Неточные совпадения
С своей стороны, я предвижу возможность подать следующую мысль: колет [Колет (франц.) — короткий мундир из белого сукна (в кирасирских полках).] из
серебряного глазета, сзади страусовые перья, спереди панцирь из кованого золота, штаны глазетовые же и на голове литого золота шишак, увенчанный перьями.
— А недурны, — говорил он, сдирая
серебряною вилочкой
с перламутровой раковины шлюпающих устриц и проглатывая их одну за другой. — Недурны, — повторял он, вскидывая влажные и блестящие глаза то на Левина, то на Татарина.
Старичок-священник, в камилавке,
с блестящими серебром седыми прядями волос, разобранными на две стороны за ушами, выпростав маленькие старческие руки из-под тяжелой
серебряной с золотым крестом на спине ризы, перебирал что-то у аналоя.
Когда Левин вошел наверх, жена его сидела у нового
серебряного самовара за новым чайным прибором и, посадив у маленького столика старую Агафью Михайловну
с налитою ей чашкой чая, читала письмо Долли,
с которою они были в постоянной и частой переписке.
Мужчины вышли в столовую и подошли к столу
с закуской, уставленному шестью сортами водок и столькими же сортами сыров
с серебряными лопаточками и без лопаточек, икрами, селедками, консервами разных сортов и тарелками
с ломтиками французского хлеба.
Красивый старик
с черной
с проседью бородой и густыми
серебряными волосами неподвижно стоял, держа чашку
с медом, ласково и спокойно
с высоты своего роста глядя на господ, очевидно ничего не понимая и не желая понимать.
Увы! моя шкатулка, шашка
с серебряной оправой, дагестанский кинжал — подарок приятеля — все исчезло.
Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись
с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется
серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею.
Явно, что он влюблен, потому что стал еще доверчивее прежнего; у него даже появилось
серебряное кольцо
с чернью, здешней работы: оно мне показалось подозрительным…
С трех сторон чернели гребни утесов, отрасли Машука, на вершине которого лежало зловещее облачко; месяц подымался на востоке; вдали
серебряной бахромой сверкали снеговые горы.
Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его лучей
с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов, висящих
с обеих сторон над нами; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас
серебряным дождем.
Теперь Иван Потапыч мог бы хлебать
с серебряного блюда, да уж не хочет.
Чичиков приятно наклонил голову, и, когда приподнял потом ее вверх, он уже не увидал Улиньки. Она исчезнула. Наместо ее предстал, в густых усах и бакенбардах, великан-камердинер,
с серебряной лоханкой и рукомойником в руках.
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города
с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в
серебряные ясные небеса.
Не весело-то было ему
с серебряного блюда перейти за простую миску: казалось-то, что и руки ни к чему не подымались.
Чтобы еще более согласить в чем-нибудь своих противников, он всякий раз подносил им всем свою
серебряную с финифтью табакерку, на дне которой заметили две фиалки, положенные туда для запаха.
В то время, когда один пускал кудреватыми облаками трубочный дым, другой, не куря трубки, придумывал, однако же, соответствовавшее тому занятие: вынимал, например, из кармана
серебряную с чернью табакерку и, утвердив ее между двух пальцев левой руки, оборачивал ее быстро пальцем правой, в подобье того как земная сфера обращается около своей оси, или же просто барабанил по табакерке пальцами, насвистывая какое-нибудь ни то ни се.
На стенах — сабли, нагайки, сетки для птиц, невода и ружья, хитро обделанный рог для пороху, золотая уздечка на коня и путы
с серебряными бляхами.
Бурсаки вдруг преобразились: на них явились, вместо прежних запачканных сапогов, сафьянные красные,
с серебряными подковами; шаровары шириною в Черное море,
с тысячью складок и со сборами, перетянулись золотым очкуром; [Очкур — шнурок, которым затягивали шаровары.] к очкуру прицеплены были длинные ремешки,
с кистями и прочими побрякушками, для трубки.
Немало было и всяких сенаторских нахлебников, которых брали
с собою сенаторы на обеды для почета, которые крали со стола и из буфетов
серебряные кубки и после сегодняшнего почета на другой день садились на козлы править конями у какого-нибудь пана.
