Неточные совпадения
Иногда он заглядывал в столовую, и Самгин чувствовал на себе его острый взгляд. Когда он, подойдя к столу, пил остывший чай, Самгин разглядел в кармане его пиджака ручку револьвера, и это ему показалось смешным. Закусив, он вышел в
большую комнату, ожидая видеть там новых людей, но люди были все те же, прибавился только один,
с забинтованной рукой на перевязи из мохнатого
полотенца.
—
Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон,
с бородой почти до пояса,
с глазами быка и такой же силой, эдакое, знаешь, сказочное существо. Поссорится
с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его
полотенцами, втащит по лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют,
больше делать нечего. Из трех
с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один знал, что такое театр, вот как!
Наконец все совершилось. На свете прибавилось
больше не только одним рабом, но и христианином. Батюшке заплатили двугривенный и позвали Сергеича из девичьей. Последний,
с своей стороны, подносит два
полотенца, из которых одно предназначается священнику, другое — матушке.
На другой стороне сидит здоровенный, краснорожий богатырь в одной рубахе
с засученным до плеча рукавом, перед ним цирюльник
с окровавленным ланцетом — значит, уж операция кончена; из руки богатыря высокой струей бьет, как из фонтана, кровь, а под рукой стоит крошечный мальчишка,
с полотенцем через плечо, и держит таз,
большой таз, наполовину полный крови.
Это была голова, бритая,
с большими выступами черепа над глазами и черной стриженой бородкой и подстриженными усами,
с одним открытым, другим полузакрытым глазом,
с разрубленным и недорубленным бритым черепом,
с окровавленным запекшейся черной кровью носом. Шея была замотана окровавленным
полотенцем. Несмотря на все раны головы, в складе посиневших губ было детское доброе выражение.
В самом деле, Морозов приобрёл сходство
с большой собакой, которая выучилась ходить на задних лапах; сожжённая кожа на голове его, должно быть, полопалась, он иногда обёртывал голову, как чалмой, купальным, мохнатым
полотенцем Татьяны, которое дал ему Митя; огромная голова, придавив Захара, сделала его ниже ростом; шагал он важно, как толстый помощник исправника Экке,
большие пальцы держал за поясом отрёпанных солдатских штанов и, пошевеливая остальными пальцами, как рыба плавниками, покрикивал...
Из нее, не подвергая себя резкой перемене воздуха, можно было прямо пройти в уборную, выстланную также ковром, но обшитую в нижней ее части клеенкой:
с одной стороны находился
большой умывальный мраморный стол, уставленный крупным английским фаянсом; дальше блистали белизною две ванны
с медными кранами, изображавшими лебединые головки; подле возвышалась голландская печь
с изразцовым шкапом, постоянно наполненным согревающимися
полотенцами.
Нам оставалось до деревни не более полуверсты, и мы подходили уже к
большому деревянному кресту, стоявшему на пересечении зуленской и печаловской дорог. Эти кресты,
с прибитыми на верху их, сделанными из дерева орудиями страданий Христовых — копьем, лестницей, молотком и тридцатью сребрениками, — всегда можно увидеть на перекрестках полесских дорог. Снизу на эти кресты молодицы и девки вешают сшитые ими по обету пестрые фартуки и
полотенца, что придает кресту своеобразный — дикий и живописный вид.
Приближался шедший впереди подросток лет четырнадцати, в черном суконном кафтанчике,
с двумя
полотенцами, перевязанными крестом через оба плеча. В руках на
большой батистовой пелене нес он благословенную икону в золотой ризе, ярко горевшей под лучами полуденного солнца.
Распахнулись воротá, и первыми на господский двор жнеи вошли. Хозяин, Андрей Александрыч, в сношеньях
с крестьянами строго соблюдавший народные обряды, вышел навстречу жнеям. Был он без шапки, а в руках держал покрытое расшитым
полотенцем деревянное блюдо
с большим хлебом, испеченным из новой пшеницы. Завидев Андрея Александрыча, громко закричали жнеи...
И вот я вижу лестницу нашего
большого дома и пять человек дворовых, которые на
полотенцах, тяжело ступая, тащат фортепьяно из флигеля; вижу Федора Филиппыча
с завороченными рукавами нанкового сюртука, который несет одну педаль, забегает вперед, отворяет задвижки, подергивает там за ручник, поталкивает тут, пролезает между ног, всем мешает и озабоченным голосом кричит не переставая...
В огромной зале трапезы все было готово к обеду. Столы стояли покоем,
с грубоватой оловянной посудой и
полотенцами на несколько человек. К отворенным дверям ее,
с прохода через сени, двигались,
больше попарно, монахи в клобуках и служки в низких триповых шапках.