Неточные совпадения
Тут же, кстати, он доведался, что глуповцы, по упущению, совсем отстали от употребления горчицы, а потому на первый раз ограничился
тем, что объявил это употребление обязательным; в наказание же за ослушание прибавил еще прованское масло. И в
то же время положил в сердце своем: дотоле не класть
оружия, доколе в городе останется хоть один недоумевающий.
Должен сказать, что последний случай редко встречается в практике, — сказал адвокат и, мельком взглянув на Алексея Александровича, замолк, как продавец пистолетов, описавший выгоды
того и другого
оружия и ожидающий выбора своего покупателя.
И она, вспомнив
те слова, которые дали ей победу, именно: «я близка к ужасному несчастью и боюсь себя», поняла, что
оружие это опасно и что его нельзя будет употребить другой раз.
Отношения к мужу были яснее всего. С
той минуты, как Анна полюбила Вронского, он считал одно свое право на нее неотъемлемым. Муж был только излишнее и мешающее лицо. Без сомнения, он был в жалком положении, но что было делать? Одно, на что имел право муж, это было на
то, чтобы потребовать удовлетворения с
оружием в руках, и на это Вронский был готов с первой минуты.
Вулич молча вышел в спальню майора; мы за ним последовали. Он подошел к стене, на которой висело
оружие, и наудачу снял с гвоздя один из разнокалиберных пистолетов; мы еще его не понимали; но когда он взвел курок и насыпал на полку пороха,
то многие, невольно вскрикнув, схватили его за руки.
Тарас уже видел
то по движенью и шуму в городе и расторопно хлопотал, строил, раздавал приказы и наказы, уставил в три таборы курени, обнесши их возами в виде крепостей, — род битвы, в которой бывали непобедимы запорожцы; двум куреням повелел забраться в засаду: убил часть поля острыми кольями, изломанным
оружием, обломками копьев, чтобы при случае нагнать туда неприятельскую конницу.
В
тот же час отправились несколько человек на противуположный берег Днепра, в войсковую скарбницу, где, в неприступных тайниках, под водою и в камышах, скрывалась войсковая казна и часть добытых у неприятеля
оружий.
Те исправляли ободья колес и переменяли оси в телегах;
те сносили на возы мешки с провиантом, на другие валили
оружие;
те пригоняли коней и волов.
А между
тем запорожцы, протянув вокруг всего города в два ряда свои телеги, расположились так же, как и на Сечи, куренями, курили свои люльки, менялись добытым
оружием, играли в чехарду, в чет и нечет и посматривали с убийственным хладнокровием на город.
Не о корысти и военном прибытке теперь думали они, не о
том, кому посчастливится набрать червонцев, дорогого
оружия, шитых кафтанов и черкесских коней; но загадалися они — как орлы, севшие на вершинах обрывистых, высоких гор, с которых далеко видно расстилающееся беспредельно море, усыпанное, как мелкими птицами, галерами, кораблями и всякими судами, огражденное по сторонам чуть видными тонкими поморьями, с прибрежными, как мошки, городами и склонившимися, как мелкая травка, лесами.
С этого времени его не покидало уже чувство поразительных открытий, подобно искре в пороховой ступке Бертольда [Пороховая ступка Бертольда — Бертольд Шварц, францисканский монах, один из первых изобретателей пороха и огнестрельного
оружия в Европе XIV века.], — одного из
тех душевных обвалов, из-под которых вырывается, сверкая, огонь.
— С Федор Федоровичем? А как же нет? С вашими енаралами ведь я же управляюсь; а они его бивали. Доселе
оружие мое было счастливо. Дай срок,
то ли еще будет, как пойду на Москву.
Все мнения оказались противными моему. Все чиновники говорили о ненадежности войск, о неверности удачи, об осторожности и
тому подобном. Все полагали, что благоразумнее оставаться под прикрытием пушек, за крепкой каменной стеною, нежели на открытом поле испытывать счастие
оружия. Наконец генерал, выслушав все мнения, вытряхнул пепел из трубки и произнес следующую речь...
Мелко шагали мальчики и девочки в однообразных пепельно-серых костюмах, должно быть сиротский приют, шли почтальоны, носильщики с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни, солдаты без
оружия, и чем дальше двигалась толпа,
тем очевиднее было, что в ее хвосте уже действовало начало, организующее стихию. С полной очевидностью оно выявилось в отряде конной полиции.
—
То же самое, конечно, — удивленно сказал Гогин. — Московское выступление рабочих показало, что мелкий обыватель идет за силой, — как и следовало ожидать. Пролетариат должен готовиться к новому восстанию. Нужно вооружаться, усилить пропаганду в войсках. Нужны деньги и —
оружие,
оружие!
Было у него другое ожидание — поехать за границу,
то есть в Париж, уже не с
оружием в руках, а с золотом, и там пожить, как живали в старину.
