Неточные совпадения
Дорогой,
в вагоне, он разговаривал
с соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так же как
в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната
с поднятым воротником кафтана, когда увидал
в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей
с подвязанными хвостами,
в сбруе
с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще
в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о том, что отелилась
Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
Она села к столу, на котором Лонгрен мастерил игрушки, и попыталась приклеить руль к корме; смотря на эти предметы, невольно увидела она их большими, настоящими; все, что случилось утром, снова поднялось
в ней дрожью волнения, и золотое
кольцо, величиной
с солнце,
упало через море к ее ногам.
Придерживая очки, Самгин взглянул
в щель и почувствовал, что он как бы
падает в неограниченный сумрак, где взвешено плоское, правильно круглое пятно мутного света. Он не сразу понял, что свет отражается на поверхности воды, налитой
в чан, — вода наполняла его
в уровень
с краями, свет лежал на ней широким
кольцом; другое, более узкое, менее яркое
кольцо лежало на полу, черном, как земля.
В центре
кольца на воде, — точно углубление
в ней, — бесформенная тень, и тоже трудно было понять, откуда она?
Лишь
с большим трудом и издержками можно
попасть в кольца удава или
в когти тигра и льва.
Фок
упал. Мы подошли
с приспущенным гротом, и «Нырок» бросил якорь вблизи железного буя,
в кольцо которого был поспешно продет кормовой канат. Я бродил среди суматохи, встречая иногда Дэзи, которая появлялась у всех бортов, жадно оглядывая сверкающий рейд.
Когда между мной и шхуной оказалось расстояние, не затруднительное для разговора, мне не пришлось начать первому. Едва я открыл рот, как
с палубы закричали, чтобы я скорее подплывал. После того, среди сочувственных восклицаний, на дно шлюпки
упал брошенный матросом причал, и я продел его
в носовое
кольцо.
Ему купили множество деревянных кубиков, и
с этой поры
в нем жарко вспыхнула страсть к строительству: целыми днями он, сидя на полу своей комнаты, молча возводил высокие башни, которые
с грохотом
падали. Он строил их снова, и это стало так необходимо для него, что даже за столом, во время обеда, он пытался построить что-то из ножей, вилок и салфеточных
колец. Его глаза стали сосредоточеннее и глубже, а руки ожили и непрерывно двигались, ощупывая пальцами каждый предмет, который могли взять.
Всю долгую ночь добрая тетя Леля ухаживала за больною, меняя лед на ее головке, вливая ей
в запекшийся от жара ротик лекарство. А наутро
с желтым осунувшимся лицом
с синими
кольцами вокруг глаз, но все такая же бодрая, сильная духом, жившим
в этом худеньком теле, спешила она к своим маленьким стрижкам «
пасти» свое «стадо милых ягняток», как говорила она
в шутку, тянуть долгий, утомительный, полный хлопот и забот приютский день.
Да еще снилося многим сквозь крепкий сон, будто вдоль по селу прозвенела колокольцем тройка, а молодым бабам, что
спали теперь, исполняя завет Сухого Мартына, на горячих печах,
с непривычки всю ночь до утра мерещился огненный змей: обвивал он их своими жаркими
кольцами; жег и путал цепким хвостом ноги резвые; туманил глаза, вея на них крыльями, не давал убегать, прилащивал крепкою чарой, медом, расписным пряником и, ударяясь о сыру землю, скидывался от разу стройным молодцом,
в картузе
с козырьком на лихих кудрях, и ласкался опять и тряс
в карманах серебром и орехами, и где силой, где ухваткой улещал и обманывал.
Она встала и медленно приближалась к дочери,
с протянутыми руками, видного роста,
в корсете под шелковым капотом
с треном,
в белой кружевной косынке, покрывавшей и голову. На лицо
падала тень, и она смотрела моложаво,
с чуть заметными морщинами, со слоем желтой пудры; глаза, узкие и близорукие, приобрели привычку мигать и щуриться; на лбу лежали кудерьки напудренных волос; зубы она сохранила и щеголяла ими, а всего больше руками замечательной тонкости и белизны,
с дюжиной
колец на каждой кисти.
Ездил Поскребкин, развалясь
в крытых дрожках, на чубаром иноходце
с такой же пристяжной, которая завивалась
кольцом и ела землю. Вот увидал он у Максима Ильича кровного серого рысака;
спит и видит — достать рысака. Вихрем прокатит на нем хозяин: кажется, так и топчет им городничего.