Неточные совпадения
«Эта холодность — притворство чувства, — говорила она себе. — Им нужно только оскорбить меня и измучать ребенка, а я стану покоряться им! Ни за что! Она хуже меня. Я не лгу по крайней мере». И тут же она
решила, что завтра же, в самый день рожденья Сережи, она поедет прямо в дом мужа, подкупит людей, будет обманывать, но во что бы ни стало увидит
сына и разрушит этот безобразный обман, которым они окружили несчастного ребенка.
Гувернантка, поздоровавшись, длинно и определительно стала рассказывать проступок, сделанный Сережей, но Анна не слушала ее; она думала о том, возьмет ли она ее с собою. «Нет, не возьму, —
решила она. — Я уеду одна, с
сыном».
Он был
сыном уфимского скотопромышленника, учился в гимназии, при переходе в седьмой класс был арестован, сидел несколько месяцев в тюрьме, отец его в это время помер, Кумов прожил некоторое время в Уфе под надзором полиции, затем, вытесненный из дома мачехой, пошел бродить по России, побывал на Урале, на Кавказе, жил у духоборов, хотел переселиться с ними в Канаду, но на острове Крите заболел, и его возвратили в Одессу. С юга пешком добрался до Москвы и здесь осел,
решив...
Он был в университете и
решил, что
сын его должен быть также там — нужды нет, что это будет не немецкий университет, нужды нет, что университет русский должен будет произвести переворот в жизни его
сына и далеко отвести от той колеи, которую мысленно проложил отец в жизни
сына.
Мы спрашиваем об этом здесь у японцев, затем и пришли, да вот не можем добиться ответа. Чиновники говорят, что надо спросить у губернатора, губернатор пошлет в Едо, к сиогуну, а тот пошлет в Миако, к микадо,
сыну неба: сами
решите, когда мы дождемся ответа!
Этот прямой и непосредственный родственник неба, брат,
сын или племянник луны мог бы, кажется,
решить, но он сидит с своими двенадцатью супругами и несколькими стами их помощниц, сочиняет стихи, играет на лютне и кушает каждый день на новой посуде.
На погребение ее приехали оба
сына. Поделивши между собою наличный капитал (около пяти тысяч), они
решили отпустить дворовых на волю, безвозмездно предоставив им усадьбу со всей землей.
Да, ежели выбор
решить я должна
Меж мужем и
сыном — не боле,
Иду я туда, где я больше нужна,
Иду я к тому, кто в неволе!
— Извольте, извольте, господа, — тотчас же согласился князь, — после первой недоверчивости я
решил, что я могу ошибаться и что Павлищев действительно мог иметь
сына. Но меня поразило ужасно, что этот
сын так легко, то есть, я хочу сказать, так публично выдает секрет своего рождения и, главное, позорит свою мать. Потому что Чебаров уже и тогда пугал меня гласностию…
— Господа! Да я потому-то и
решил, что несчастный господин Бурдовский должен быть человек простой, беззащитный, человек, легко подчиняющийся мошенникам, стало быть, тем пуще я обязан был помочь ему, как «
сыну Павлищева», — во-первых, противодействием господину Чебарову, во-вторых, моею преданностью и дружбой, чтоб его руководить, а в-третьих, назначил выдать ему десять тысяч рублей, то есть всё, что, по расчету моему, мог истратить на меня Павлищев деньгами…
— Эге, любезный сынок; да ты совсем женевский пиэтист стал у меня! — воскликнул, наконец, ощипанный старик и,
решив схоронить в глубине души свои разбитые надежды, взялся сам за воспитание
сына.
Ульрих Райнер
решил никак не крестить
сына, и ему это удалось.
Ей было сладко видеть, что его голубые глаза, всегда серьезные и строгие, теперь горели так мягко и ласково. На ее губах явилась довольная, тихая улыбка, хотя в морщинах щек еще дрожали слезы. В ней колебалось двойственное чувство гордости
сыном, который так хорошо видит горе жизни, но она не могла забыть о его молодости и о том, что он говорит не так, как все, что он один
решил вступить в спор с этой привычной для всех — и для нее — жизнью. Ей хотелось сказать ему: «Милый, что ты можешь сделать?»
Законоучитель Введенский был вдовец, академик и человек очень самолюбивый. Еще в прошлом году он встретился в одном обществе с отцом Смоковникова и, столкнувшись о ним в разговоре о вере, в котором Смоковников разбил его по всем пунктам и поднял на смех,
решил обратить особенное внимание на
сына и, найдя в нем такое же равнодушие к Закону Божию, как и в неверующем отце, стал преследовать его и даже провалил его на экзамене.
Родился
сын, и Надежда Владимировна
решила кормить его сама.
Старуха мать заботливо приискивала
сыну приличную партию и однажды даже совсем было высватала ему богатенькую купеческую дочь, Похотневу, и Генечка чуть не соблазнился блестящим приданым и даже
решил в уме, что неловко звучащую фамилию «Похотнев» можно без труда изменить на «Пахотнев» (madame de Lubertzeff, nee de Pakhotneff).
