Неточные совпадения
Не ветры
веют буйные,
Не мать-земля колышется —
Шумит, поет, ругается,
Качается, валяется,
Дерется и целуется
У праздника народ!
Крестьянам показалося,
Как вышли на пригорочек,
Что все село шатается,
Что даже церковь старую
С высокой колокольнею
Шатнуло раз-другой! —
Тут трезвому, что голому,
Неловко… Наши странники
Прошлись еще по площади
И к вечеру покинули
Бурливое село…
Рябчики в начале мая садятся на гнезда, которые
вьют весьма незатейливо, всегда в лесу на голой
земле, из сухой травы, древесных листьев и даже мелких тоненьких прутиков; тока у них бывают в марте; самка кладет от десяти до пятнадцати яиц; она сидит на них одна, без участия самца, в продолжение трех недель; молодые очень скоро начинают бегать; до совершенного их возраста матка держится
с ними предпочтительно в частом и даже мелком лесу, по оврагам, около лесных речек и ручьев.
— Мужик спокойнее на ногах стоит! — добавил Рыбин. — Он под собой
землю чувствует, хоть и нет ее у него, но он чувствует —
земля! А фабричный — вроде птицы: родины нет, дома нет, сегодня — здесь, завтра — там! Его и баба к месту не привязывает, чуть что — прощай, милая, в бок тебе
вилами! И пошел искать, где лучше. А мужик вокруг себя хочет сделать лучше, не сходя
с места. Вон мать пришла!
Вот и мы трое идем на рассвете по зелено-серебряному росному полю; слева от нас, за Окою, над рыжими боками Дятловых гор, над белым Нижним Новгородом, в холмах зеленых садов, в золотых главах церквей, встает не торопясь русское ленивенькое солнце. Тихий ветер сонно
веет с тихой, мутной Оки, качаются золотые лютики, отягченные росою, лиловые колокольчики немотно опустились к
земле, разноцветные бессмертники сухо торчат на малоплодном дерне, раскрывает алые звезды «ночная красавица» — гвоздика…
И вдруг — обыкновенно это случалось весной, когда все на
земле становится так обаятельно красиво и чем-то укоризненно ласковым
веет на душу
с ясного неба, — Игнат Гордеев как бы чувствовал, что он не хозяин своего дела, а низкий раб его.
Чай пили в маленькой светлой каморке
с двумя окнами, выходившими в поле, залитое золотистым сиянием утреннего солнца. На дёрне, под окнами, ещё блестела роса, вдали, на горизонте, в туманно-розоватой дымке утра, стояли деревья почтового тракта. Небо было чисто,
с поля
веяло в окна запахом сырой травы и
земли.
И тихо осеняет их радостный Ярило спелыми колосьями и алыми цветами. В свежем утреннем воздухе, там, высоко, в голубом небе, середь легких перистых облаков, тихо
веет над Матерью Сырой
Землей белоснежная, серебристая объярь Ярилиной ризы, и
с недоступной высоты обильно льются светлые потоки любви и жизни.
Ворон
свил себе гнездо на острове, и когда воронята вывелись, он стал их переносить
с острова на
землю.
Лето на исходе, совсем надвигается нá
землю осень. Пчелы перестали носить медовую взятку, смолкли певчие птицы,
с каждым днем вода холодеет больше и больше. Пожелтели листья на липах, поспели в огородах овощи, на Николу-кочанного стали и капустные вилки в кочни завиваться. Успенский пост на дворе — скоро придется
веять мак на Макавеев.
Да еще снилося многим сквозь крепкий сон, будто вдоль по селу прозвенела колокольцем тройка, а молодым бабам, что спали теперь, исполняя завет Сухого Мартына, на горячих печах,
с непривычки всю ночь до утра мерещился огненный змей: обвивал он их своими жаркими кольцами; жег и путал цепким хвостом ноги резвые; туманил глаза,
вея на них крыльями, не давал убегать, прилащивал крепкою чарой, медом, расписным пряником и, ударяясь о сыру
землю, скидывался от разу стройным молодцом, в картузе
с козырьком на лихих кудрях, и ласкался опять и тряс в карманах серебром и орехами, и где силой, где ухваткой улещал и обманывал.
Родившись в Италии, он помнил еще, будто изгнанник на бедную
землю из другого, лучшего мира; он помнил
с сердечным содроганием роскошь полуденной природы, тамошнего неба, тамошних апельсинных и кипарисовых рощей, и ему казалось, что от Антона
веет на него теплый, благоуханный воздух той благословенной страны.