Но он уже навсегда запомнил тот короткий грудной смех, полный сердечной музыки, каким встретили его дома, и раза два в год посещал замок, оставляя женщине
с серебряными волосами нетвердую уверенность в том, что такой большой мальчик, пожалуй, справится
с своими игрушками.
Услышав это, Амалия Ивановна забегала по комнате, крича изо всех сил, что она хозяйка и чтоб Катерина Ивановна «в сию минуту съезжаль
с квартир»; затем бросилась для чего-то обирать со стола
серебряные ложки.
Месяца полтора назад он вспомнил про адрес; у него были две вещи, годные к закладу: старые отцовские
серебряные часы и маленькое золотое колечко
с тремя какими-то красными камешками, подаренное ему при прощании сестрой, на память.
— Заклад принес, вот-с! — И он вынул из кармана старые плоские
серебряные часы. На оборотной дощечке их был изображен глобус. Цепочка была стальная.
Пришел он туда, снял
с себя крест,
серебряный, и попросил за крест шкалик.
Гаврило. Да уж я, Василий Данилыч, все заготовлю, что требуется; у меня и кастрюлечка
серебряная водится для таких оказий, уж я и своих людей
с вами отпущу.
Горничная вошла в комнату
с графином на
серебряном подносе.
Николай Петрович умолк, а Аркадий, который начал было слушать его не без некоторого изумления, но и не без сочувствия, поспешил достать из кармана
серебряную коробочку со спичками и послал ее Базарову
с Петром.
И те и другие считали его гордецом; и те и другие его уважали за его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей гостиницы; за то, что он вообще хорошо обедал, а однажды даже пообедал
с Веллингтоном [Веллингтон Артур Уэлсли (1769–1852) — английский полководец и государственный деятель; в 1815 году при содействии прусской армии одержал победу над Наполеоном при Ватерлоо.] у Людовика-Филиппа; [Людовик-Филипп, Луи-Филипп — французский король (1830–1848); февральская революция 1848 года заставила Людовика-Филиппа отречься от престола и бежать в Англию, где он и умер.] за то, что он всюду возил
с собою настоящий
серебряный несессер и походную ванну; за то, что от него пахло какими-то необыкновенными, удивительно «благородными» духами; за то, что он мастерски играл в вист и всегда проигрывал; наконец, его уважали также за его безукоризненную честность.
Было утро; у моей кроватки стояла бабушка, в ее большим белом чепце
с рюшевыми мармотками, и держала в руке новенький
серебряный рубль, составлявший обыкновенный рождественский подарок, который она мне дарила.
Кроме того, я видал картины
с генералами и множество других вещей, которых я не мог купить, потому что мне давали на мои расходы простой
серебряный рубль, а не беспереводный.
Няня не обманула: ночь пролетела как краткое мгновение, которого я и не заметил, и бабушка уже стояла над моею кроваткою в своем большом чепце
с рюшевыми мармотками и держала в своих белых руках новенькую, чистую
серебряную монету, отбитую в самом полном и превосходном калибре.
Парень
с серебряной серьгой в ухе легко, тараном плеча своего отодвинул Самгина за спину себе и сказал негромко, сипло...
В купе вагона, кроме Самгина, сидели еще двое: гладенький старичок в поддевке,
с большой
серебряной медалью на шее,
с розовым личиком, спрятанным в седой бороде, а рядом
с ним угрюмый усатый человек
с большим животом, лежавшим на коленях у него.
Самгин был голоден и находил, что лучше есть, чем говорить
с полупьяным человеком. Стратонов налил из черной бутылки в
серебряную стопку какой-то сильно пахучей жидкости.
Блестели золотые,
серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф,
с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
Шкуна плыла по неширокой
серебряной тропе, но казалось, что она стоит, потому что тропа двигалась вместе
с нею, увлекая ее в бесконечную мглу.
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она дошла до маленького ресторана, пред ним горел газовый фонарь, по обе стороны двери — столики, за одним играли в карты маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек
с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы в руках и
серебряные волосы на голове.
