Неточные совпадения
— Ну что ж, поедешь нынче вечером к нашим, к Щербацким
то есть? — сказал он, отодвигая пустые шершавые раковины, придвигая
сыр и значительно блестя глазами.
Пошли толки о
том, отчего пистолет в первый раз не выстрелил; иные утверждали, что, вероятно, полка была засорена, другие говорили шепотом, что прежде порох был
сырой и что после Вулич присыпал свежего; но я утверждал, что последнее предположение несправедливо, потому что я во все время не спускал глаз с пистолета.
Полицеймейстер, точно, был чудотворец: как только услышал он, в чем дело, в
ту ж минуту кликнул квартального, бойкого малого в лакированных ботфортах, и, кажется, всего два слова шепнул ему на ухо да прибавил только: «Понимаешь!» — а уж там, в другой комнате, в продолжение
того времени, как гости резалися в вист, появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки,
сыры, копченые языки и балыки, — это все было со стороны рыбного ряда.
Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи,
то гречиха хорошо уродится, и что гриб больше не растет, если его человеческий глаз увидит; верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни
сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как на огне; работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина оказалась негодною по своей тяжести; другую с первого разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению
той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые
сыры и молочные скопы.
— Да, — ответил Клим, вдруг ощутив голод и слабость. В темноватой столовой, с одним окном, смотревшим в кирпичную стену, на большом столе буйно кипел самовар, стояли тарелки с хлебом, колбасой,
сыром, у стены мрачно возвышался тяжелый буфет, напоминавший чем-то гранитный памятник над могилою богатого купца. Самгин ел и думал, что, хотя квартира эта в пятом этаже, а вызывает впечатление подвала. Угрюмые люди в ней, конечно, из числа
тех, с которыми история не считается, отбросила их в сторону.
Петербург —
сырой город, но в доме центральное отопление, и зимою новая мебель, наверно, будет сохнуть, трещать по ночам, а кроме
того, новая мебель не нравилась ему по формам.
Веселая ‹девица›, приготовив утром кофе, — исчезла. Он целый день питался сардинами и
сыром, съел все, что нашел в кухне, был голоден и обозлен. Непривычная темнота в комнате усиливала впечатление оброшенности, темнота вздрагивала, точно пытаясь погасить огонь свечи, а ее и без
того хватит не больше, как на четверть часа. «Черт вас возьми…»
Маракуев, плохо притворяясь не верующим в
то, что говорит, сообщал: подряд на иллюминацию Кремля взят Кобозевым,
тем торговцем
сырами, из лавки которого в Петербурге на Садовой улице предполагалось взорвать мину под каретой Александра Второго.
Европейцы не беседуют между собой на
темы наши, они уже благоустроены: пьют, едят, любят, утилизируют наше
сырье, хлебец наш кушают, живут себе помаленьку, а для разговора выбирают в парламенты соседей своих, которые почестолюбивее, поглупее.
«Большинство людей обязано покорно подчиняться своему назначению — быть
сырым материалом истории. Им, как, например, пеньке, не нужно думать о
том, какой толщины и прочности совьют из них веревку и для какой цели она необходима».
От прежнего промаха ему было только страшно и стыдно, а теперь тяжело, неловко, холодно, уныло на сердце, как в
сырую, дождливую погоду. Он дал ей понять, что догадался о ее любви к нему, да еще, может быть, догадался невпопад. Это уже в самом деле была обида, едва ли исправимая. Да если и впопад,
то как неуклюже! Он просто фат.
Кусочек
сыру еще от
той недели остался — собаке стыдно бросить — так нет, человек и не думай съесть!
Сегодня положено обедать на берегу. В воздухе невозмутимая тишина и нестерпимый жар. Чем ближе подъезжаешь к берегу,
тем сильнее пахнет гнилью от
сырых кораллов, разбросанных по берегу и затопляемых приливом. Запах этот вместе с кораллами перенесли и на фрегат. Все натащили себе их кучи. Фаддеев приводит меня в отчаяние: он каждый раз приносит мне раковины; улитки околевают и гниют. Хоть вон беги из каюты!
П. А. Тихменев, взявшийся заведовать и на суше нашим хозяйством,
то и дело ходит в пакгауз и всякий раз воротится
то с окороком,
то с
сыром, поминутно просит денег и рассказывает каждый день раза три, что мы будем есть, и даже — чего не будем. «Нет, уж курочки и в глаза не увидите, — говорит он со вздохом, — котлет и рису, как бывало на фрегате, тоже не будет. Ах, вот забыл: нет ли чего сладкого в здешних пакгаузах? Сбегаю поскорей; черносливу или изюму: компот можно есть». Схватит фуражку и побежит опять.
