Неточные совпадения
Хлестаков.
Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь
с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж,
право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы
с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял
с иного, то,
право, без всякой ненависти.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь.
С министрами играет и во дворец ездит… Так вот,
право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Марья Антоновна.
Право, маменька, все смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист
с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Бобчинский. Да вы поищите-то получше, Петр Иванович! У вас там, я знаю, в кармане — то
с правой стороны прореха, так в прореху-то, верно, как-нибудь запали.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник,
с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут
с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я,
право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь.
Почтмейстер.
Право, война
с турками. Это все француз гадит.
По
правую сторону его жена и дочь
с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой
с самым сатирическим выраженьем лица, относящимся прямо к семейству городничего.
Лука Лукич. Что ж мне,
право,
с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно
с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне,
право, нравится такая жизнь.
Солдат опять
с прошением.
Вершками раны смерили
И оценили каждую
Чуть-чуть не в медный грош.
Так мерил пристав следственный
Побои на подравшихся
На рынке мужиках:
«Под
правым глазом ссадина
Величиной
с двугривенный,
В средине лба пробоина
В целковый. Итого:
На рубль пятнадцать
с деньгою
Побоев…» Приравняем ли
К побоищу базарному
Войну под Севастополем,
Где лил солдатик кровь?
Нахвастает
с три короба,
А уличишь — отшутится
Бесстыжей поговоркою,
Что «за погудку
правуюСмычком по роже бьют...
Служивого задергало.
Опершись на Устиньюшку,
Он поднял ногу левую
И стал ее раскачивать,
Как гирю на весу;
Проделал то же
с правою,
Ругнулся: «Жизнь проклятая!» —
И вдруг на обе стал.
Помещик так растрогался,
Что
правый глаз заплаканный
Ему платочком вытерла
Сноха
с косой распущенной
И чмокнула старинушку
В здоровый этот глаз.
«Вот! — молвил он торжественно
Сынам своим наследникам
И молодым снохам. —
Желал бы я, чтоб видели
Шуты, врали столичные,
Что обзывают дикими
Крепостниками нас,
Чтоб видели, чтоб слышали...
Не глянул, как ни пробовал,
Какие рожи страшные
Ни корчил мужичок:
— Свернула мне медведица
Маненичко скулу! —
«А ты
с другой померяйся,
Подставь ей щеку
правую —
Поправит…» — Посмеялися,
Однако поднесли.
По сонной Волге медленно
Плоты
с дровами тянутся,
Стоят под
правым берегом
Три барки нагруженные...
Г-жа Простакова (усмехаясь радостно). Робенок,
право, хоть и жених. Пойти за ним, однако ж, чтоб он
с резвости без умыслу чем-нибудь гостя не прогневал.
Занятий настоящих он не имел, а составлял
с утра до вечера ябеды, которые писал, придерживая
правую руку левою.
Если же и сего недостаточно, то надлежит: отделив из толпы десятых и признав их состоящими на
правах зачинщиков, распорядиться подобно как
с первыми.
Но к полудню слухи сделались еще тревожнее. События следовали за событиями
с быстротою неимоверною. В пригородной солдатской слободе объявилась еще претендентша, Дунька Толстопятая, а в стрелецкой слободе такую же претензию заявила Матренка Ноздря. Обе основывали свои
права на том, что и они не раз бывали у градоначальников «для лакомства». Таким образом, приходилось отражать уже не одну, а разом трех претендентш.
Но,
с другой стороны, не меньшего вероятия заслуживает и то соображение, что как ни привлекательна теория учтивого обращения, но, взятая изолированно, она нимало не гарантирует людей от внезапного вторжения теории обращения неучтивого (как это и доказано впоследствии появлением на арене истории такой личности, как майор Угрюм-Бурчеев), и, следовательно, если мы действительно желаем утвердить учтивое обращение на прочном основании, то все-таки прежде всего должны снабдить людей настоящими якобы
правами.
Очевидно, что когда эти две энергии встречаются, то из этого всегда происходит нечто весьма любопытное. Нет бунта, но и покорности настоящей нет. Есть что-то среднее, чему мы видали примеры при крепостном
праве. Бывало, попадется барыне таракан в супе, призовет она повара и велит того таракана съесть. Возьмет повар таракана в рот, видимым образом жует его, а глотать не глотает. Точно так же было и
с глуповцами: жевали они довольно, а глотать не глотали.
Он не мог согласиться
с тем, что десятки людей, в числе которых и брат его, имели
право на основании того, что им рассказали сотни приходивших в столицы краснобаев-добровольцев, говорить, что они
с газетами выражают волю и мысль народа, и такую мысль, которая выражается в мщении и убийстве.
—
Право, я не знаю, что в нем можно осуждать. Направления его я не знаю, но одно — он отличный малый, — отвечал Степан Аркадьич. — Я сейчас был у него, и,
право, отличный малый. Мы позавтракали, и я его научил делать, знаешь, это питье, вино
с апельсинами. Это очень прохлаждает. И удивительно, что он не знал этого. Ему очень понравилось. Нет,
право, он славный малый.
— Я думаю, — сказал Константин, — что никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе. Это общая истина, философская, — сказал он,
с решительностью повторяя слово философская, как будто желая показать, что он тоже имеет
право, как и всякий, говорить о философии.
Во всех этих случаях муж уступал или продавал неверную жену, и та самая сторона, которая за вину не имела
права на вступление в брак, вступала в вымышленные, мнимо узаконенные отношения
с новым супругом.
— Я полагаю… — начала было Дарья Александровна, но в это время Васенька Весловский, наладив коба на галоп
с правой ноги, грузно шлепаясь в своей коротенькой жакетке о замшу дамского седла, прогалопировал мимо них.
