Неточные совпадения
Петр Петрович очень смеялся. Он уже кончил
считать и припрятал деньги. Впрочем, часть их зачем-то все еще оставалась на столе. Этот «вопрос о помойных ямах» служил уже несколько раз, несмотря на всю свою пошлость, поводом к разрыву и несогласию между Петром Петровичем и молодым его другом. Вся
глупость состояла в том, что Андрей Семенович действительно сердился. Лужин же отводил на этом душу, а в настоящую минуту ему особенно хотелось позлить Лебезятникова.
«По
глупости и со скуки», — объяснил себе Самгин. Он и раньше не
считал себя хозяином в доме, хотя держался, как хозяин; не
считал себя вправе и делать замечания Анфимьевне, но, забывая об этом, — делал. В это утро он был плохо настроен.
— Ваши проиграл. Я брал у князя за ваш счет. Конечно, это — страшная нелепость и
глупость с моей стороны…
считать ваши деньги своими, но я все хотел отыграться.
Этот верный слуга, нарядившись в ливрею, не мог расстаться со своей
глупостью и ленью и
считал своим долгом обращаться со всеми крайне грубо.
Я тоже, например,
считаю, что бежать в Америку из отечества — низость, хуже низости —
глупость.
Конечно, и то правда, что, подписывая на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «а так как, по вашему собственному признанию, Марья Алексевна, новые порядки лучше прежних, то я и не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же касается до
глупости народа, которую вы
считаете помехою заведению новых порядков, то, действительно, она помеха делу; но вы сами не будете спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде не замечалась ими надобность; вы согласитесь также, что прежде и не было им возможности научиться уму — разуму, а доставьте им эту возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».
Стало быть, вы не станете много интересоваться тем, что к похвале вашему уму и силе вашего характера не прибавлено похвалы вашим добродетелям, вы и не
считаете себя имеющею их, и не
считаете достоинством, а скорее
считаете принадлежностью
глупости иметь их.
Потому вы, Марья Алексевна, не верили хорошим словам,
считали их за
глупость или обман, и вы были правы, Марья Алексевна.
И не одно это припомнил, но и то, как я краснел, выслушивая эти восклицания. Не потому краснел, чтоб я сознавал себя дураком, или чтоб
считал себя вправе поступать иначе, нежели поступал, а потому, что эти восклицания напоминали мне, что я мог поступать иначе,то есть с выгодою для себя и в ущерб другим, и что самый факт непользования этою возможностью у нас считается уже
глупостью.
— Как! Вы
считаете поступок Липутина остроумным? — в страшном негодовании вскричала Юлия Михайловна. — Этакую
глупость, этакую бестактность, эту низость, подлость, этот умысел, о, вы это нарочно! Вы сами с ними после этого в заговоре!
— Господа,
считаю долгом всем объявить, что всё это
глупости и разговор наш далеко зашел. Я еще ровно никого не аффильировал, и никто про меня не имеет права сказать, что я аффильирую, а мы просто говорили о мнениях. Так ли? Но так или этак, а вы меня очень тревожите, — повернулся он опять к хромому, — я никак не думал, что здесь о таких почти невинных вещах надо говорить глаз на глаз. Или вы боитесь доноса? Неужели между нами может заключаться теперь доносчик?
— По-вашему, я говорю
глупости и нелепости! — сказал Аггей Никитич грустно-ироническим тоном и не думая, по-видимому, подняться с постели. — Для меня это не новость; я знаю теперь, что вы давно
считаете меня смешным дураком.
Какая мать усомнится выдать дочь таким образом, даже против ее воли,
считая слезы своей дочери за
глупость, за ребячество и благодаря Бога, что он послал ее Машеньке или Аннушке такое счастье.
— Ну — учи! Хуже других в науке не будь. Хоша скажу тебе вот что: в училище, — хоть двадцать пять классов в нем будь, — ничему, кроме как писать, читать да
считать, — не научат.
Глупостям разным можно еще научиться, — но не дай тебе бог! Запорю, ежели что… Табак курить будешь, губы отрежу…
Бакин. Мне кажется, его спокойствие происходит от ограниченности; ума не скроешь, он бы в чем-нибудь выказался; а он молчит, значит, не умен; но и не глуп, потому что
считает за лучшее молчать, чем говорить
глупости. У него ума и способностей ровно столько, сколько нужно, чтобы вести себя прилично и не прожить того, что папенька оставил.
