Неточные совпадения
Понятно, что, ввиду такого нравственного расстройства, главная забота нового градоначальника была направлена к тому, чтобы прежде всего снять
с глуповцев
испуг.
Щепки, навоз, солома, мусор — все уносилось быстриной в неведомую даль, и Угрюм-Бурчеев
с удивлением, доходящим до
испуга, следил"непонятливым"оком за этим почти волшебным исчезновением его надежд и намерений.
Видно было, как вздрогнула на лице его какая-то административная жилка, дрожала-дрожала и вдруг замерла… Глуповцы в смятении и
испуге повскакали
с своих мест.
— Да, если бы ты любил меня, как я, если бы ты мучался, как я… — сказала она,
с выражением
испуга взглядывая на него.
Он был в самом ласковом и веселом духе, каким в детстве его часто помнил Левин. Он упомянул даже и о Сергее Ивановиче без злобы. Увидав Агафью Михайловну, он пошутил
с ней и расспрашивал про старых слуг. Известие о смерти Парфена Денисыча неприятно подействовало на него. На лице его выразился
испуг; но он тотчас же оправился.
Они были дружны
с Левиным, и поэтому Левин позволял себе допытывать Свияжского, добираться до самой основы его взгляда на жизнь; но всегда это было тщетно. Каждый раз, как Левин пытался проникнуть дальше открытых для всех дверей приемных комнат ума Свияжского, он замечал, что Свияжский слегка смущался; чуть-заметный
испуг выражался в его взгляде, как будто он боялся, что Левин поймет его, и он давал добродушный и веселый отпор.
Андрий схватил мешок одной рукой и дернул его вдруг так, что голова Остапа упала на землю, а он сам вскочил впросонках и, сидя
с закрытыми глазами, закричал что было мочи: «Держите, держите чертова ляха! да ловите коня, коня ловите!» — «Замолчи, я тебя убью!» — закричал в
испуге Андрий, замахнувшись на него мешком.
Пока ее не было, ее имя перелетало среди людей
с нервной и угрюмой тревогой,
с злобным
испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать — яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая,
с лицом не менее алым, чем ее чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю.
Ассоль смутилась; ее напряжение при этих словах Эгля переступило границу
испуга. Пустынный морской берег, тишина, томительное приключение
с яхтой, непонятная речь старика
с сверкающими глазами, величественность его бороды и волос стали казаться девочке смешением сверхъестественного
с действительностью. Сострой теперь Эгль гримасу или закричи что-нибудь — девочка помчалась бы прочь, заплакав и изнемогая от страха. Но Эгль, заметив, как широко раскрылись ее глаза, сделал крутой вольт.
— Ах, нет, что вы, что вы это, нет! —
с каким-то даже
испугом посмотрела на него Соня.
— Как? Что такое? Право на преступление? Но ведь не потому, что «заела среда»? —
с каким-то даже
испугом осведомился Разумихин.
— Милостивый государь, милостивый государь, вы ничего не знаете! — кричала Катерина Ивановна, — мы на Невский пойдем, — Соня, Соня! да где ж она? Тоже плачет! Да что
с вами со всеми!.. Коля, Леня, куда вы? — вскрикнула она вдруг в
испуге, — о, глупые дети! Коля, Леня, да куда ж они!..
— Только уж не сегодня, пожалуйста, не сегодня! — бормотала она
с замиранием сердца, точно кого-то упрашивая, как ребенок в
испуге. — Господи! Ко мне… в эту комнату… он увидит… о господи!
С ума, что ли, я схожу?» — подумал он в
испуге.
Ужас ее вдруг сообщился и ему: точно такой же
испуг показался и в его лице, точно так же и он стал смотреть на нее, и почти даже
с тою же детскою улыбкой.
Порфирий Петрович приостановился
с достоинством. Раскольников почувствовал прилив какого-то нового
испуга. Мысль о том, что Порфирий считает его за невинного, начала вдруг пугать его.
— Батюшка, испейте, — шептал он, бросаясь к нему
с графином, — авось поможет… —
Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до того натуральны, что Раскольников умолк и
с диким любопытством стал его рассматривать. Воды, впрочем, он не принял.
Дамы потихоньку пошли за отправившимся по лестнице вперед Разумихиным, и когда уже поравнялись в четвертом этаже
с хозяйкиною дверью, то заметили, что хозяйкина дверь отворена на маленькую щелочку и что два быстрые черные глаза рассматривают их обеих из темноты. Когда же взгляды встретились, то дверь вдруг захлопнулась, и
с таким стуком, что Пульхерия Александровна чуть не вскрикнула от
испуга.
