Неточные совпадения
— Значит, рабочие наши задачи такие: уничтожить самодержавие — раз! Немедленно освободить всех товарищей из тюрем, из ссылки — два! Организовать
свое рабочее правительство — три! —
Считая, он шлепал ладонью по ящику и притопывал ногою в валенке по снегу; эти звуки напоминали работу весла — стук его об уключину и мягкий плеск. Слушало Якова человек
семь, среди них — двое студентов, Лаврушка и толстолицый Вася, — он слушал нахмуря брови, прищурив глаза и опустив нижнюю губу, так что видны были сжатые зубы.
В противном случае, если не докажет отец, — конец тотчас же этой
семье: он не отец ему, а сын получает свободу и право впредь
считать отца
своего за чужого себе и даже врагом
своим.
Талантливый молодой человек, взявший на себя описать настоящее дело, — все тот же господин Ракитин, о котором я уже упоминал, — в нескольких сжатых и характерных фразах определяет характер этой героини: „Раннее разочарование, ранний обман и падение, измена обольстителя-жениха, ее бросившего, затем бедность, проклятие честной
семьи и, наконец, покровительство одного богатого старика, которого она, впрочем, сама
считает и теперь
своим благодетелем.
И
семья священника, и
семья Бахарева не питали к Помаде особенного расположения, но привыкли к нему как-то и
считали его
своим человеком.
— Не хочу с тобой говорить, — сказала жена и ушла в
свою комнату и стала вспоминать, как в ее
семье не хотели выдавать ее замуж,
считая мужа ее гораздо ниже по положению, и как она одна настояла на этом браке; вспомнила про
своего умершего ребенка, равнодушие мужа к этой потере и возненавидела мужа так, что подумала о том, как бы хорошо было, если бы он умер.
Благодаря этим случайно сложившимся условиям, удача так и плывет навстречу захудалой
семье. Первые удачники, бодро выдержавши борьбу, в
свою очередь воспитывают новое чистенькое поколение, которому живется уже легче, потому что главные пути не только намечены, но и проторены. За этим поколением вырастут еще поколения, покуда, наконец,
семья естественным путем не войдет в число тех, которые, уже без всякой предварительной борьбы, прямо
считают себя имеющими прирожденное право на пожизненное ликование.
Княгиня Марья Васильевна, нарядная, улыбающаяся, вместе с сыном, шестилетним красавцем, кудрявым мальчиком, встретила Хаджи-Мурата в гостиной, и Хаджи-Мурат, приложив
свои руки к груди, несколько торжественно сказал через переводчика, который вошел с ним, что он
считает себя кунаком князя, так как он принял его к себе, а что вся
семья кунака так же священна для кунака, как и он сам.
Изобретательный ее ум всему находил множество причин и множество доказательств; причинами она
считала: неблагоприятные внушения
семьи,
свое болезненное состояние, а всего более — потерю красоты, потому что зеркало безжалостно показывало ей, как она изменилась, как подурнела.
Старик шибко крепковат был на деньги, завязывал их, как говорится, в
семь узлов; недаром, как видели мы в
свое время, откладывал он день ото дня, девять лет кряду, постройку новой избы, несмотря на просьбы жены и собственное убеждение, что старая изба того и смотри повалится всем на голову; недаром
считал он каждый грош, клал двойчатки в кошель, соблюдал строжайший порядок в доме, не любил бражничества и на семидесятом году неутомимо работал от зари до зари, чтобы только не нанимать лишнего батрака.
— Тут всё дело в том, что он, мой отец, в час смерти, зная, что ему не избежать ее, не испугался, не забыл обо мне,
своем сыне, и нашел силу и время передать мне всё, что он
считал важным. Шестьдесят
семь лет прожил я и могу сказать, что всё, что он внушил мне, — верно!
Отчуждение это могло бы огорчать Ивана Ильича, если бы он
считал, что это не должно так быть, но он теперь уже признавал это положение не только нормальным, но и целью
своей деятельности в
семье.
Она, задумчиво рассматривая даль, всё вспоминала что-то, он же зачем-то
считал пятна грязи на её платье. Их было
семь: три большие, похожие на звёзды, два — как запятые, и одно — точно мазок кистью.
Своим чёрным цветом и формой расположения на материи они что-то значили для него.
В тот самый период времени Роберт Овэн написал и издал первую из
семи частей «Книги нового нравственного мира», долженствующей заключать в себе изложение науки о природе человека. Такой книги доселе недоставало человечеству, и автор будет ее защищать против всех, которые
сочтут своим долгом или найдут выгодным нападать на нее.
В
свою очередь г-жа Мендель имела основание
считать и родство со
своей семьей почетным для Баси.
Отца и матери я не помнил и вырос в
семье дяди. У дяди и его жены была только одна дочь, и они любили меня как сына. Дядя по принципу воздерживался от проявлений нежности, которые
считал вредными для мальчика. Тетка, существо очень доброе и любящее, отдавала мне весь избыток нежности, не уходивший на одну дочь, и я совсем не чувствовал
своего сиротства.
Она не принимала участия в серьезных разговорах, ее в
семье еще не
считали взрослой и, как маленькую, называли Мисюсь, потому что в детстве она называла так мисс,
свою гувернантку.
Считать себя самого лучше всех — дурно и глупо. Это мы все знаем.
Считать свою семью лучше всех других — это еще хуже и глупее, но мы часто не только не знаем этого, но видим в этом особенное достоинство.
Считать свой народ лучше всех других — уже глупее всего, что только может быть. Но этого не только не
считают дурным, но
считают великой добродетелью.
Узнав, что Дмитрий Петрович дружен с Никитушкой, Татьяна Андревна
считала и его близким к
своей семье человеком.
Селение Улема состояло из трех деревянных домиков, в которых проживало
семь мужчин, шесть женщин и
семь детей, всего двадцать человек. Туземцы с рек Хади и Тумнина
считают себя настоящими орочами. Копинских жителей они тоже
считают своими людьми, но говорят, что язык их немного другой, и потому называют их «орочами-копинка».
Вилларский был женатый, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и
семьей. Он
считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и
семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с
своею теперь постоянно тихою, радостною насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
— Эта? Да, это — добрая собака, ловит, — равнодушным голосом сказал Илагин про
свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три
семьи дворовых. — Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? — продолжал он начатый разговор. И
считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза
своею шириной.