— Я-то?.. Да
считать, так все тридцать лет насчитаешь. Да-с.
Глупость была… По первоначалу-то я, значит, промышлял в Москве. Эх, Москва-матушка! Было пожито, было погуляно — всячины было! Половым я жил в трактире, а барину своему оброк высылал. А надо вам сказать, что смолоду силища во мне была невероятная… Она меня и в Сибирь завела. Да. Видите ли, как это самое дело вышло. Вы слыхали про купца Неуеденова?
Гадкое, низкое желаньице воздать обидчику тем же злом, может, еще и гаже скребется в ней, чем в l’homme de la nature et de la vérité, потому что l’homme de la nature et de la vérité, по своей врожденной
глупости,
считает свое мщенье просто-запросто справедливостью; а мышь, вследствие усиленного сознания, отрицает тут справедливость.
Нил. Философы в
глупостях, должно быть, знают толк. Но я ведь умником себя не
считаю… Я просто нахожу, что с вами жить почему-то невыносимо скучно. Думаю, потому, что очень уж вы любите на всё и вся жаловаться. Зачем жаловаться? Кто вам поможет? Никто не поможет… И некому, и… не стоит…
Изобразив глупца, автор
считал обязанностью рядом с ним поставить и умного, который бы объяснял и поправлял
глупости первого; осмеяв ябеду,
считали нужным заметить, что, собственно, судьи полезны и даже необходимы, но только честные судьи, и т. п.
Коли
счесть, сколько наша братия, по своей
глупости, денег роздали за дочерьми разным аферистам, — так, право, сердце повернется.
Дутлов понял, что барыня по
глупости не умеет
считать и велела ему это сделать.
Это в порядке вещей, так же, как твои родные
считают неизбежным проседуру тех
глупостей, от которых мы уехали.
Катерина Матвеевна. Не говорите
глупостей, вы оскорбляете меня не как женщину, а как честного человека. Я не различаю. Вы говорите, что чувствуете влечение ко мне, я
считаю вас хорошим господином; исследуйте характер вашего влечения и скажите мне. Старайтесь объективно смотреть на вещи. Конкрет может слушать вас. Я все сказала.
Борис. Все эти
глупости. Ведь вы знаете, что я здоров, что меня прислали сюда за то, что я отказался участвовать в их зле, что им отвечать на истину нечем и что для этого они притворились, что
считают меня ненормальным, и вы содействуете им в этом. Ведь это гадко и стыдно. Оставьте это.
Андрей. Да так, хуже чего не бывает; и обманывали нас и грабили — это с нами за нашу
глупость случалось, а такой обиды и во сне не снилось, и врагу не пожелаем. Что я для вас сделал — об этом я говорить не стану, потому что вы за попрек
сочтете, но я вам душу, душу отдал-с… Понимаете ли, душу отдал…
Платонов. Вижу, что не понимаете… Прав тот, кто с горя не к людям идет, а в кабак… Тысячу раз прав! (Идет к двери.) Жалею, что говорил с вами, унижался… Имел
глупость считать вас порядочными людьми… А вы те же… дикари, грубое, неотесанное мужичье… (Хлопает дверью и уходит.)
Чем гордее человек, тем более те, которые пользуются им,
считают его глупым, и не ошибаются, потому что самым явным образом обманывают его, но он не видит этого. Гордость непременно
глупость.
Я, как честный человек,
считаю с своей стороны долгом предупредить тебя, что я не возьму на себя ни малейшей заботы об этом ребенке, если ты вздумаешь делать
глупости, оставлять его.
Я не понимал ее и знал, что не понимаю, мне бы следовало молчать, но почему-то, вероятно, чтобы молчание мое не было понято как
глупость, я
считал нужным уговаривать ее не ехать к матери и сидеть дома.
— Сядь, сядь! Не бурли! Что это в самом деле, Васенька! Такой дивный вечер, тепло, звездочки вон загораются. На душе точно ангелы поют, а ты со своими
глупостями… Зачем мне твой вексель? Рассуди ты по-купечески… А еще деловым человеком
считаешь себя! Выдал ты мне документ. И прогорел. Какой же нам от этого профит будет? А?..
Сколько бестолковой
глупости в этой ихней арифметике:
считать людей на мильоны, как зерно на меру.