Неточные совпадения
Начальник бастиона, обходивший
в это время свое хозяйство, по его выражению, как он ни привык
в 8 месяцев ко всяким родам храбрости, не мог не полюбоваться на этого хорошенького мальчика
в расстегнутой шинели, из-под которой видна красная рубашка, обхватывающая белую нежную шею,
с разгоревшимся лицом и глазами, похлопывающего
руками и звонким голоском командующего: «первое, второе!» и весело взбегающего на бруствер, чтобы посмотреть, куда падает его
бомба.
Над головами стояло высокое звездное небо, по которому беспрестанно пробегали огненные полосы
бомб; налево,
в аршине, маленькое отверстие вело
в другой блиндаж,
в которое виднелись ноги и спины матросов, живших там, и слышались пьяные голоса их; впереди виднелось возвышение порохового погреба, мимо которого мелькали фигуры согнувшихся людей, и на котором, на самом верху, под пулями и
бомбами, которые беспрестанно свистели
в этом месте, стояла какая-то высокая фигура
в черном пальто,
с руками в карманах, и ногами притаптывала землю, которую мешками носили туда другие люди.
Он был камнем легко ранен
в голову. Самое первое впечатление его было как будто сожаление: он так было хорошо и спокойно приготовился к переходу туда, что на него неприятно подействовало возвращение к действительности,
с бомбами, траншеями, солдатами и кровью; второе впечатление его была бессознательная радость, что он жив, и третье — страх и желание уйти поскорее
с бастьона. Барабанщик платком завязал голову своему командиру и, взяв его под
руку, повел к перевязочному пункту.
— Перебью вас, еретики! — взревел Ахилла и сгреб
в обе
руки лежавший у фундамента большой булыжный камень
с непременным намерением бросить эту шестипудовую
бомбу в своих оскорбителей, но
в это самое время, как он, сверкая глазами, готов был вергнуть поднятую глыбу, его сзади кто-то сжал за
руку, и знакомый голос повелительно произнес...
Скромнейшим образом возился он
с листочками да корешочками, и никому решительно не была известна мера его обширных знаний естественных наук; но когда Орсини бросил свои
бомбы под карету Наполеона III, а во всех кружках затолковали об этих ужасных
бомбах и недоумевали, что это за состав был
в этих
бомбах, Кирилл Александрович один раз вызвал потихоньку
в сад свою сестру, стал
с ней под окном каменного грота, показал крошечную, черненькую грушку, величиною
в маленький женский наперсток и, загнув
руку, бросил этот шарик на пол грота.
— Хороший мальчик! — повторил Телепнев и
в ужасе поднял обе
руки. — Нет, подумать только, подумать только! Хороший мальчик — и вдруг разбой, гр-р-рабительство, неповинная кровь! Ну пойди там
с бомбой или этим… браунингом, ну это делается, и как ни мерзко, но!.. Ничего не понимаю, ничего не понимаю, уважаемая, стою, как последний дурак, и!..