Вот на какие посылки разложил он весь этот случай. Племянника своего он не знает, следовательно и не любит, а поэтому сердце его не возлагает на него никаких обязанностей: надо
решать дело по законам рассудка и справедливости. Брат его женился, наслаждался супружеской жизнию, — за что же он, Петр Иваныч, обременит себя заботливостию о братнем
сыне, он, не наслаждавшийся выгодами супружества? Конечно, не за что.
Ветхая просвирня бежала, подпрыгивая и подскакивая, как бегают дурно летающие птицы, прежде чем им подняться на воздух, а Варнава шел тихо; но тем не менее все-таки трудно было
решить, могла ли бы просвирня и при таком быстром аллюре догнать своего
сына, потому что он был уж в конце улицы, которую та только что начинала.
Теперь, когда старуха услыхала, что он поминает меньшего
сына, она
решила опять просить его, чтобы при продаже овса послать
сыну хоть рублик.
Передонов возвращался с одной из ученических квартир. Внезапно он был застигнут мелким дождем. Стал соображать, куда бы зайти, чтобы не гноить на дожде нового шелкового зонтика. Через дорогу, на каменном двухэтажном особнячке, увидел он вывеску: «Контора нотариуса Гудаевского».
Сын нотариуса учился во втором классе гимназии. Передонов
решил войти. Заодно нажалуется на гимназиста.
О
сыне Петре Глеб, по правде молвить, помышлял не много: он давно уже
решил отправить его в «рыбацкие слободы», как уже выше сказано; до сих пор одно только упрямство мешало ему осуществить такое намерение.
Трудно
решить, слова ли дедушки Кондратия изменили образ мыслей Глеба или подействовали на него воспоминания о возлюбленном
сыне — воспоминания, которые во всех случаях его жизни, во всякое время и во всякий час способны были размягчить крепкую душу старого рыбака, наполнить ее грустью и сорвать с нее загрубелую оболочку; или же, наконец, способствовало самое время, преклонные годы Глеба, которые заметно ослабляли его крутой, ретивый нрав, охлаждали кровь и энергию, — но только он послушался советов дедушки Кондратия.
Почти половина лета прошла тихо и мирно, может быть, так прошла бы и вся жизнь, но во время кратких отлучек
сына из дому его отец снова начал приставать к снохе; она противилась назойливости распущенного старика, и это разозлило его — слишком внезапно было прервано его наслаждение молодым телом, и вот он
решил отомстить женщине.
В целой губернии он не находил человека, достойного быть восприемником его новорожденного
сына, и, наконец,
решил крестить сам!
Как он это
решил, так и сделал, и в нашей местной гимназии и теперь на этот капитал содержатся три ученика, а к самой старушке Яков Львович пребыл с истинно сыновним почтением до самой ее смерти: он ездил ее поздравлять с праздниками, навещал больную и схоронил ее, как будто она и в самом деле была его родная мать, а он ее настоящий
сын.
Сергей не знал, что всю предыдущую ночь, затворившись в своем кабинетике, полковник с напряжением всех своих сил обдумывал этот ритуал. «Не отягчить, а облегчить должны мы последнюю минуту нашему
сыну», — твердо
решил полковник и тщательно взвешивал каждую возможную фразу завтрашнего разговора, каждое движение. Но иногда запутывался, терял и то, что успел приготовить, и горько плакал в углу клеенчатого дивана. А утром объяснил жене, как нужно держать себя на свидании.
— Значит — можно, —
решил сын. — Я скажу ему — обрадуется.
И еще
решил царь другое дело о наследстве, начатое три дня тому назад. Один человек, умирая, сказал, что он оставляет все свое имущество достойнейшему из двух его
сыновей. Но так как ни один из них не соглашался признать себя худшим, то и обратились они к царю.
— Так пусть ему и принадлежит имение его отца, —
решил царь. — Он оказался достойнейшим
сыном. Старший же, если хочет, может поступить в число моих телохранителей. Мне нужны такие сильные и жадные люди, с меткою рукою, верным взглядом и с сердцем, обросшим шерстью.
Евреиновы — мать и два
сына — жили на нищенскую пенсию. В первые же дни я увидал, с какой трагической печалью маленькая серая вдова, придя с базара и разложив покупки на столе кухни,
решала трудную задачу: как сделать из небольших кусочков плохого мяса достаточное количество хорошей пищи для трех здоровых парней, не считая себя саму?
Марфа Андревна не стеснялась тем, что срок годовому отпуску
сына еще далеко не истек, и
решила отправить Алексея Никитича в Петербург немедленно.
Когда это все привезено было к батеньке, то они сначала разозлились было очень за такой, по их размышлению, вздор; а походив долго по двору и рассудив со всех сторон,
решили принять, сказав:"Может, мои хлопцы — то есть мы,
сыновья его — будут глупее меня, не придумают, чем полезнейшим заняться, как только книгами.
Не считая нужным давать хорошее образование своему
сыну, отец Кольцова просто хотел сделать из него способного помощника себе в хозяйстве и промысле. Но он умел сообразить, что и для этого нужны же некоторые знания, и потому
решил, наконец, что надобно выучить
сына грамоте.
