— Я ничего против этого не говорю и всегда
считал за благо для народов миропомазанную власть, тем более ныне, когда вся Европа и здесь все мятутся и чают скорого пришествия антихриста!.. Что это такое и откуда? Как по-вашему?.. — вопросил Егор Егорыч со строгостью.
Боясь, чтобы оно после смерти настоящего владельца не перешло к его законным наследникам по частям, а ей пришлась бы только ничтожная доля, она
сочла за благо воспользоваться им без раздела и потому уговорила мужа продать его.
Неточные совпадения
Аксюша. Братец, не
сочтите меня
за обманщицу,
за бедную родственницу-попрошайку! Братец, мы жили с маменькой очень бедно; я была ребенком, но я ни разу не поклонилась, ни разу не протянула руки богатым родственникам; я работала. Теперь, братец, только вас одного я прошу, и то ночью,
благо не видно стыда на щеках моих: братец, вы богаты, одиноки, дайте мне счастье, дайте мне жизнь. (Становится на колени.)
Общую формулу, — что человеку естественно стремиться к лучшему, все принимают; но разногласия возникают из-за того, что же должно
считать благом для человечества.
Греко-римский мир был, по превосходству, реалистический; он любил и уважал природу, он жил с нею заодно, он
считал высшим
благом существовать; космос был для него истина,
за пределами которой он ничего не видал, и космос ему довлел именно потому, что требования были ограниченны.
Цыплунов. А вы меня щадили? Вы убили, вы утопили в грязи самую чистую любовь. Я ее лелеял в груди десять лет, я ее
считал своим
благом, своим счастием, даром небесным. Я благодарил судьбу
за этот дар.
Эти Гекторы, Диомеды и Ахиллесы боролись и умирали
за то, что
считали благом целого, при идее такого убогого бессмертия, которое было хуже всякой смерти.
Укорять или порицать людей
за нежелание перемениться и исправиться стало любимою темой Глафиры с тех пор, как она сама решилась
считать себя и изменившеюся, и исправившеюся,
благо ей это было так легко и так доступно.
В нем была бездна легкомысленности, которую он
считал в себе
за отвагу; много задора, принимавшегося им
за энергию; масса суетности, которая казалась ему пренебрежением к
благам жизни, и при всем этом полное пренебрежение к спокойствию и счастию ближних.
— Прости ж мне
за необдуманный упрек. Понимаю, я мог бы сделать то же для
блага милого, дорогого сердцу существа. Но… теперь другой вопрос. Не
сочти его дерзостью молодого человека, которого все права на твое снисхождение в одном имени воспитанника твоего брата, прими этот вопрос только
за знак любви к прекрасному. Скажи мне, каким великим памятником зодчества в Московии хочешь передать свое имя будущим векам?
— И не осмеливайся… и
благо тебе, а
за тебя я рад, одно скажу, рад, покойного отца твоего любил, —
счел за нужное переменить разговор Зарудин.