Мы между
тем переходили от чашки к чашке, изредка перекидываясь друг с другом словом. «Попробуйте, — говорил мне вполголоса Посьет, — как хорош винегрет из раков в синей чашке. Раки посыпаны тертой рыбой или икрой; там зелень, еще что-то». — «Я ее всю съел, — отвечал я, — а вы пробовали
сырую рыбу?» — «Нет, где она?» — «Да вот нарезана длинными тесьмами…» — «Ах! неужели это
сырая рыба? а я почти половину съел!» — говорил он с гримасой.
Там видны
сырые, печеные и вяленые мяса, рыба, раки, слизняки и
тому подобная дрянь.
Здесь мы, по тенистой и
сырой тропинке, дошли до пустого шалаша, отдохнули, переправились по доске через речку,
то того быструю, что, когда я, переходя по зыбкому мостику, уперся в дно ручья длинной палкой, у меня мгновенно вырвало ее течением из рук и вынесло в море.
Можно даже закусить в экипаже и выйти на пять минут, съесть кусочек
сыру, ветчины, холодной телятины; а здесь все замерзает до
того, что надо щи рубить топором или ждать час, пока у камина отогреются.
Уголовные теперь затихли, и большинство спало. Несмотря на
то, что люди в камерах лежали и на нарах, и под нарами и в проходах, они все не могли поместиться, и часть их лежала на полу в коридоре, положив головы на мешки и укрываясь
сырыми халатами.
Нехлюдов не ожидал
того, что он так голоден, но, начавши есть хлеб с
сыром, не мог остановиться и жадно ел.
Он извинился зa
то, что опоздал, и хотел сесть на пустое место на конце стола между Мисси и Катериной Алексеевной, но старик Корчагин потребовал, чтобы он, если уже не пьет водки,
то всё-таки закусил бы у стола, на котором были омары, икра,
сыры, селедки.
Томил его несколько вначале арест слуги, но скорая болезнь, а потом и смерть арестанта успокоили его, ибо умер
тот, по всей очевидности (рассуждал он тогда), не от ареста или испуга, а от простудной болезни, приобретенной именно во дни его бегов, когда он, мертво пьяный, валялся целую ночь на
сырой земле.
Затем он пошел в лес и принялся рубить
сырую ель, осину, сирень и т. п.,
то есть такие породы, которые трещат в огне.
Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать в подарок кислые персики и другие
сырые произведения своего сада; любил повторять один и
тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи завел у себя в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка не попадала в суп, не приняв вида ромба или трапеции.
По его словам, если после большого ненастья нет ветра и сразу появится солнце,
то в этот день к вечеру надо снова ждать небольшого дождя. От
сырой земли, пригретой солнечными лучами, начинают подыматься обильные испарения. Достигая верхних слоев атмосферы, пар конденсируется и падает обратно на землю мелким дождем.
Он принял боксерскую диэту: стал кормить себя — именно кормить себя — исключительно вещами, имеющими репутацию укреплять физическую силу, больше всего бифштексом, почти
сырым, и с
тех пор всегда жил так.
«Хоть бы ужинать-то дали! — думает матушка, — а
то отпотчуют, по-намеднишнему, бутербродами с колбасой да с мещерским
сыром!»
А если ночью в гостях кому-нибудь из «простеньких» подложит под подушку кусочек вонючего
сыра или посыплет простыню солью,
то и конца-краю общему веселью нет.
— Слушай, жена моя! — сказал Данило, — не оставляй сына, когда меня не будет. Не будет тебе от Бога счастия, если ты кинешь его, ни в
том, ни в этом свете. Тяжело будет гнить моим костям в
сырой земле; а еще тяжелее будет душе моей.
Кроме
того, — железных дорог тогда еще не было, — по зимам шли обозы с его сухарями, калачами и сайками, на соломе испеченными, даже в Сибирь. Их как-то особым способом, горячими, прямо из печи, замораживали, везли за тысячу верст, а уже перед самой едой оттаивали — тоже особым способом, в
сырых полотенцах, — и ароматные, горячие калачи где-нибудь в Барнауле или Иркутске подавались на стол с пылу, с жару.
А главное — в душе отложилось первое впечатление «изнанки» и
того, что под этой гладко выстроганной и закрашенной поверхностью скрыты
сырые, изъеденные гнилью сваи и зияющие пустоты…
Тэн объясняет сильные страсти шекспировских героев, их пламенные монологи и неистово грубые ругательства
тем, что предки Шекспира — англо — саксы — набивали животы
сырыми ростбифами и пивом…
Совершенно отдельно стояли дома купцов-степняков,
то есть торговавших степным
сырьем, как Малыгин.
