык теряться в этом,
Что чуть с ума не своротил
Или не сделался поэтом.
Признаться: то-то б одолжил!
А точно: силой магнетизма
Стихов российских механизма
Едва в
то время не постиг
Мой бестолковый ученик.
Как походил он на поэта,
Когда в углу сидел один,
И перед ним пылал камин,
И он мурлыкал: Benedetta
Иль Idol mio и ронял
В огонь
то туфлю,
то журнал.
— Имел даже честь и счастие встретить вашу сестру, — образованная и прелестная особа.
Признаюсь, я пожалел, что мы тогда с вами до
того разгорячились. Казус! А что я вас тогда, по поводу вашего обморока, некоторым взглядом окинул, —
то потом оно самым блистательным образом объяснилось! Изуверство и фанатизм! Понимаю ваше негодование. Может быть, по поводу прибывшего семейства квартиру переменяете?
— Позвольте, позвольте, я с вами совершенно согласен, но позвольте и мне разъяснить, — подхватил опять Раскольников, обращаясь не к письмоводителю, а все к Никодиму Фомичу, но стараясь всеми силами обращаться тоже и к Илье Петровичу, хотя
тот упорно делал вид, что роется в бумагах и презрительно не обращает на него внимания, — позвольте и мне с своей стороны разъяснить, что я живу у ней уж около трех лет, с самого приезда из провинции и прежде… прежде… впрочем, отчего ж мне и не
признаться в свою очередь, с самого начала я дал обещание, что женюсь на ее дочери, обещание словесное, совершенно свободное…
Я,
признаюсь вам, с
тех пор искренно горевал, что мы так тогда с вами… мне потом объяснили, я узнал, что молодой литератор и даже ученый… и, так сказать, первые шаги…
Но… так как мы уже теперь заговорили ясно (а это отлично, что заговорили, наконец, ясно, я рад!) —
то уж я тебе прямо теперь
признаюсь, что давно это в них замечал, эту мысль, во все это время, разумеется, в чуть-чутошном только виде, в ползучем, но зачем же хоть и в ползучем!
— Я все слышал и все видел, — сказал он, особенно упирая на последнее слово. — Это благородно,
то есть я хотел сказать, гуманно! Вы желали избегнуть благодарности, я видел! И хотя,
признаюсь вам, я не могу сочувствовать, по принципу, частной благотворительности, потому что она не только не искореняет зла радикально, но даже питает его еще более,
тем не менее не могу не
признаться, что смотрел на ваш поступок с удовольствием, — да, да, мне это нравится.
— К нам? По какому? — воскликнул Илья Петрович. (Он был, по-видимому, в превосходнейшем и даже капельку в возбужденном состоянии духа.) — Если по делу,
то еще рано пожаловали. Я сам по случаю… А впрочем, чем могу. Я
признаюсь вам… как? как? Извините…
— Извините, что такими пустяками беспокоил, — продолжал он, несколько сбившись, — вещи мои стоят всего пять рублей, но они мне особенно дороги, как память
тех, от кого достались, и,
признаюсь, я, как узнал, очень испугался…
— Э, полноте, что мне теперь приемы! Другое бы дело, если бы тут находились свидетели, а
то ведь мы один на один шепчем. Сами видите, я не с
тем к вам пришел, чтобы гнать и ловить вас, как зайца.
Признаетесь аль нет — в эту минуту мне все равно. Про себя-то я и без вас убежден.
Ты до
того себя разнежил, что,
признаюсь, я всего менее понимаю, как ты можешь быть при всем этом хорошим и даже самоотверженным лекарем.
В один двоим за нужду влезть,
И
то ни стать, ни сесть!» —
«Пусть так, но всё
признаться должно,
Что огурец не грех за диво счесть,
В котором двум усесться можно.
Швабрин пришел ко мне; он изъявил глубокое сожаление о
том, что случилось между нами;
признался, что был кругом виноват, и просил меня забыть о прошедшем.
Я чистосердечно
признался в
том Марье Ивановне и решился, однако, писать к батюшке как можно красноречивее, прося родительского благословения.
