Неточные совпадения
Не довольствуясь сим, он ходил еще каждый день
по улицам своей деревни, заглядывал под мостики, под перекладины и все, что ни попадалось ему: старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок, — все
тащил к себе и складывал в ту кучу, которую Чичиков заметил в углу комнаты.
Было слышно, что вдали
по улице быстро идут люди и
тащат что-то тяжелое. Предчувствуя новую драму, Самгин пошел к воротам дома Варвары; мимо него мелькнул Лаврушка, радостно и громко шепнув...
Экипажи мчались изо всей мочи
по улицам; быки медленно
тащили тяжелые фуры с хлебом и другою кладью, а иногда и с людьми.
Извозчик бьет кнутом лошаденку. Скользим легко то
по снегу, то
по оголенным мокрым булыгам, благо широкие деревенские полозья без железных подрезов. Они скользят, а не режут, как у городских санок. Зато на всех косогорах и уклонах горбатой
улицы сани раскатываются,
тащат за собой набочившуюся лошадь и ударяются широкими отводами о деревянные тумбы. Приходится держаться за спинку, чтобы не вылететь из саней.
Вздыхал ветер, и дрожали огни фонарей, а казалось — дрожит темно-серое небо, засевая землю мелким, как пыль, октябрьским дождем. Мокрая проститутка
тащила вверх
по улице пьяного, держа его под руку, толкая, он что-то бормотал, всхлипывал. Женщина утомленно и глухо сказала...
Владимир Сергеич побежал на крик. Он нашел Ипатова на берегу пруда; фонарь, повешенный на суку, ярко освещал седую голову старика. Он ломал руки и шатался как пьяный; возле него женщина, лежа на траве, билась и рыдала; кругом суетились люди. Иван Ильич уже вошел
по колена в воду и щупал дно шестом; кучер раздевался, дрожа всем телом; два человека
тащили вдоль берега лодку; слышался резкий топот копыт
по улице деревни… Ветер несся с визгом, как бы силясь задуть фонари, а пруд плескал и шумел, чернея грозно.
А однажды боров вырвался на
улицу и мы, шестеро парней, два часа бегали за ним
по городу, пока прохожий татарин не подбил свинье передние ноги палкой, после чего мы должны были
тащить животное домой на рогоже, к великой забаве жителей. Татары, покачивая головами, презрительно отплевывались, русские живо образовывали вокруг нас толпу провожатых, — черненький, ловкий студентик, сняв фуражку, сочувственно и громко спросил Артема, указывая глазами на верещавшую свинью...
Ничего! обеспечен твой труд,
Бедность гибельней всякой заразы —
В нашей
улице люди так мрут,
Что
по ней то и знай на кладбища,
Как в холеру,
тащат мертвецов:
Холод, голод, сырые жилища —
Не робей, Варсонофий Петров!..
Идет волк
по улице и насилу комод
тащит: такой он тяжелый.
Пусто было на
улицах и площадях; лишь изредка мелькал курьер, сидя на облучке закрытой кибитки;
по временам шныряли подозрительные лица или гремели мерным звуком цепи и раздавалась заунывная песнь колодников: «Будьте жалостливы, милостивы, до нас, до бедных невольников, заключенных, Христа ради!» На всем пути наших цыган встретили они один экипаж: это был рыдван, облупленный временем; его
тащили четыре клячи веревочными постромками, а на запятках стояли три высокие лакея в порыжелых сапогах, в шубах из красной собаки и с полинялыми гербовыми тесьмами; из колымаги же проглядывал какой-то господин в бархатной шубе с золотыми кистями, причесанный а la pigeon.