Неточные совпадения
Когда затихшего наконец ребенка опустили в
глубокую кроватку и няня, поправив подушку, отошла от него, Алексей Александрович встал и,
с трудом ступая
на цыпочки, подошел к ребенку.
С минуту он молчал и
с тем же унылым лицом смотрел
на ребенка; но вдруг улыбка, двинув его волоса и кожу
на лбу, выступила ему
на лицо, и он так же тихо вышел из комнаты.
Он был широкоплечий, большеголовый, черные волосы зачесаны
на затылок и лежат плотно, как склеенные, обнажая высокий
лоб, густые брови и круглые, точно виши», темные глаза в
глубоких глазницах. Кожа
на костлявом лице его сероватая,
на левой щеке бархатная родника, величиной
с двадцатикопеечную монету, хрящеватый нос загнут вниз крючком, а губы толстые и яркие.
Это говорил высоким, но тусклым голосом щегольски одетый человек небольшого роста, черные волосы его зачесаны
на затылок, обнажая угловатый высокий
лоб, темные глаза в
глубоких глазницах, желтоватую кожу щек, тонкогубый рот
с черненькими полосками сбритых усов и острый подбородок.
Он тотчас увидел, что ее смешить уже нельзя: часто взглядом и несимметрично лежащими одна над другой бровями со складкой
на лбу она выслушает смешную выходку и не улыбнется, продолжает молча глядеть
на него, как будто
с упреком в легкомыслии или
с нетерпением, или вдруг, вместо ответа
на шутку, сделает
глубокий вопрос и сопровождает его таким настойчивым взглядом, что ему станет совестно за небрежный, пустой разговор.
Когда Вера, согретая в ее объятиях, тихо заснула, бабушка осторожно встала и, взяв ручную лампу, загородила рукой свет от глаз Веры и несколько минут освещала ее лицо, глядя
с умилением
на эту бледную, чистую красоту
лба, закрытых глаз и
на все, точно рукой великого мастера изваянные, чистые и тонкие черты белого мрамора,
с глубоким, лежащим в них миром и покоем.
В кабинете Ляховского весело и дружелюбно беседовали
с хозяином Половодов и «дядюшка». Особенным оживлением отличался сегодня Половодов. Он фамильярно трепал дядюшку по плечу и старался разогнать в Ляховском те минуты сомнений, которые оставляли
на его
лбу глубокие морщины и заставляли брови плотно сдвигаться. Ляховский, очевидно, не решался
на что-то, чего домогался Половодов; дядюшка держался в стороне и только напряженно улыбался, сохраняя свой розово-херувимский вид.
В переднем углу, в золоченом иконостасе, темнели образа старинного письма; изможденные, высохшие лица угодников,
с вытянутыми в ниточку носами и губами,
с глубокими морщинами
на лбу и под глазами, уныло глядели из дорогих золотых окладов, осыпанных жемчугом, алмазами, изумрудами и рубинами.
Но он тотчас же, почти не глядя
на репортера, каким-то
глубоким, бессознательным инстинктом, увидел и почувствовал эти широкие кисти рук, спокойно лежавшие
на столе, эту упорно склоненную вниз голову
с широким
лбом и все неуклюже-ловкое, сильное тело своего врага, так небрежно сгорбившееся и распустившееся
на стуле, но готовое каждую секунду к быстрому и страшному толчку.
В тесной и неопрятной передней флигелька, куда я вступил
с невольной дрожью во всем теле, встретил меня старый седой слуга
с темным, медного цвета, лицом, свиными угрюмыми глазками и такими
глубокими морщинами
на лбу и
на висках, каких я в жизни не видывал. Он нес
на тарелке обглоданный хребет селедки и, притворяя ногою дверь, ведущую в другую комнату, отрывисто проговорил...
Вдоль большого
лба лежали
глубокие морщины, красные в глубине, они были похожи
на царапины, весь череп его, большой, гладко вытертый сверху, лохматый снизу и боков, заставлял думать, что человек этот несокрушимо упрям, но маленькие бойкие глаза блестели мягко, весело и несогласно
с мыслью об упрямстве.