Он это видел, гордился своим успехом в ее любви, и тут же падал, сознаваясь, что, как он ни бился развивать Веру, давать ей свой свет, но кто-то другой, ее вера, по ее словам, да какой-то поп из молодых, да Райский с своей поэзией, да бабушка с моралью, а еще более — свои глаза, свой слух, тонкое чутье и женские инстинкты, потом воля — поддерживали ее силу и давали ей
оружие против его правды, и окрашивали старую, обыкновенную жизнь и правду в такие здоровые цвета, перед которыми казалась и бледна, и пуста, и фальшива, и холодна —
та правда и жизнь, какую он добывал себе из новых, казалось бы — свежих источников.
— Пусть так! — более и более слабея, говорила она, и слезы появились уже в глазах. — Не мне спорить с вами, опровергать ваши убеждения умом и своими убеждениями! У меня ни ума, ни сил не станет. У меня
оружие слабо — и только имеет
ту цену, что оно мое собственное, что я взяла его в моей тихой жизни, а не из книг, не понаслышке…
К
тому же сознание, что у меня, во мне, как бы я ни казался смешон и унижен, лежит
то сокровище силы, которое заставит их всех когда-нибудь изменить обо мне мнение, это сознание — уже с самых почти детских униженных лет моих — составляло тогда единственный источник жизни моей, мой свет и мое достоинство, мое
оружие и мое утешение, иначе я бы, может быть, убил себя еще ребенком.
Сильные и наиболее дикие племена, теснимые цивилизацией и войною, углубились далеко внутрь; другие, послабее и посмирнее, теснимые первыми изнутри и европейцами от берегов, поддались не цивилизации, а силе обстоятельств и
оружия и идут в услужение к европейцам, разделяя их образ жизни, пищу, обычаи и даже религию, несмотря на
то, что в 1834 г. они освобождены от рабства и, кажется, могли бы выбрать сами себе место жительства и промысл.
Их обязывают к миру, к занятиям, к торговле; они все обещают, а потом, при первой оказии, запасшись опять
оружием, делают
то же самое.
Поэтому и запрещено, под смертною казнью, привозить им порох; между
тем кафры продолжали действовать огнестрельным
оружием.
У них оказалось множество прежнего, не выданного ими, по условию мира 1835 г.,
оружия, и кроме
того, несмотря на строгое запрещение доставки им пороха и
оружия, привезено было тайно много и
того и другого через Альгоабей.
Между
тем зарядили наши шесть пушечек, приготовили абордажное
оружие и, вооруженные отвагой, с сложенными назад руками, стали смотреть на чужое судно, стараясь угадать по оснастке, чье оно.
Недавно только отведена для усмиренных кафров целая область, под именем Британской Кафрарии, о чем сказано будет ниже, и предоставлено им право селиться и жить там, но под влиянием,
то есть под надзором, английского колониального правительства. Область эта окружена со всех сторон британскими владениями: как и долго ли уживутся беспокойные племена под ферулой европейской цивилизации и
оружия, сблизятся ли с своими победителями и просветителями — эти вопросы могут быть разрешены только временем.
Дела не было никакого, кроме
того, чтобы в прекрасно сшитом и вычищенном не самим, а другими людьми мундире, в каске, с
оружием, которое тоже и сделано, и вычищено, и подано другими людьми, ездить верхом на прекрасной, тоже другими воспитанной и выезженной и выкормленной лошади на ученье или смотр с такими же людьми, и скакать, и махать шашками, стрелять и учить этому других людей.
Председатель, так же как и вчера, изображал из себя беспристрастие и справедливость и подробно разъяснял и внушал присяжным
то, что они знали и не могли не знать. Так же, как вчера, делались перерывы, так же курили; так же судебный пристав вскрикивал: «суд идет», и так же, стараясь не заснуть, сидели два жандарма с обнаженным
оружием, угрожая преступнику.
А о
том, что какой-нибудь предмет в этом роде может послужить
оружием, — это мы уже целый месяц представляли себе.
Намечу лишь вкратце: Федор Павлович оказался убитым вполне, с проломленною головой, но чем? — вероятнее всего
тем же самым
оружием, которым поражен был потом и Григорий.
И вот как раз отыскали и
оружие, выслушав от Григория, которому подана была возможная медицинская помощь, довольно связный, хотя слабым и прерывающимся голосом переданный рассказ о
том, как он был повержен.
Но, если мы уже целый месяц созерцали эту картину и к ней приготовлялись,
то чуть мелькнуло нам что-то в виде
оружия, мы и схватываем его как
оружие.
И не убить, о нет, вломился он к нему; если б имел преднамеренно этот умысел,
то озаботился бы по крайней мере заранее хоть
оружием, а медный пест он схватил инстинктивно, сам не зная зачем.
И не
то что забыл его на дорожке, обронил в рассеянности, в потерянности: нет, мы именно отбросили наше
оружие, потому что нашли его шагах в пятнадцати от
того места, где был повержен Григорий.
Утром был довольно сильный мороз (–10°С), но с восходом солнца температура стала повышаться и к часу дня достигла +3°С. Осень на берегу моря именно
тем и отличается, что днем настолько тепло, что смело можно идти в одних рубашках, к вечеру приходится надевать фуфайки, а ночью — завертываться в меховые одеяла. Поэтому я распорядился всю теплую одежду отправить морем на лодке, а с собой мы несли только запас продовольствия и
оружие. Хей-ба-тоу с лодкой должен был прийти к устью реки Тахобе и там нас ожидать.