Этот милый Свияжский, держащий при себе мысли только для общественного употребления и, очевидно, имеющий другие какие-то, тайные для Левина основы жизни и вместе
с тем он
с толпой, имя которой легион, руководящий общественным мнением чуждыми ему мыслями; этот озлобленный помещик, совершенно
правый в своих рассуждениях, вымученных жизнью, но неправый своим озлоблением к целому классу и самому лучшему классу России; собственное недовольство своею деятельностью и смутная надежда найти поправку всему этому — всё это сливалось в чувство внутренней тревоги и ожидание близкого разрешения.
— Это надо рассказать вам. Я был занят, и чем? Даю вам это из ста, из тысячи… не угадаете. Я мирил мужа
с оскорбителем его жены. Да,
право!
Он считал переделку экономических условий вздором, но он всегда чувствовал несправедливость своего избытка в сравнении
с бедностью народа и теперь решил про себя, что, для того чтобы чувствовать себя вполне
правым, он, хотя прежде много работал и нероскошно жил, теперь будет еще больше работать и еще меньше будет позволять себе роскоши.
— Ну, как я рад, что добрался до тебя! Теперь я пойму, в чем состоят те таинства, которые ты тут совершаешь. Но нет,
право, я завидую тебе. Какой дом, как славно всё! Светло, весело, — говорил Степан Аркадьич, забывая, что не всегда бывает весна и ясные дни, как нынче. — И твоя нянюшка какая прелесть! Желательнее было бы хорошенькую горничную в фартучке; но
с твоим монашеством и строгим стилем — это очень хорошо.
Какое
право имел я думать, что она захочет соединить свою жизнь
с моею?
Она быстрым взглядом оглядела
с головы до ног его сияющую свежестью и здоровьем фигуру. «Да, он счастлив и доволен! — подумала она, — а я?… И эта доброта противная, за которую все так любят его и хвалят; я ненавижу эту его доброту», подумала она. Рот ее сжался, мускул щеки затрясся на
правой стороне бледного, нервного лица.
— Как же новые условия могут быть найдены? — сказал Свияжский, поев простокваши, закурив папиросу и опять подойдя к спорящим. — Все возможные отношения к рабочей силе определены и изучены, сказал он. — Остаток варварства — первобытная община
с круговою порукой сама собой распадается, крепостное
право уничтожилось, остается только свободный труд, и формы его определены и готовы, и надо брать их. Батрак, поденный, фермер — и из этого вы не выйдете.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком в левой руке, так что воск капал
с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы
правую руку, благословил ею жениха и так же, но
с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
— Messieurs, venez vite! [Господа, идите скорее!] — послышался голос возвратившегося Весловского. — Charmante! [Восхитительна!] Это я открыл. Charmante, совершенная Гретхен, и мы
с ней уж познакомились.
Право, прехорошенькая! — рассказывал он
с таким одобряющим видом, как будто именно для него сделана она была хорошенькою, и он был доволен тем, кто приготовил это для него.
— Да, разумеется. Да что же! Я не стою за свое, — отвечал Левин
с детскою, виноватою улыбкой. «О чем бишь я спорил? — думал он. — Разумеется, и я
прав и он
прав, и всё прекрасно. Надо только пойти в контору распорядиться». Он встал, потягиваясь и улыбаясь.
— Хорошо тебе так говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через
правое плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал! —
с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
Анна чувствовала себя униженною, оскорбленною, но она видела, что
с своей точки зрения графиня Лидия Ивановна
права.
Когда же Левин внезапно уехал, княгиня была рада и
с торжеством говорила мужу: «видишь, я была
права».
Теперь, в наше время, мы, помещики, при крепостном
праве вели свое хозяйство
с усовершенствованиями; и сушилки, и веялки, и возка навоза, и все орудия — всё мы вводили своею властью, и мужики сначала противились, а потом подражали нам.
Он знал очень хорошо манеру дилетантов (чем умнее они были, тем хуже) осматривать студии современных художников только
с той целью, чтоб иметь
право сказать, что искусство пало и что чем больше смотришь на новых, тем более видишь, как неподражаемы остались великие древние мастера.
— Обязанности сопряжены
с правами; власть, деньги, почести: их-то ищут женщины, — сказал Песцов.
— Мне нечего говорить. Да и… — вдруг быстро сказала она,
с трудом удерживая улыбку, —
право пора спать.
Упав на колени пред постелью, он держал пред губами руку жены и целовал ее, и рука эта слабым движением пальцев отвечала на его поцелуи. А между тем там, в ногах постели, в ловких руках Лизаветы Петровны, как огонек над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде не было и которое так же,
с тем же
правом,
с тою же значительностью для себя, будет жить и плодить себе подобных.
«Завтра пойду рано утром и возьму на себя не горячиться. Бекасов пропасть. И дупеля есть. А приду домой, записка от Кити. Да, Стива, пожалуй, и
прав: я не мужествен
с нею, я обабился… Но что ж делать! Опять отрицательно!»
Старший брат, всегда уважавший суждения меньшего, не знал хорошенько,
прав ли он или нет, до тех пор, пока свет не решил этого вопроса; сам же,
с своей стороны, ничего не имел против этого и вместе
с Алексеем пошел к Анне.
Он, напротив, чувствовал, что Свияжский
прав, что всё это дело ничтожно, и видел удивительную мягкость и нежность,
с которою Свияжский избегал высказыванья своей правоты.
В женском вопросе он был на стороне крайних сторонников полной свободы женщин и в особенности их
права на труд, но жил
с женою так, что все любовались их дружною бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей жены так, что она ничего не делала и не могла делать, кроме общей
с мужем заботы, как получше и повеселее провести время.