Иван Михайлович(разбирает бумаги, берет одну).Видите ли, у меня состояние небольшое, оно перейдет к
сыну. У Любочки состояние матери. Мать желает удержать себе некоторую малую часть — остальное, мы
решили, что все перейдет вам…
Лаптев. Ну, вы — не притворяйтесь, вы знаете, кто я. В списке людей, которых вы
решили завтра уничтожить, я — на шестом месте.
Сын ваш и Мокроусов — арестованы, нам всё известно. Разговоры здесь излишни, завтра поговорите.
Денег оставалось рубль семьдесят копеек, знакомых никого не было, и он
решил идти домой к
сыну.
Макар Тихоныч непомерно был рад дорогим гостям. К свадьбе все уже было готово, и по приезде в Москву отцы
решили повенчать Евграфа с Машей через неделю. Уряжали свадьбу пышную. Хоть Макар Тихоныч и далеко не миллионер был, как думал сначала Гаврила Маркелыч, однако ж на половину миллиона все-таки было у него в домах, в фабриках и капиталах — человек, значит, в Москве не из последних, а
сын один… Стало быть, надо такую свадьбу справить, чтобы долго о ней потом толковали.
И всякому человеку надо прежде всего
решить вопрос,
сын ли он хозяина или поденщик, совсем или не совсем он умирает со смертью тела. Когда же человек поймет, что есть в нем то, что смертно, есть и то, что бессмертно, то ясно, что и заботиться он будет в этой жизни больше о том, что бессмертно, чем о том, что смертно, — будет жить не как работник, а как хозяйский
сын.
Отец
решил отдать
Сына, а
Сын явил послушание воле Отца вплоть до крестной смерти.
Решил Федор Меркулыч отправить
сына в Питер, отдать его там в коммерческое училище, а отучится — на контору куда-нибудь; пущай, дескать, к делам приучается.
Так раздумывая сама с собой, Дуня
решила во что бы то ни стало покинуть луповицкий корабль людей Божьих, отречься от их неправедной веры, во всем и навсегда разорвать с ними и, как блудный
сын, возвратиться в дом отчий…
— Я хочу вести моего
сына тем путем, который даст ведомые результаты, и, как мать, не позволю делать над ним опытов, —
решила она твердо и неуклонно.
В Тульской губернии у близких моих родственников было небольшое имение. Молодежь этой семьи деятельно работала в революции,
сыновья и дочери то и дело либо сидели в тюрьмах, либо пребывали в ссылке, либо скрывались за границей, либо высылались в родное гнездо под гласный надзор полиции. Однажды летом к одной из дочерей приехала туда погостить Вера Ивановна. Место очень ей понравилось, и она
решила тут поселиться. Ей отвели клочок земли на хуторе, отстоявшем за полторы версты от усадьбы.
Один англичанин
решил разобрать у себя в саду кирпичную стену, остаток прежней оранжереи.
Сын его просил сделать это непременно при нем. Отец дал ему слово. Но, когда пришли рабочие, он забыл про свое обещание, и стену разобрали в отсутствие
сына.
Сын напомнил отцу про данное ему слово. Тогда отец велел опять сложить стену и разобрать ее в присутствии
сына. Отцу говорили...
Раздраженный генерал
решил лишить
сына наследства и своего имени (что такое?); я вовремя узнал об этом, встал против генерала и горько против него возопил.
Остальные дети последовали его примеру. В одну минуту окружили они Лидочку, целовали ее наперерыв, закидывали вопросами. Но Лидочка ничего не могла отвечать от волнения, она только с восторгом вглядывалась в дорогие ей личики братьев, осыпая их горячими, нежными поцелуями. Вместо нее Юрий Денисович
решил рассказать
сыновьям о новом радостном событии.
Наконец наступил канун того дня, в который, по их расчету, он должен был приехать. Княжна Александра Яковлевна, напившись кофе, показавшийся ей в этот день какого-то странного, но приятного вкуса, села с книжкой в своем будуаре,
решив после обеда ехать к Лопухиной и провести с ней последний день разлуки с
сыном. Вошедшая Стеша как-то особенно мрачно доложила о приходе графа Довудского.
Василий Иванович
решил оставить
сына на жительство у попа, зная, что постоялец для дома священника будет далеко не лишний, так как доходы духовенства того времени были очень ничтожны.
Произошло ли это от того, что она все же привыкла считать графа близким себе человеком, или же от расстройства нервов, чем графиня особенно стала страдать после смерти своего
сына, родившегося больным и хилым ввиду перенесенных во время беременности нравственных страданий матери и умершего на третьем месяце после своего рождения — вопрос этот
решить было трудно.
За исход своего ходатайства перед царем за
сына казненного князя Никиты Воротынского сам князь сильно беспокоился и с нетерпением ждал ответа на посланную им грамотку к брату, в которой он откровенно изложил ему как все происшедшее, так и свои намерения, прося совета и помощи. Князь Василий
решил ехать в Москву тотчас по получении ответа на это письмо.