Неточные совпадения
Петр Михайлыч и учителя вошли
в горенку,
в которой нашли дверь
в соседнюю комнату очень плотно притворенною. Ожидали они около четверти часа; наконец, дверь отворилась, Калинович показался. Это был высокий молодой человек, очень худощавый,
с лицом умным, изжелта-бледным. Он был тоже
в новом,
с иголочки, хоть и не из весьма тонкого сукна мундире,
в пике безукоризненной белизны жилете, при шпаге и
с маленькой треугольной шляпой
в руках.
В одной
руке держал я лимонаду
Стакан —
в другой — четверку
пик:
Последний рубль
в кармане дожидался
С заветным порошком — риск, право, был велик...
В ту самую минуту, как он
в модном фраке,
с бадинкою [тросточкой (от фр. badine).]
в руке, расхаживал под аркадами Пале-Рояля и прислушивался к милым французским фразам, загремел на грубом русском языке вопрос: «Кто едет?» Зарецкой очнулся, взглянул вокруг себя: перед ним деревенская околица, подле ворот соломенный шалаш
в виде будки,
в шалаше мужик
с всклоченной рыжей бородою и длинной рогатиной
в руке; а за околицей, перед большим сараем,
с полдюжины
пик в сошках.
Накинув шинель, господин Голядкин-младший иронически взглянул на господина Голядкина-старшего, действуя таким образом открыто и дерзко ему
в пику, потом,
с свойственною ему наглостью, осмотрелся кругом, посеменил окончательно, — вероятно, чтоб оставить выгодное по себе впечатление, — около чиновников, сказал словцо одному, пошептался о чем-то
с другим, почтительно полизался
с третьим, адресовал улыбку четвертому, дал
руку пятому и весело юркнул вниз по лестнице.
— Ушел и яду
Купил — и возвратился вновь
К игорному столу —
в груди кипела кровь,
В одной
руке держал я лимонаду
Стакан —
в другой четверку
пик,
Последний рубль
в кармане дожидался
С заветным порошком — риск право был велик,
Но счастье вынесло, и
в час я отыгрался!
Одет он был очень презентабельно и, как требовало время года, совершенно по-летнему:
в сером казинетовом пальто,
в пике-жилете, при часах на золотой цепочке,
с золотым перстнем на грязной
руке и
в соломенной шляпе, которую он, подойдя к нам, приподнял и расшаркался.
Напившись чаю, Иван Петрович ушел
в дом. Через десять минут он появился на крыльце и… поразил Лизу. Он, юноша, только семь лет тому назад переставший называться Ванькой и Ванюшкой, готовый за двугривенный своротить челюсть, поставить весь дом вверх дном, был одет чертовски хорошо. Он был
в соломенной широкополой шляпе,
в чудных блестящих ботфортах, жилетке
пике… Тысяча больших и малых солнц светилось
в его брелоках.
В правой
руке держал он
с шиком перчатки и хлыстик…
Это все опять ему ненадлежаще вспомнилось, когда он
с изящною ночною лампочкой
в руке проходил по мягкому ковру той комнаты, где стоял
Пик, держась
рукою за сердце и выслушивая из собственных уст жены сознание
в ее поступке и
в ее чертовской опытности и органической любви к обману.
Но благородство и гордость Марчеллы были подвергнуты слишком тяжелому испытанию: мать ее беспрестанно укоряла их тяжкою бедностью, — ее престарелые годы требовали удобств и покоя, — дитя отрывало
руки от занятий, — бедность всех их душила. О Марчелле пошли недобрые слухи,
в которых имя доброй девушки связывалось
с именем богатого иностранца. К сожалению, это не было пустою басней. Марчелла скрывалась от всех и никому не показывалась.
Пик и Мак о ней говорили только один раз, и очень немного.
Пик сказал...