Тут Иван Игнатьич заметил, что проговорился, и закусил язык. Но уже было поздно. Василиса Егоровна принудила его во всем
признаться, дав ему слово не рассказывать о
том никому.
Я старался казаться веселым и равнодушным, дабы не подать никакого подозрения и избегнуть докучных вопросов; но
признаюсь, я не имел
того хладнокровия, которым хвалятся почти всегда
те, которые находились в моем положении.
Извольте продолжать, вам искренно
признаюсь,
Такой же я, как вы, ужасный либерал!
И от
того, что прям и смело объясняюсь,
Куда как много потерял!..
— Вот как мы с тобой, — говорил в
тот же день, после обеда Николай Петрович своему брату, сидя у него в кабинете: — в отставные люди попали, песенка наша спета. Что ж? Может быть, Базаров и прав; но мне,
признаюсь, одно больно: я надеялся именно теперь тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался назади, он ушел вперед, и понять мы друг друга не можем.
— Как тебе не стыдно, Евгений… Что было,
то прошло. Ну да, я готов вот перед ними
признаться, имел я эту страсть в молодости — точно; да и поплатился же я за нее! Однако, как жарко. Позвольте подсесть к вам. Ведь я не мешаю?
— Пробовал, но — не увлекся. Перебил волку позвоночник, жалко стало зверюгу, отчаянно мучился. Пришлось добить, а это уж совсем скверно. Ходил стрелять тетеревей на току, но до
того заинтересовался птичьим обрядом любви, что выстрелить опоздал. Да,
признаюсь, и не хотелось. Это — удивительная штука — токованье!
— И, кроме
того, Иноков пишет невозможные стихи, просто, знаете, смешные стихи. Кстати, у меня накопилось несколько аршин стихотворений местных поэтов, — не хотите ли посмотреть? Может быть, найдете что-нибудь для воскресных номеров.
Признаюсь, я плохо понимаю новую поэзию…
Может быть, когда дитя еще едва выговаривало слова, а может быть, еще вовсе не выговаривало, даже не ходило, а только смотрело на все
тем пристальным немым детским взглядом, который взрослые называют тупым, оно уж видело и угадывало значение и связь явлений окружающей его сферы, да только не
признавалось в этом ни себе, ни другим.
— Кто ж будет хлопотать, если не я? — сказала она. — Вот только положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня! На
той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она к сидевшему у стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался —
признавайся?
— И нашли
то… что давно искали:
признайтесь!
— Да, конечно. Она даже ревнует меня к моим грекам и римлянам. Она их терпеть не может, а живых людей любит! — добродушно смеясь, заключил Козлов. — Эти женщины, право, одни и
те же во все времена, — продолжал он. — Вон у римских матрон, даже у жен кесарей, консулов патрициев — всегда хвост целый… Мне — Бог с ней: мне не до нее, это домашнее дело! У меня есть занятие. Заботлива, верна — и я иногда,
признаюсь, — шепотом прибавил он, — изменяю ей, забываю, есть ли она в доме, нет ли…
Райский с любопытством шел за Полиной Карповной в комнаты, любезно отвечал на ее нежный шепот, страстные взгляды. Она молила его
признаться, что он неравнодушен к ней, на что он в
ту же минуту согласился, и с любопытством ждал, что из этого будет.
— Ах, как это мило! charmant, ce paysage! [очаровательный пейзаж! (фр.)] — говорила между
тем Крицкая, рассматривая рисунки. — Qu’est-ce que c’est que cette belle figure? [Кто эта красивая женщина? (фр.)] — спрашивала она, останавливаясь над портретом Беловодовой, сделанным акварелью. — Ah, que c’est beau! [Ах, какая красота! (фр.)] Это ваша пассия — да?
признайтесь.
— Да, Иван Иванович, я теперь вижу, что я надеялась на вас и в этом, только не
признавалась сама себе, и никогда не решилась бы требовать от вас этой помощи. Но если вы великодушно предлагаете,
то я рада и благодарю. Никто не поможет мне так, как вы поможете, потому что никто так, как вы, не любит меня…
— Сделать
то, что я сказал сейчас,
то есть
признаться, что ты любишь, и сказать, от кого письмо на синей бумаге! это — второй выход…