Неточные совпадения
Ляховский расходился до того, что даже велел подавать завтрак к
себе в кабинет, что уж совсем не было в его привычках. Необыкновенная любезность
хозяина тронула Бахарева, хотя вообще он
считал Ляховского самым скрытным и фальшивым человеком; ему понравилась даже та форма, в которой Ляховский между слов успел высказать, что ему все известно о положении дел Бахарева.
Устроив под старость свой угол, в котором они, хотя и условно, могли
считать себя полными
хозяевами, старики зажили в нем тихо и скромно, как бы вознаграждая
себя этою тишиной и уединением за суетливые годы тяжелой жизни «в чужих людях».
Тишка (садится к столу и вынимает из кармана деньги). Полтина серебром — это нынче Лазарь дал. Да намедни, как с колокольни упал, Аграфена Кондратьевна гривенник дали, да четвертак в орлянку выиграл, да третёвось
хозяин забыл на прилавке целковый. Эвось, что денег-то! (
Считает про
себя.)
Порою казалось, что она
считает себя совсем отдельным великим княжеством, с князем-хозяином Владимиром Долгоруким во главе.
Тут gnadige Frau
сочла нужным сказать несколько слов от
себя Егору Егорычу, в которых не совсем складно выразила, что хотя она ему очень мало знакома, но приехала с мужем, потому что не расставаться же ей было с ним, и что теперь все ее старания будут направлены на то, чтобы нисколько и ничем не обременить великодушного
хозяина и быть для него хоть чем-нибудь полезною.
Жила
себе собака, спала на дворе, ела кухонные выброски и никакого особенного интереса ни в ком не возбуждала, однако всех знала и всех в остроге
считала своими
хозяевами.
Слушая беседы
хозяев о людях, я всегда вспоминал магазин обуви — там говорили так же. Мне было ясно, что
хозяева тоже
считают себя лучшими в городе, они знают самые точные правила поведения и, опираясь на эти правила, неясные мне, судят всех людей безжалостно и беспощадно. Суд этот вызывал у меня лютую тоску и досаду против законов
хозяев, нарушать законы — стало источником удовольствия для меня.
Певчие — народ пьяный и малоинтересный; пели они неохотно, только ради угощения, и почти всегда церковное, а так как благочестивые пьяницы
считали, что церковному в трактире не место,
хозяин приглашал их к
себе в комнату, а я мог слушать пение только сквозь дверь.
А были — которые
хозяевами считали себя исконными, века вековать на земле надеялись, добро делать старались, только — не к месту: на болоте сеять — зря руками махать!
Гаврик — человек лет двенадцати от роду, полный, немножко рябой, курносый, с маленькими серыми глазами и подвижным личиком. Он только что кончил учиться в городской школе и
считал себя человеком взрослым, серьёзным. Его тоже занимала служба в маленьком, чистом магазине; он с удовольствием возился с коробками и картонками и старался относиться к покупателям так же вежливо, как
хозяин.
Градишев
считает себя оскорбленным таким предложением и рассерженный выходит из кабинета миллионера, не простившись с
хозяином и хлопнув дверью.
Он был зол на Фому и
считал себя напрасно обиженным; но в то же время почувствовал над
собой твердую, настоящую хозяйскую руку. Ему, годами привыкшему к подчинению, нравилась проявленная над ним власть, и, войдя в каюту старика-лоцмана, он уже с оттенком удовольствия в голосе рассказал ему сцену с
хозяином.
Оба опять долго молчали.
Хозяин в голове перебирал, чем бы похвастаться перед гостем. Серпуховской придумывал, чем бы показать, что он не
считает себя прогоревшим. Но у обоих мысли ходили туго, несмотря на то, что они старались подбодрять
себя сигарами. «Что ж когда выпить?» думал Серпуховской. «Непременно надо выпить, а то с ним с тоски умрешь», думал
хозяин.
Хозяева и надсмотрщики
считали своим долгом разрешать их ссоры по своему крайнему разумению; само
собою разумеется, что сторона, обиженная решением, воспламенялась еще больше прежнего, и раздор усиливался.
Теперь
хозяин ровно другой стал: ходит один, про что-то сам с
собой бормочет, зачнет по пальцам
считать, ходит, ходит, да вдруг и станет на месте как вкопанный, постоит маленько, опять зашагает…
Она шла сюда, в надежде найти здесь веселье, смех и постоянный праздник — и вдруг, вместо всего этого, закоптелая избенка, скудный ужин в виде холодной похлебки и каровая хлеба на столе, и этот страшный
хозяин, один вид которого способен привести в ужас даже такую бесстрашную девочку, какой
себя считала до сих пор Тася.
Дядя Миняй, так звали проводника, был уже старый, но крепкий и телом и духом человек. Когда-то молодым парнем он был взят в плен еще при Анике Строганове, крещен им и так привык к своему новому
хозяину, что тот души не чаял в нем и
считал его самым преданным
себе человеком.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем
считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол.
Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между
собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он
считает эти занятия весьма полезными для
хозяина и для
себя стеснительными.