Сама Амалия Ивановна приглашена была тоже
с большим почетом, несмотря на все бывшие неприятности, а потому хозяйничала и хлопотала теперь, почти чувствуя от этого наслаждение, а сверх того была вся разодета хоть и в траур, но во все новое, в шелковое, в пух и прах, и гордилась этим.
Священник села и попадья приняли Мисаила
с большим почетом и на другой день его приезда собрали народ в церкви. Мисаил в новой шелковой рясе, с крестом наперсным и расчесанными волосами, вошел на амвон, рядом с ним стал священник, поодаль дьячки, певчие, а у боковых дверей полицейские. Пришли и сектанты — в засаленных, корявых полушубках.
Неточные совпадения
Когда новое помещение для азартной игры освободило
большой двухсветный зал, в него были перенесены из верхних столовых ужины в свободные от собраний вечера. Здесь ужинали группами, и каждая имела свой стол. Особым
почетом пользовался длинный стол, накрытый на двадцать приборов. Стол этот назывался «пивным», так как пиво было любимым напитком членов стола и на нем ставился бочонок
с пивом. Кроме этого, стол имел еще два названия: «профессорский» и «директорский».
Ипполит. А куда же я пойду-с? На триста рублей в год в лавку? И должен я лет пять биться в самом ничтожном положении. Когда же я человеком буду во всей форме? Теперь все-таки одно лестно, что я при
большом деле, при богатом дяде в племянниках. Все-таки мне
почет.
Ожёг! Понимаю я, что напакостить мне — легко для него: знакомства он имеет
большие, везде ему
почёт, и попаду я в солдаты, как в воду камень. Дочери своей он не пожалеет, — у него тоже
большая игра
с богом была.
Петрин. Жиду
почета больше… Жид у изголовья, а мы у подножия ног… А почему? А потому, что жид
больше денег дает… А на лбу роковые слова: продается
с публичного торга!
Обитель Манефина в славе была и в
почете, оттого знались
с нею и дорожили знакомством улангерские матери, особенно игуменья самой
большой обители, мать Юдифа, из ярославского купеческого рода.
Благодушно улыбался Марко Данилыч, глядя на воздаваемый ему
почет. А
больше всего тем был он счастлив, тем доволен, что подставил подножку Онисиму Самойлычу. «Лопнет
с досады пес смердящий! — в радостном восторге думал Марко Данилыч. — Передернет его, как услышит он, что я весь караван скупил».
Сберегите мое наследство
с добрым смыслом,
с умным хозяйством, собственным глазом, и вам от малых и
больших будет также
почет.
— Здорово, Андрюша, — сказал Василий Федорович, сидя,
с роскошным самодовольством, на креселках своих, кряхтевших под дородною тяжестью его, и поцеловал в маковку мальчика, к нему подошедшего; потом, обратясь к старику, примолвил: — Добро пожаловать, Афоня! Садись-ка на
большое место: сказочнику и страннику везде
почет. Потешь же нас ныне словом о том, как в Индусах войну ведут, оллоперводигер.