Они завели обыкновение входить в господские леса, как в свои собственные, наделывали множество саней и продавали их на ближней ярмарке; кроме того, все
толстые дубы они продавали на сруб для мельниц соседним козакам.
Однажды на его двор ставили к воротам новую дубовую верею. Тогдашние дубы не то, что нынешние, а для верей уже и обыкновенно берется что ни на есть самый
толстый дуб. Десять человек мужиков с самого раннего утра возились с вереею, спустили ее в яму, но никак не могли установить ее как следует. Бились, бились, да, наконец, и из сил выбились.
Неточные совпадения
Случилось это так: на дворе, у ворот, лежал, прислонен к забору, большой дубовый крест с
толстым суковатым комлем. Лежал он давно. Я заметил его в первые же дни жизни в доме, — тогда он был новее и желтей, но за осень сильно почернел под дождями. От него горько пахло мореным
дубом, и был он на тесном, грязном дворе лишний.
Сзади мостков стоял огромнейший
дуб в несколько обхватов толщиною; возле него рос некогда другой
дуб, от которого остался только довольно высокий пень, гораздо
толще стоявшего
дуба; из любопытства мы влезли на этот громадный пень все трое, и, конечно, занимали только маленький краешек.
Он указал мне зарубки на дубовом пне и на растущем
дубу и сказал, что башкирцы, настоящие владельцы земли, каждые сто лет кладут такие заметки на больших
дубах, в чем многие старики его уверяли; таких зарубок на пне было только две, а на растущем
дубу пять, а как пень был гораздо
толще и, следовательно, старее растущего
дуба, то и было очевидно, что остальные зарубки находились на отрубленном стволе дерева.
Отец прибавил, что он видел
дуб несравненно
толще и что на нем находилось двенадцать заметок, следовательно, ему было 1200 лет.
Злись, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!
Вы, хляби вод, стремитесь ураганом,
Залейте башни, флюгера на башнях!
Вы, серные и быстрые огни,
Предвестники громовых тяжких стрел,
Дубов крушители, летите прямо
На голову мою седую! Гром небесный,
Всё потрясающий, разбей природу всю,
Расплюсни разом
толстый шар земли
И разбросай по ветру семена,
Родящие людей неблагодарных!
С позиций в нашу деревню пришел на стоянку пехотный полк, давно уже бывший на войне. Главный врач пригласил к себе на ужин делопроизводителя полка. Это был
толстый и плотный чинуша, как будто вытесанный из
дуба; он дослужился до титулярного советника из писарей. Наш главный врач, всегда очень скупой, тут не пожалел денег и усердно угощал гостя вином и ликерами. Подвыпивший гость рассказывал, как у них в полку ведется хозяйство, — рассказывал откровенно, с снисходительною гордостью опытного мастера.