Она привстала
с дивана в
испуге и выпрямилась пред ним.
Ах, как я любила… Я до обожания любила этот романс, Полечка!.. знаешь, твой отец… еще женихом певал… О, дни!.. Вот бы, вот бы нам спеть! Ну как же, как же… вот я и забыла… да напомните же, как же? — Она была в чрезвычайном волнении и усиливалась приподняться. Наконец, страшным, хриплым, надрывающимся голосом она начала, вскрикивая и задыхаясь на каждом слове,
с видом какого-то возраставшего
испуга...
— Ах, господи, да что это опять! — вскрикнул, по-видимому в совершенном
испуге, Порфирий Петрович, — батюшка! Родион Романович! Родименький! Отец! Да что
с вами?
Почти то же самое случилось теперь и
с Соней; так же бессильно,
с тем же
испугом, смотрела она на него несколько времени и вдруг, выставив вперед левую руку, слегка, чуть-чуть, уперлась ему пальцами в грудь и медленно стала подниматься
с кровати, все более и более от него отстраняясь, и все неподвижнее становился ее взгляд на него.
Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда
с топором, а она отходила от него к стене, выставив вперед руку,
с совершенно детским
испугом в лице, точь-в-точь как маленькие дети, когда они вдруг начинают чего-нибудь пугаться, смотрят неподвижно и беспокойно на пугающий их предмет, отстраняются назад и, протягивая вперед ручонку, готовятся заплакать.
Он повстречался
с нею при входе на мост, но прошел мимо, не рассмотрев ее. Дунечка еще никогда не встречала его таким на улице и была поражена до
испуга. Она остановилась и не знала: окликнуть его или нет? Вдруг она заметила поспешно подходящего со стороны Сенной Свидригайлова.
Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый,
с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом
с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивал взглядами: «Куда ж это я попал?» Недоверчиво и даже
с аффектацией [
С аффектацией —
с неестественным, подчеркнутым выражением чувств (от фр. affecter — делать что-либо искусственным).] некоторого
испуга, чуть ли даже не оскорбления, озирал он тесную и низкую «морскую каюту» Раскольникова.
— Да, — повторила Одинцова
с каким-то, ей еще непонятным,
испугом.
— Вы меня не поняли, — прошептала она
с торопливым
испугом. Казалось, шагни он еще раз, она бы вскрикнула… Базаров закусил губы и вышел.
Она взглянула на Базарова… и остановилась у двери, до того поразило ее это воспаленное и в то же время мертвенное лицо
с устремленными на нее мутными глазами. Она просто испугалась каким-то холодным и томительным
испугом; мысль, что она не то бы почувствовала, если бы точно его любила, — мгновенно сверкнула у ней в голове.
Это прозвучало так обиженно, как будто было сказано не ею. Она ушла, оставив его в пустой, неприбранной комнате, в тишине, почти не нарушаемой робким шорохом дождя. Внезапное решение Лидии уехать, а особенно ее
испуг в ответ на вопрос о женитьбе так обескуражили Клима, что он даже не сразу обиделся. И лишь посидев минуту-две в состоянии подавленности, сорвал очки
с носа и, до боли крепко пощипывая усы, начал шагать по комнате, возмущенно соображая...
Когда Клим,
с ножом в руке, подошел вплоть к ней, он увидал в сумраке, что широко открытые глаза ее налиты страхом и блестят фосфорически, точно глаза кошки. Он, тоже до
испуга удивленный ею, бросил нож, обнял ее, увел в столовую, и там все объяснилось очень просто: Варвара плохо спала, поздно встала, выкупавшись, прилегла на кушетке в ванной, задремала, и ей приснилось что-то страшное.
— Обязательно окажемся, — сказал Митрофанов
с тихим
испугом.
Дуняша ушла за аспирином, а он подошел к зеркалу и долго рассматривал в нем почти незнакомое, сухое, длинное лицо
с желтоватой кожей,
с мутными глазами, — в них застыло нехорошее, неопределенное выражение не то растерянности, не то
испуга.
— Ну, одним словом: Локтев был там два раза и первый раз только сконфузился, а во второй — протестовал, что вполне естественно
с его стороны. Эти… обнаженны обозлились на него и, когда он шел ночью от меня
с девицей Китаевой, — тоже гимназистка, — его избили. Китаева убежала, думая, что он убит, и — тоже глупо! — рассказала мне обо всем этом только вчера вечером. Н-да. Тут, конечно,
испуг и опасение, что ее исключат из гимназии, но… все-таки не похвально, нет!
