Неточные совпадения
Я сама имением управляю, и, представьте, у меня староста Ерофей — удивительный
тип, точно Патфайндер [Патфайндер (следопыт) — герой
романов «Кожаный чулок», «Следопыт», «Прерия», «Последний из могикан» американского писателя Джеймса Фенимора Купера (1789–1851).]
Если бы я был русским романистом и имел талант, то непременно брал бы героев моих из русского родового дворянства, потому что лишь в одном этом
типе культурных русских людей возможен хоть вид красивого порядка и красивого впечатления, столь необходимого в
романе для изящного воздействия на читателя.
«Что делать?» принадлежит к
типу утопических
романов.
Наполнять
романы одними
типами или даже просто, для интереса, людьми странными и небывалыми было бы неправдоподобно, да, пожалуй, и неинтересно.
Писатели в своих
романах и повестях большею частию стараются брать
типы общества и представлять их образно и художественно, —
типы, чрезвычайно редко встречающиеся в действительности целиком и которые тем не менее почти действительнее самой действительности.
«Милый друг, — писал он, — я согрешил, каюсь перед вами: я написал
роман в весьма несимпатичном для вас направлении; но, видит бог, я его не выдумал; мне его дала и нарезала им глаза наша русская жизнь; я пишу за женщину, и три
типа были у меня, над которыми я производил свои опыты.
И после прочтения всего
романа вы чувствуете, что в сфере вашей мысли прибавилось что-то новое, что к вам в душу глубоко запали новые образы, новые
типы.
Подобное этому явление представляли старинные слуги,
тип которых столько раз был уже изображаем в наших
романах и повестях.
Обыкновенно на этой роли старшие определяют
типы вычитанных в
романах героев…
В «Первой ступени» Толстой делает характерное признание: «Когда я писал
романы, то тогда для меня необъяснимое затруднение, в котором я находился, заключалось в том, чтобы изобразить
тип светского человека идеально хороший, добрый и вместе с тем такой, который был бы верен действительности».
Роман прошел тихо, и только гораздо позднее в"Отечественных записках", в одной рецензии, где разбирались
типы женщин в новейшей беллетристике, было разобрано и лицо героини, но с узкофеминистской точки зрения. Автор статьи была Цебрикова.
С Рикуром я долго водил знакомство и, сколько помню, посетил его и после войны и Коммуны. В моем
романе"Солидные добродетели"(где впервые в нашей беллетристике является картина Парижа в конце 60-х годов) у меня есть фигура профессора декламации в таком
типе, каким был Рикур. Точно такого преподавателя я потом не встречал нигде: ни во Франции, ни в других странах, ни у нас.
Фланирование по улицам, бульварам, садам, гуляньям в Пратере — сравнительно с парижским — благодушнее, пестрее
типами и туалетами, со множеством видных, свежих женщин, тех"susse Madels"(милых девиц), которые до сих пор еще играют роль в венской беллетристике, в
романах и жанровых пьесах.
То, что явилось в моем
романе"Китай-город"(к 80-м годам), было как раз результатом наблюдений над новым купеческим миром. Центральный
тип смехотворного"Кита Китыча"уже сошел со сцены. Надо было совсем иначе относиться к московской буржуазии. А автор"Свои люди — сочтемся!"не желал изменять своему основному
типу обличительного комика, трактовавшего все еще по-старому своих купцов.
Я воспользовался первой маленькой паузой, чтобы задать тот чисто литературный вопрос, с каким ехал еще из Москвы. В
романе «Страница
романа», как читатель припомнит, кроме длиннот и повторений в описаниях Парижа, есть еще одна странная черта для такого даровитого и сильного писателя, как Золя. Это личность доктора Деберля. В начале вы думаете, что автор сделает из него если не
тип, то своеобразный характер. Но ожидание не оправдывается. Я и указал на такое противоречие самому Золя.