Вместе с
тем меня поразил Дерсу своими словами. Напрасно стрелять грех! Какая правильная и простая мысль! Почему же европейцы часто злоупотребляют
оружием и сплошь и рядом убивают животных так, ради выстрела, ради забавы?
— Вам было странно, — продолжал он, — что я не требовал удовлетворения от этого пьяного сумасброда Р***. Вы согласитесь, что, имея право выбрать
оружие, жизнь его была в моих руках, а моя почти безопасна: я мог бы приписать умеренность одному моему великодушию, но не хочу лгать. Если б я мог наказать Р***, не подвергая вовсе моей жизни,
то я б ни за что не простил его.
Под караулом казаков
С
оружием в руках,
Этапом водим мы воров
И каторжных в цепях,
Они дорогою шалят,
Того гляди сбегут,
Так их канатом прикрутят
Друг к другу — и ведут
Трудненек путь! Да вот-с каков:
Отправится пятьсот,
А до нерчинских рудников
И трети не дойдет!
Они как мухи мрут в пути,
Особенно зимой…
И вам, княгиня, так идти?..
Вернитесь-ка домой!
Если же не выдаст
оружия,
то я немедленно, сейчас же беру его за руки, я за одну, генерал за другую, и сей же час пошлю известить полицию, и тогда уже дело перейдет на рассмотрение полиции-с.
К этой просьбе присовокупил, что он никогда не носил никакого
оружия, кроме
того, которое у него всегда в кармане, — и показал садовый ножик.
Порою завязывались драки между пьяной скандальной компанией и швейцарами изо всех заведений, сбегавшимися на выручку товарищу швейцару, — драка, во время которой разбивались стекла в окнах и фортепианные деки, когда выламывались, как
оружие, ножки у плюшевых стульев, кровь заливала паркет в зале и ступеньки лестницы, и люди с проткнутыми боками и проломленными головами валились в грязь у подъезда, к звериному, жадному восторгу Женьки, которая с горящими глазами, со счастливым смехом лезла в самую гущу свалки, хлопала себя по бедрам, бранилась и науськивала, в
то время как ее подруги визжали от страха и прятались под кровати.
Я же господину Фатееву изъяснил так: что сын мой, как следует всякому благородному офицеру, не преминул бы вам дать за
то удовлетворение на
оружие; но так как супруга ваша бежала уже к нему не первому,
то вам сталее спрашивать с нее, чем с него, — и он, вероятно, сам не преминет немедленно выпроводить ее из Москвы к вам на должное распоряжение, что и приказываю тебе сим письмом немедленно исполнить, а таких чернобрысых и сухопарых кошек, как она, я полагаю, найти в Москве можно».
Те вышли на площадь с
оружием в руках и требовали там каких-то перемен; но безнравственности они не проповедывали-с!..
Он смотрел благородно и вместе с прочими выражал доверие в силу русского
оружия, но с
тем лишь непременным условием, если ему, управляющему, будет предоставлено хозяйственное заготовление нужных для ополчения вещей.
Но это был именно только восторг, слепой и внезапный, а отнюдь не торжество чувства государственности. Это было хмельное упоение славой побед, громом
оружия, стонами побежденных, — упоение, к которому, сверх
того, в значительной доле примешивалось и ожидание добычи, в виде пяти миллиардов.
Даже строительная комиссия — и
та соображала, нельзя ли и ей примкнуть к общему патриотическому настроению, вызвавшись взять на себя хозяйственную заготовку пик и другого неогнестрельного
оружия.
Конечно (в особенности в городах), и теперь встречается немало людей убежденных, которых восторгает мысль о единстве и могуществе Германии, о
той неувядаемой славе, которою покрыло себя немецкое
оружие, раздавивши"наследственного врага", и о
том прекрасном будущем, которое отныне, по праву, принадлежит немецкому народу; но ведь эти люди представляют собою только казовый конец современной южногерманской действительности.
У меня даже больше sujets de conversation, нежели сколько требуется по
тому роду
оружия, в котором я служу.
Управляющий палатой государственных имуществ смотрел даже благороднее, нежели обыкновенно, и всем существом как бы говорил:"Никакая клевета до меня коснуться не может!"Откупщик, перекрест из евреев, не только не сомневался в непобедимости русского
оружия, но даже до
того повеселел, что, задолго до появления г.
— Именно, именно, я только что хотел сказать
то же самое. Ведь нам приходится воспитывать конкурентов английским промышленникам, и мы будем разбивать их на их же почве и их же
оружием.
Ромашов вытащил шашку из ножен и сконфуженно поправил рукой очки. Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но от большой застенчивости неловок. Фехтовать на эспадронах он не умел даже в училище, а за полтора года службы и совсем забыл это искусство. Занеся высоко над головой
оружие, он в
то же время инстинктивно выставил вперед левую руку.