Каждый раз, как раздавался писк отворяемой двери, говор в
толпе затихал, и все оглядывались, ожидая видеть входящих жениха и невесту.
Пыль рассеялась. По-прежнему виден дворец и спокойная фигура старого Короля.
Толпа затихает. Гулянье продолжается. Вместе с тем в воздухе проносятся освежительные струи, как будто жар спал. Плавно и медленно выступает из толпы Дочь Зодчего — высокая красавица в черных тугих шелках. Она останавливается на краю, прямо над скамьей, где сидит убитый тоскою Поэт, — и смотрит на него сверху.
Неточные совпадения
Всё шло как обыкновенно: пересчитывали, осматривали целость кандалов и соединяли пары, шедшие в наручнях. Но вдруг послышался начальственно гневный крик офицера, удары по телу и плач ребенка. Всё
затихло на мгновение, а потом по всей
толпе пробежал глухой ропот. Маслова и Марья Павловна подвинулись к месту шума.
Когда я лег спать в мою кроватку, когда задернули занавески моего полога, когда все
затихло вокруг, воображение представило мне поразительную картину; мертвую императрицу, огромного роста, лежащую под черным балдахином, в черной церкви (я наслушался толков об этом), и подле нее, на коленях, нового императора, тоже какого-то великана, который плакал, а за ним громко рыдал весь народ, собравшийся такою
толпою, что край ее мог достать от Уфы до Зубовки, то есть за десять верст.
Когда же вся
толпа скрылась за оградой сада и гул голосов
затих, и босая Маланья, прислуживавшая им девка, с выпяченными глазами прибежала с известием, точно это было что-то радостное, что Петра Николаича убили и бросили в овраге, из-за первого чувства ужаса стало выделяться другое: чувство радости освобождения от деспота с закрытыми черными очками глазами, которые 19 лет держали ее в рабстве.
Перебранка, насмешки, упреки и увещевания — всё вдруг
затихает, над
толпой проносится какое-то новое, словно примиряющее людей веяние, — забастовщики смотрят угрюмее и, в то же время, сдвигаются плотнее, в
толпе раздаются возгласы: — Солдаты!
Затихло всё; теснясь
толпой,
На трупы всадников порой
Верблюды с ужасом глядели...
В девять часов дрогнул первый звук колокольчика на пороге залы, и вмиг
затихла веселая, нестройная
толпа девушек и ребятишек.
— A Белград-то все еще держится, братцы, — говорит кто-то в
толпе, когда
затихает могучее ура, закончившее спетый гимн. — Экие молодчинищи! Право слово, — молодцы. Сербия-то, ведь, маленькая, крошка, супротив ихней австрийской земли, a какие, братцы мои, орлы, — подтверждает другой голос.
Лишь только шаги господина Орлика
затихли в отдалении, вся
толпа девочек разом засуетилась, зашумела и со всех сторон обступила Тасю.
— Господа! — сказал дрогнувший голос государя;
толпа зашелестила и опять
затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно-человеческий и тронутый голос государя, который говорил: — «Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать — время всего дороже…»