Неточные совпадения
В то время в выздоравливавшем князе действительно, говорят, обнаружилась склонность тратить и чуть не бросать свои деньги на ветер: за границей он стал покупать совершенно ненужные, но ценные вещи, картины, вазы; дарить и жертвовать на Бог знает что большими кушами, даже на разные
тамошние учреждения; у одного
русского светского мота чуть не купил за огромную сумму, заглазно, разоренное и обремененное тяжбами имение; наконец, действительно будто бы начал мечтать о браке.
Вот я думал бежать от
русской зимы и прожить два лета, а приходится, кажется, испытать четыре осени:
русскую, которую уже пережил, английскую переживаю, в тропики придем в
тамошнюю осень. А бестолочь какая: празднуешь два Рождества,
русское и английское, два Новые года, два Крещенья. В английское Рождество была крайняя нужда в работе — своих рук недоставало: англичане и слышать не хотят о работе в праздник. В наше Рождество англичане пришли, да совестно было заставлять работать своих.
— Если вы желаете знать, то по разврату и
тамошние, и наши все похожи. Все шельмы-с, но с тем, что
тамошний в лакированных сапогах ходит, а наш подлец в своей нищете смердит и ничего в этом дурного не находит.
Русский народ надо пороть-с, как правильно говорил вчера Федор Павлович, хотя и сумасшедший он человек со всеми своими детьми-с.
На сибирском рубеже стоят снежные горы; без проводника, не зная
тамошних мест, их ввек не перелезть, да послал Господь мне доброго человека из варнаков — беглый каторжный, значит, — вывел на
русскую землю!..
Он признался, что вместе с Каленским в 1772 году был послан графом Потоцким в Турцию, в лагерь
тамошних войск, сражавшихся с
русскими.
В самой Рагузе слух о наследнице
русского престола, «Елизавете II», сделался до того общим, что
тамошний сенат встревожился.
Орлов, исполняя приказ государыни, хотел отправиться в Рагузу с эскадрой, чтобы потребовать от
тамошнего сената, хорошо знавшего решительность действий
русского графа, выдачи самозванки, ж и ну шей под покровительством республики, и в случае отказа бомбардировать город.
О Дерпте,
тамошних профессорах и студентской жизни мы знали немного. Кое-какие случайные рассказы и то, что осталось в памяти из повести графа Соллогуба „Аптекарша“. Смутно мы знали, что там совсем другие порядки, что существуют корпорации, что ученье идет не так, как в Казани и других
русских университетских городах. Но и только.
В Ницце годами водил я знакомство с А.Л.Эльсницем, уроженцем Москвы,
тамошним студентом, который из-за какой-то истории во время волнений скрылся за границу, стал учиться медицине в Швейцарии и Франции, приобрел степень доктора и, уже женатый на
русской и отцом семейства, устроился прочно в Ницце, где к нему перешла и практика доктора Якоби.
Сохранилась у меня в памяти и его дикция, с каким-то не совсем
русским, но, несомненно, барским акцентом. В обществе он бойко говорил по-французски. В Нижнем его принимали; но в Казани — в
тамошнем монде, на вечерах или дневных приемах, — я его ни в одном доме не встречал.
Ни один из таких
русских не проходит через хорошее влияние Парижа, не способен слиться с
тамошней умственной, политической и социальной жизнью.
Этот кусок льду, облегший былое я, частицу бога, поглотивший то, чему на земле даны были имена чести, благородства, любви к ближним; подле него зияющая могила, во льду ж для него иссеченная; над этим чудным гробом, который служил вместе и саваном, маленькое белое существо, полное духовности и жизни, называемое европейцем и сверх того
русским и Зудою; тут же на замерзлой реке черный невольник, сын жарких и свободных степей Африки, может быть, царь в душе своей; волшебный свет луны, говорящей о другой подсолнечной, такой же бедной и все-таки драгоценной для
тамошних жителей, как нам наша подсолнечная; тишина полуночи, и вдруг далеко, очень далеко, благовест, как будто голос неба, сходящий по лучу месяца, — если это не высокий момент для поэта и философа, так я не понимаю, что такое поэзия и философия.
— Любопытство слушать
тамошнее служение и помолиться всем нам общему Отцу. Да, говорит, там будет, вероятно, поменьше народу. Поменьше? Все наши
русские церкви обыкновенно пусты, между тем костел во время утреннего и вечернего служения и в простые дни битком набит. Обедня в единоверческой церкви тянется долго, и мы будем иметь время келейно побеседовать с тобою о материях важных и очень важных.
Впрочем, кроме обычая, в Польшу манило Густава Бирона и то обстоятельство, что в
тамошней королевско-республиканской армии давно уже служил родной дядя его по отцу и туда же недавно определился брат Густава — Карл, бывший до того
русским офицером и бежавший из шведского плена, но не обратно в Россию, а в Польшу.
Самые робкие из них, по ироническому совету Волка, или попрятались в своих норах, или отправились в губернский город показаться
тамошнему начальству под личиной преданности
русскому правительству.
Я сравнил бы
тамошнюю природу со свежим, миловидным типом
русской девушки, которой удел пленять и нежить, а не восторгать душу, я сравнил бы ее с моей дорогой Тони.