Неточные совпадения
«Поблек, — думал Самгин, выходя из гостиницы в голубоватый холод площади. —
Типичный русский бездельник. О попах — нарочно, для меня выдумал. Маскирует чудачеством свою внутреннюю пустоту. Марина сказала бы:
человек бесплодного ума».
В голове гроба — лысый толстый
человек, одетый в два пальто, одно — летнее, длинное, а сверх него — коротенькое, по колена; в паре с ним —
типичный московский мещанин, сухощавый, в поддевке, с растрепанной бородкой и головой яйцом.
— Я думаю, что так чувствует себя большинство интеллигентов, я, разумеется, сознаю себя
типичным интеллигентом, но — не способным к насилию над собой. Я не могу заставить себя верить в спасительность социализма и… прочее.
Человек без честолюбия, я уважаю свою внутреннюю свободу…
— Как видите, пред вами —
типичный неудачник. Почему? Надо вам сказать, что мою способность развязывать процессуальные узлы, путаницу понятий начальство весьма ценит, и если б не это, так меня давно бы уже вышибли из седла за строптивость характера и любовь к обнажению противоречий. В практике юристов важны не
люди, а нормы, догмы, понятия, — это вам должно быть известно.
Люди, с их деяниями, потребны только для проверки стойкости понятий и для вящего укрепления оных.
«Наша баррикада», — соображал Самгин, входя в дом через кухню. Анфимьевна —
типичный идеальный «
человек для других», которым он восхищался, — тоже помогает строить баррикаду из вещей, отработавших, так же, как она, свой век, — в этом Самгин не мог не почувствовать что-то очень трогательное, немножко смешное и как бы примирявшее с необходимостью баррикады, — примирявшее, может быть, только потому, что он очень устал. Но, раздеваясь, подумал...
Но его лицо с взъерошенными дикими бровями и с обнаженными безволосыми веками-было вульгарным, суровым и низменным лицом
типичного алкоголика, развратника и мелко жестокого
человека.
Автор этого рисунка, впоследствии мой большой приятель, Лавр Лаврович Белянкин, неподкупно честный
человек, но «злой на перо», сотрудник «Развлечения» с начала издания, известный художник-миниатюрист с четким рисунком, умевший схватывать
типичные черты оригинала и живо передававший сходство лиц.
— Господа присяжные! — мягко и внушительно говорил прокурор. — Взгляните на лицо этого
человека, — оно красноречивее показаний свидетелей, безусловно установивших виновность подсудимого… оно не может не убедить вас в том, что пред вами стоит
типичный преступник, враг законопорядка, враг общества…
Обитель «Нечаянные Радости» представляла собой
типичную картину медленного разрушения и напоминала собой улей, в котором жизнь иссякала. Мало было братии и мало богомольцев. Но это именно и нравилось Половецкому, потому что давало ту тишину, которая дает
человеку возможность прислушиваться к самому себе. Кроме Ираклия, все остальные не обращали на него никакого внимания. У каждого было какое-нибудь свое дело. Половецкий являлся чужим
человеком, и он это чувствовал на каждом шагу.
А вот жестокость к рабам и раболепие пред владыками, столь свойственное нашему дворянству, это от Востока вместе с «обломовщиной»,
типичной для всех классов нашего народа. Верно также, что бесчисленная масса «лишних
людей», всевозможных странников, бродяг, Онегиных во фраках, Онегиных в лаптях и зипунах,
людей, которыми владеет «беспокойство, охота к перемене мест», это одно из характернейших явлений русского быта, — тоже от Востока и является не чем иным, как бегством от жизни, от дела и
людей.
Все это у него шло свободно, вольно, натурально, с какою-то поэтическою отвагою
типичного хохла. Глядя на него, бывало, не раз вспоминаешь чье-то верное замечание о малороссах, что между ними очень редко встречается середина в нравственности. Нигде натуры не бывают цельнее и даже отчасти прямолинейнее, как в Малороссии. Там, если честный
человек, так ничем его не своротишь, и негодяи, если задаются, так тоже бывают ничем не исправимые. Самбурский, разумеется, был из хохлов первого сорта.
На нем был изображен высокий, худой
человек в генеральском мундире с баками и усами,
типичный немец, сухой и чопорный на первый взгляд, как и его дочь.
— По-моему, — продолжала Бодростина, — самое
типичное, верное и самое понятное мне лицо во всем этом рассказе — старик Поталеев. В нем нет ничего натянуто-выспренного и болезненно-мистического, это
человек с плотью и кровью, со страстями и… некрасив немножко, так что даже бабы его пугались. Но эта Летушка все-таки глупа; многие бы позавидовали ее счастию, хотя ненадолго, но…
По этой части он с молодых годов — по свидетельству своих ближайших приятелей — "побил рекорд", как говорят нынче. Его приятель — будущий критик моего журнала"Библиотека для чтения"Е.Н.Эдельсон,
человек деликатный и сдержанный, когда заходила речь об этом свойстве Островского, любил повторять два эпизода из времен их совместного"прожигания"жизни, очень
типичных в этом смысле.
Этот радетель славяно-русского дела был
типичный образец заграничного батюшки, который сумел очень ловко поставить свой дом центром русского воздействия под шумок на братьев славян, нуждавшихся во всякого рода — правда, очень некрупных — подачках. У него каждую неделю были и утренние приемы, после обедни, и вечерние. Там можно было всегда встретить и заезжих университетских молодых
людей, и славянскую молодежь.
И тогда уже он был пожилой
человек и тоже, как Некрасов и Салтыков, не смотрел профессиональным литератором. Сейчас же вы во всем его обличье, и даже тоне и говоре, распознавали чадо духовного ведомства. Не носи он гражданского платья, он был бы
типичный"батюшка".
Изумительна была только его живучесть. Да и вся обстановка его обширной, скучноватой и холодноватой квартиры с старинным роялем, и его халатик, и его тон, и старомодная вежливость — все это было в высокой степени
типичным для
человека его эпохи.
Он был
типичным русским
человеком XIX века верхнего культурного слоя.
Одет он был совершенно по-домашнему, так, как обыкновенно во Франции одеваются у себя
люди работающие, то есть в короткой вязаной фуфайке, с фуляром вокруг нее, без белья и, сколько я помню, даже с шапкой на голове, тоже по
типичной французской привычке.
Ходил он бодро, крупной походкой, сохранившейся до глубокой старости; седины очень мало, умеренная полнота, чистоплотно и старательно одетый, по тону и манерам не похожий ни на чиновника, чем он долго был, ни на артиста, ни на помещика, а скорее на
типичного петербургского жителя, вроде образованного и воспитанного представителя какой-нибудь фирмы или
человека, имеющего почетное звание в каком-нибудь благотворительном обществе.