Неточные совпадения
Отдаваясь движению
толпы, Самгин думал о том, что
французы философствуют значительно меньше, чем англичане и немцы.
В Пушкине в наш вагон врывается целая
толпа немцев и
французов.
Он схватил ружье и, вместе с
толпой, крича «ура», побежал прочь от убитого
француза, с которого тут же солдат стал снимать сапоги.
Ему ясно видно было, как
французы бежали к бастиону по чистому полю и как
толпы их с блестящими на солнце штыками шевелились в ближайших траншеях.
А всё те же звуки раздаются с бастионов, всё так же — с невольным трепетом и суеверным страхом, — смотрят в ясный вечер
французы из своего лагеря на черную изрытую землю бастионов Севастополя, на черные движущиеся по ним фигуры наших матросов и считают амбразуры, из которых сердито торчат чугунные пушки; всё так же в трубу рассматривает, с вышки телеграфа, штурманский унтер-офицер пестрые фигуры
французов, их батареи, палатки, колонны, движущиеся по Зеленой горе, и дымки, вспыхивающие в траншеях, и всё с тем же жаром стремятся с различных сторон света разнородные
толпы людей, с еще более разнородными желаниями, к этому роковому месту.
Не зная сама, что делаю, я вмешалась в
толпу бедных жителей, которых
французы выгоняли из Данцига.
Убить просто
француза — казалось для русского крестьянина уже делом слишком обыкновенным; все роды смертей, одна другой ужаснее, ожидали несчастных неприятельских солдат, захваченных вооруженными
толпами крестьян, которые, делаясь час от часу отважнее, стали наконец нападать на сильные отряды фуражиров и нередко оставались победителями.
— Да что это они так расшумелись? — перервал Зарецкой. — Вон еще бегут из Никольской улицы… уж не входят ли
французы?.. Эй, любезный! — продолжал он, подъехав к одному молодому и видному купцу, который, стоя среди
толпы, рассказывал что-то с большим жаром, — что это народ так шумит?
Когда Рославлев потерял из вида всю
толпу мародеров и стал надевать оставленную
французом шинель, то заметил, что в боковом ее кармане лежало что-то довольно тяжелое; но он не успел удовлетворить своему любопытству и посмотреть, в чем состояла эта неожиданная находка: в близком от него расстоянии раздался дикой крик, вслед за ним загремели частые ружейные выстрелы, и через несколько минут послышался шум от бегущих по дороге людей.
—
Французы!
Французы! — загремели сотни голосов на улице. Все бросились опрометью из избы, и в одну минуту густая
толпа окружила колокольню.
На торжестве открытия в особой зале, где собралась многотысячная
толпа, император в парадной генеральской форме произнес аллокуцию (краткую речь). Тогда я мог хорошо слышать его голос и даже отметить произношение. Он говорил довольно быстро, немного в нос, и его акцент совсем не похож был на произношение коренного
француза, и еще менее парижанина, а скорее смахивал на выговор швейцарца, бельгийца и даже немца, с детства говорившего по-французски.
Между тем еще утром 23-го числа к становому прибыл в Шклов крестьянин из окрестности Черноручья с известием, что он встретил пробиравшуюся в лес
толпу вооруженных людей, которые расспросив его о дороге к Макарову Кругу, прибавили: «Мы, поляки и
французы, забрали Петербург и Варшаву, и теперь идем забирать Могилёв».
Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и
французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя
толпу обезоруженных
французов.
Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но, когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие) пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое
французами ridicule, [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть
толпы пьяных, но никого больше.
Для
французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в
толпе, стремились все желанья и надежды, — была Смоленск.
Пьер, при виде наказанного
француза и
толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
«Они вероятно думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтоб они остались на своих местах и сама уеду, бросив их на произвол
французов», думала княжна Марья. «Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что André еще больше бы сделал на моем месте», думала она, подходя в сумерках к
толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа состояла из малого числа русских и большего числа Наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и
французов в разнородных мундирах.
— Ваше сиятельство, они говорят, что собрались итти на
французов по вашему приказанью, про измену что-то кричали. Но буйная
толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности? Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех
французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные
французы, голодая и замерзая, сдавались
толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтоб остановить, отрезать и забрать в плен всех
французов?
С испуганно-болезненным видом, подобным тому, который имел худой
француз, Пьер протолкался сквозь
толпу.
Выбравшись из
толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней
французов.
У одной избы столпились казаки, что-то делая. Из середины
толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой
толпе и первое, что он увидал, было бледное с трясущеюся нижнею челюстью лицо
француза, державшегося за древко направленной на него пики.
Казалось бы в этой-то кампании бегства
французов, когда они делали всё то, чтò только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой
толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, — казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле.
Толпа русских и
французов стала расходиться.
«Ура-а-а-а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною
толпой побежали наши под гору за расстроенными
французами.
По
толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь
француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» — говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
— Дарю вам, ребята, эту колонну, — говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на
французов, И кавалеристы на еле-двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, т. е. к
толпе обмороженных, закоченевших и голодных
французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Обетованная земля при наступлении
французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего 1000 верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели, «нынче я приду за 40 верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в
толпе.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска
французам предстояло много различных дорог; и казалось бы тут, простояв четыре дня,
французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что-нибудь выгодное и предпринять что-нибудь новое. Но после четырехдневной остановки,
толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу — по пробитому следу.