Шипел паровоз, двигаясь задним ходом, сеял на путь горящие угли, звонко стучал молоток по бандажам колес, гремело железо сцеплений; Самгин, потирая бок, медленно шел к своему вагону, вспоминая Судакова, каким видел его в Москве, на вокзале: там он стоял, прислонясь к стене, наклонив голову и считая на ладони
серебряные монеты; на нем — черное пальто, подпоясанное ремнем
с медной пряжкой, под мышкой — маленький узелок, картуз на голове не мог прикрыть его волос, они торчали во все стороны и свешивались по щекам, точно стружки.
Явилась крупная чернобровая женщина, в белой полупрозрачной блузке,
с грудями, как два маленькие арбуза, и чрезмерно ласковой улыбкой на подкрашенном лице, — особенно подчеркнуты были на нем ядовито красные губы. В руках, обнаженных по локоть, она несла на подносе чайную посуду, бутылки, вазы, за нею следовал курчавый усатенький человечек, толстогубый, точно негр; казалось, что его смуглое лицо было очень темным, но выцвело. Он внес небольшой
серебряный самовар. Бердников командовал по-французски...
— Похоже, — ответил Дронов, готовясь выпить. Во внутреннем боковом кармане пиджака, где почтенные люди прячут бумажник, Дронов носил плоскую стеклянную флягу, украшенную
серебряной сеткой, а в ней какой-то редкостный коньяк. Бережно отвинчивая стаканчик
с горлышка фляги, он бормотал...
Молодцевато прошел по мостовой сменившийся
с караула взвод рослых солдат,
серебряные штыки, косо пронзая воздух, точно расчесывали его.
Сидя на скамье, Самгин пытался снять ботики, они как будто примерзли к ботинкам, а пальцы ног нестерпимо ломило. За его усилиями наблюдал, улыбаясь ласково, старичок в желтой рубахе. Сунув большие пальцы рук за [пояс], кавказский ремень
с серебряным набором, он стоял по-солдатски, «пятки — вместе, носки — врозь», весь гладенький, ласковый,
с аккуратно подстриженной серой бородкой, остроносый, быстроглазый.
В переднем углу пять штук икон, две в
серебряных ризах и в киотах
с виноградами.
— Не знаю, — ответил Самгин, следя, как мимо двери стремительно мелькают цветисто одетые люди, а двойники их, скользнув по зеркалу, поглощаются
серебряной пустотой. Подскакивая на коротеньких ножках, пронеслась Любаша в паре
с Гансом Саксом, за нею китаец промчал Татьяну.
Следствие вел провинциальный чиновник, мудрец весьма оригинальной внешности, высокий, сутулый,
с большой тяжелой головой, в клочьях седых волос, встрепанных, точно после драки, его высокий лоб, разлинованный морщинами, мрачно украшали густейшие
серебряные брови, прикрывая глаза цвета ржавого железа, горбатый, ястребиный нос прятался в плотные и толстые, точно литые, усы, седой волос усов очень заметно пожелтел от дыма табака. Он похож был на военного в чине не ниже полковника.
Рассказывая, старик бережно снял сюртучок, надел полосатый пиджак, похожий на женскую кофту, а затем начал хвастаться сокровищами своими; показал Самгину
серебряные,
с позолотой, ковши, один царя Федора, другой — Алексея...
Не пожелав остаться на прения по докладу, Самгин пошел домой. На улице было удивительно хорошо, душисто, в небе, густо-синем, таяла
серебряная луна, на мостовой сверкали лужи,
с темной зелени деревьев падали голубые капли воды; в домах открывались окна. По другой стороне узкой улицы шагали двое, и один из них говорил...
Вот обернулся к депутату, сидящему сзади его, профессор Милюков, человек
с круглой
серебряной головкой, красным личиком новорожденного и плотным рядом острых блестящих зубов.
Пошли в соседнюю комнату, там, на большом, красиво убранном столе, кипел
серебряный самовар, у рояля, в углу, стояла Дуняша, перелистывая ноты, на спине ее висели концы мехового боа, и Самгин снова подумал о ее сходстве
с лисой.