Неточные совпадения
Она молча приняла обязанности в
отношении к Обломову, выучила физиономию каждой его рубашки, сосчитала протертые пятки на чулках, знала, какой ногой он встает
с постели, замечала, когда хочет сесть ячмень на глазу, какого блюда и по скольку съедает он, весел он или скучен, много спал или нет, как будто делала это всю жизнь, не спрашивая себя, зачем, что такое ей Обломов,
отчего она так суетится.
Подполковник Николай Вадимович Рубовский, невысокий плотный человек
с густыми бровями, веселыми серыми глазами и прихрамывающею походкою,
отчего его шпоры неровно и звонко призвякивали, был весьма любезен и за то любим в обществе. Он знал всех людей в городе, все их дела и
отношения, любил слушать сплетни, но сам был скромен и молчалив, как могила, и никому не делал ненужных неприятностей.
В настоящую минуту мне ясно, до какой степени это сухое и сочиненное сравнение обличало головной характер его
отношений к делу. Под влиянием неудачи он вдруг неведомо
отчего приступил ко мне
с просьбой написать сатирические стихи на совершенно неизвестную мне личность офицера, ухаживающего за предметом его страсти.
Не понимая,
отчего так резко изменились их милые, благодушные
отношения, Таня жалась к отцу и
с тревогой заглядывала ему в глаза; она хотела понять и не могла, и для нее ясно было только, что
отношения с каждым днем становятся все хуже и хуже, что отец в последнее время сильно постарел, а муж стал раздражителен, капризен, придирчив и неинтересен.
Вот
отчего у нас симпатичные, энергические натуры и удовлетворяют себя мелкими и ненужными бравадами, не достигая до настоящего, серьезного героизма, то есть до отречения от целой массы понятий и практических
отношений, которыми они связаны
с общественной средою.
— А по-моему, не имеет, потому что это унижение женщины. Да-с! — торжественно раскланялась Лидинька. — А я бы на месте Стрешневой не позволила бы ему. Все равно то же что и руку у женщины целовать! Это все поэзия-с, гниль, а по
отношению к правам женщины, это — оскорбление… Вообще, сниманье салопа, целованье руки и прочее, это есть символ рабства.
Отчего мы у вас не целуем? Отчего-с? Отвечайте мне!
Только Юрка держался в стороне. Совершенно невозможно было понять, что
с ним делается. Работал он вяло, был мрачен. Давно погасла сверкающая его улыбка. Иногда напивался пьян, и тогда бузил, вызывающе поглядывал на Лельку, что-то бормотал, чего нельзя было разобрать. Близкие их
отношения давно уже, конечно, прекратились. Он становился Лельке тягостен, и никакой даже не было охоты добираться,
отчего он такой.
— Твой слуга, недокрещенец, мой ученик. Ему поручено было следить твои поступки и пути, чтобы я, в случае опасности, мог помочь тебе. Как он подстерегал твои
отношения к дочери боярина, спроси у него. Унижение, в каком его держали у Образца, научило его лукавству.
Отчего ж и род наш так лукав… Слуга твой знал, что я желаю тебе добра; мне повинуясь, преданный тебе, он исполнял должность лазутчика
с особенным искусством и усердием. Доказательство — ты этого даже и не подозревал.
— Наконец, я сам себя перестаю понимать, не могу разобрать моих к ней
отношений. Черт меня знает, что я такое? Или я не способен любить, потерял эту способность? Много жил! Да нет. Ведь вот без нее мне скучно.
Отчего же при ней так тяжело. Просто душно как-то! Сознаю, что она хороший человек и меня любит и я ее люблю, должно бы быть
с ней легко, а между тем, как вместе — вот так и хочется сбежать. Что это за дурацкая у меня натура? И она чувствует это, хотя и не говорит. Да… страшно жаль мне и уважаю я ее…