Он опять узнал черты, когда-то столь дорогие, и те
глубокие глаза
с их необычайными ресницами, и родинку
на щепе, и особый склад волос надо
лбом, и привычку как-то мило и забавно кривить губы и чуть-чуть вздрагивать бровями, все, все узнал он…
Часа в три после полуночи, в пору общего
глубокого сна, Марфа Андревла спустилась тихонько
с своего женского верха вниз, перешла длинные ряды пустых темных комнат, взошла тише вора
на «мужской верх», подошла к дверям сыновней спальни, стала, прислонясь
лбом к их створу, и заплакала.
Сашка, казалось, совсем не изменился и не постарел за свое отсутствие: время и бедствия так же мало действовали
на его наружность, как и
на лепного Гамбринуса, охранителя и покровителя пивной. Но мадам Иванова
с чуткостью сердечной женщины заметила, что из глаз Сашки не только не исчезло выражение ужаса и тоски, которые она видела в них при прощании, но стало еще
глубже и значительнее. Сашка по-прежнему паясничал, подмигивал и собирал
на лбу морщины, но мадам Иванова чувствовала, что он притворяется.
С темени
на лоб падали клочья сивых волос, под ними прятались
глубокие морщины, то опускаясь
на лохматые брови, то одним взмахом уходя под волоса.
По крайней мере, Огнев, вспоминая впоследствии о хорошенькой Верочке, не мог себе представить ее без просторной кофточки, которая мялась у талии в
глубокие складки и все-таки не касалась стана, без локона, выбившегося
на лоб из высокой прически, без того красного вязаного платка
с мохнатыми шариками по краям, который вечерами, как флаг в тихую погоду, уныло виснул
на плече Верочки, а днем валялся скомканный в передней около мужских шапок или же в столовой
на сундуке, где бесцеремонно спала
на нем старая кошка.
Лицо Ильки было не бледней ее розовых губок.
На ее большом
лбу и горбинке носа светились капельки пота. Бедная девочка страшно утомилась и едва держалась
на ногах. Ремень от арфы давил ей плечо, а острый край неделикатно ерзал по боку. Тень заставила ее несколько раз улыбнуться и
глубже вздохнуть. Она сняла башмаки и пошла босиком. Маленькие красивые босые ноги
с удовольствием зашлепали по холодному песку.
За круглым столом, развалясь
на диване, сидел какой-то молодой человек
с щетинистыми волосами и синими мутными глазами,
с холодным потом
на лбу и
с таким выражением, как будто вылезал из
глубокой ямы, в которой ему было и темно и страшно.
Сергей Дмитриевич всю дорогу был неразговорчив, угрюмо-задумчив и сидел, глядя куда-то в сторону,
с глубокою складкой
на нахмуренном
лбу.
Вдруг он остановился посреди комнаты, как вкопанный.
Глубокие морщины появились
на красивом
лбу этого, далеко не старого человека
с легкою проседью в черных как смоль волосах
на голове и бороде — видимо, его осенила какая-то гнетущая мысль…
Оба могильщика направились к стоявшей невдалеке телеге, то и дело оглядываясь
на темную фигуру молящегося, одетого в длинный, грубого черного сукна подряснике,
с такою же, глубоко нахлобученною
на лоб высокою круглою шапкою, имевшею вид монашеского клобука
с большими наушниками, завязанными у подбородка, позволявшими видеть лишь длинный нос, части впалых щек и большие глаза в
глубоких глазных впадинах, обращенные к небу.
На фотографии было снято несколько студентов и девушек. Ширяев узнал доктора в студенческом мундире,
с чуть пробивающеюся бородкою, и его жену. Студенты смотрели открыто и смело. Девушки, просто одетые, были
с теми славными лицами, где вся жизнь уходит в глаза, —
глубокие, ясные. Поразило Ширяева лицо одной девушки
с нависшими
на лоб волнистыми, короткими волосами; из-под сдвинутых бровей внимательно смотрели сумрачные глаза.