Для Луковникова ясно было одно, что новые умные люди подбираются к их старозаветному
сырью и к залежавшимся купеческим капиталам, и подбираются настойчиво. Ему делалось даже страшно за
то будущее, о котором Ечкин говорил с такою уверенностью. Да, приходил конец всякой старинке и старинным людям. Как хочешь, приспособляйся по-новому. Да, страшно будет жить простому человеку.
Что касается гиляцких юрт,
то и тут на первом плане требования
сырого и холодного климата.
Эти юрты сделаны из дешевого материала, который всегда под руками, при нужде их не жалко бросить; в них тепло и сухо, и во всяком случае они оставляют далеко за собой
те сырые и холодные шалаши из коры, в которых живут наши каторжники, когда работают на дорогах или в поле.
Исключительная тяжесть рудничных работ заключается не в
том, что приходится работать под землей в темных и
сырых коридорах,
то ползком,
то согнувшись; строительные и дорожные работы под дождем и на ветре требуют от работника большего напряжения физических сил.
Уремы другого рода образуются по рекам, которых нельзя причислить к рекам средней величины, потому что они гораздо меньше, но в
то же. время быстры и многоводны; по рекам, протекающим не в бесплодных, песчаных, а в зеленых и цветущих берегах, по черноземному грунту, там редко встретишь вяз, дуб или осокорь, там растет березник, осинник и ольха; [Ольха самое чивое к росту дерево; она любит почву
сырую и обыкновенно густо растет по берегам небольших речек и ручьев, если же грунт болотист,
то покрывает и гористые скаты.
Решительно нет ничего; но я сам, рассуждающий теперь так спокойно и благоразумно, очень помню, что в старые годы страстно любил стрельбу в узерк и, несмотря на беспрерывный ненастный дождь, от которого часто
сырел на полке порох, несмотря на проклятые вспышки (ружья были тогда с кремнями), которые приводили меня в отчаяние, целые дни, правда очень короткие, от зари до зари, не пивши, не евши, мокрый до костей, десятки верст исхаживал за побелевшими зайцами…
то же делали и другие.
Чем ранее начинаются палы,
тем они менее опасны, ибо опушки лесов еще
сыры, на низменных местах стоят лужи, а в лесах лежат сувои снега.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без
того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы птиц и жестокость зимних морозов] Трав и цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей; чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника;
сырой запах грибов носится в воздухе, но всех слышнее острый и, по-моему, очень приятный запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (как говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
[В Оренбургской губернии становят сначала сжатые снопы пятками, и, если жнива травяниста или погода
сыра, оставляют на несколько дней для просушки; если же и время и солома сухи,
то снопы в
тот же день складываются в скирды, которые по множеству посевов остаются иногда в поле очень долго.
Зелень — это как будто тепло в смешении с
сырою прохладой: она возбуждает представление о спокойном довольстве, здоровье, но не о страсти и не о
том, что люди называют счастьем…
Так как она очень много пользы приносила пастуху, и он заметил это,
то уж и не прогонял ее, и иногда даже ей остатки от своего обеда давал,
сыру и хлеба.
Женни вскоре вышла, и вслед за
тем подали холодную закуску, состоявшую из полотка, ветчины, редиски и
сыра со слезами в ноздрях.
— То-то. Матузалевне надо было
сырого мясца дать: она все еще нездорова; ее не надо кормить вареным. Дайте-ка мне туфли и шлафор, я попробую встать. Бока отлежала.
— Женни! Женни! — кричал снова вернувшийся с крыльца смотритель. — Пошли кого-нибудь… да и послать-то некого… Ну, сама сходи скорее к Никону Родивонычу в лавку, возьми вина… разного вина и получше: каркавелло, хересу, кагору бутылочки две и
того… полушампанского… Или, черт знает уж, возьми шампанского. Да
сыру,
сыру, пожалуйста, возьми. Они
сыр любят. Возьми швейцарского, а не голландского, хорошего, поноздреватее который бери, да чтобы слезы в ноздрях-то были. С слезой, непременно с слезой.
Только нам троим, отцу, мне и Евсеичу, было не грустно и не скучно смотреть на почерневшие крыши и стены строений и голые сучья дерев, на мокреть и слякоть, на грязные сугробы снега, на лужи мутной воды, на серое небо, на туман
сырого воздуха, на снег и дождь,
то вместе,
то попеременно падавшие из потемневших низких облаков.
Он воротился еще задолго до обеда, бледный и расстроенный, и тетушка Татьяна Степановна рассказывала, что мой отец как скоро завидел могилу своей матери,
то бросился к ней, как исступленный, обнял руками
сырую землю, «да так и замер».