Самгин шагнул еще, наступил на горящую свечу и увидал в зеркале рядом
с белым стройным телом женщины человека в сереньком костюме, в очках,
с острой бородкой,
с выражением
испуга на вытянутом, желтом лице —
с открытым ртом.
Лютов
с размаха звучно хлопнул ладонью по его мокрому плечу и вдруг захохотал визгливым, бабьим смехом. Засмеялся и Туробоев, тихонько и как-то сконфуженно, даже и Клим усмехнулся, — так забавен был детский
испуг в светлых, растерянно мигавших глазах бородатого мужика.
Глаза его, в которых застыл тупой
испуг, его низкий лоб, густые волосы, обмазавшие череп его, как смола, тяжелая челюсть, крепко сжатые губы — все это крепко въелось в память Самгина, и на следующих процессах он уже в каждом подсудимом замечал нечто сходное
с отцеубийцей.
Многократно и разнотонно,
с удивлением,
испугом, сердито и насмешливо прозвучало одно и то же слово...
Похолодев от
испуга, Клим стоял на лестнице, у него щекотало в горле, слезы выкатывались из глаз, ему захотелось убежать в сад, на двор, спрятаться; он подошел к двери крыльца, — ветер кропил дверь осенним дождем. Он постучал в дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил к роялю стул и стал играть кадриль в четыре руки
с Таней.
— Вопрос о путях интеллигенции — ясен: или она идет
с капиталом, или против его —
с рабочим классом. А ее роль катализатора в акциях и реакциях классовой борьбы — бесплодная, гибельная для нее роль… Да и смешная. Бесплодностью и, должно быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, — Андреева, Мережковского и прочих, — черт знает, как им не стыдно? Детский
испуг какой-то…
Было странно слышать, что, несмотря на необыденность тем, люди эти говорят как-то обыденно просто, даже почти добродушно; голосов и слов озлобленных Самгин не слышал. Вдруг все люди впереди его дружно побежали, а
с площади, встречу им, вихрем взорвался оглушающий крик, и было ясно, что это не крик
испуга или боли. Самгина толкали, обгоняя его, кто-то схватил за рукав и повлек его за собой, сопя...
Варвара подавленно замолчала тотчас же, как только отъехали от станции Коби. Она сидела, спрятав голову в плечи, лицо ее, вытянувшись, стало более острым. Она как будто постарела, думает о страшном, и
с таким напряжением,
с каким вспоминают давно забытое, но такое, что необходимо сейчас же вспомнить. Клим ловил ее взгляд и видел в потемневших глазах сосредоточенный, сердитый блеск, а было бы естественней видеть
испуг или изумление.
Теперь он готов был думать, что тогда Кумов находился
с Варварой в ванной; этим и объясняется ее нелепый
испуг.
Однажды, после дневного отдыха и дремоты, он хотел встать
с дивана и не мог, хотел выговорить слово — и язык не повиновался ему. Он в
испуге махал только рукой, призывая к себе на помощь.
Когда нянька мрачно повторяла слова медведя: «Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы спят, одна баба не спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет» и т. д.; когда медведь входил, наконец, в избу и готовился схватить похитителя своей ноги, ребенок не выдерживал: он
с трепетом и визгом бросался на руки к няне; у него брызжут слезы
испуга, и вместе хохочет он от радости, что он не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни.
Испуг, сострадание, ужас, раскаяние
с каждым словом являлись на лице Обломова.
Уже знакомые Обломова, иные
с недоверчивостью, другие со смехом, а третьи
с каким-то
испугом, говорили: «Едет; представьте, Обломов сдвинулся
с места!»
Ни внезапной краски, ни радости до
испуга, ни томного или трепещущего огнем взгляда он не подкараулил никогда, и если было что-нибудь похожее на это, показалось ему, что лицо ее будто исказилось болью, когда он скажет, что на днях уедет в Италию, только лишь сердце у него замрет и обольется кровью от этих драгоценных и редких минут, как вдруг опять все точно задернется флером; она наивно и открыто прибавит: «Как жаль, что я не могу поехать
с вами туда, а ужасно хотелось бы!
— Этого письма ты не спрятала бы
с таким
испугом. Покажешь?
У него глаза остановились на ней
с удивлением и в лицо хлынул
испуг.
Вера хмурится и, очевидно, страдает, что не может перемочь себя, и, наконец, неожиданно явится среди гостей — и
с таким веселым лицом, глаза теплятся таким радушием, она принесет столько тонкого ума, грации, что бабушка теряется до
испуга.