Красные командиры Гражданской войны

Алексей Шишов, 2016

Новая книга А. В. Шишова рассказывает о командирах Красной армии периода Гражданской войны в России: В. А. Антонове-Овсеенко, В. К. Блюхере, С. М. Буденном, И. И. Вацетисе, К. Е. Ворошилове, С. С. Вострецове, А. И. Геккере, О. И. Городовикове, П. Е. Дыбенко, А. И. Егорове, С. С. Каменеве, Н. Д. Каширине, А. И. Корке, Г. И. Котовском, Ф. К. Миронове, И. Л. Сорокине, Л. Д. Троцком, М. А. Тухачевском, И. П. Уборевиче, И. Ф. Федько, М. В. Фрунзе, В. И. Чапаеве, В. И. Шорине, уделяется внимание и союзнику красных – Н. И. Махно. Из всех героев книги лишь трое смогли пережить сталинские репрессии и годы Великой Отечественной войны. Большинство из них было погублено той властью, за которую они сражались, на долгие годы их имена канули в безвестность, но историческая правда рано или поздно берет свое, отдавая заслуженную дань истинным заслугам героев этой книги на поприще Гражданской войны в России.

Антонов-Овсеенко Владимир Александрович

Путь от штурма Зимнего дворца до поста расстрельного прокурора РСФСР

Человеком удивительной судьбы В. А. Антонова-Овсеенко с полным правом на то можно было назвать еще при жизни. Профессиональный революционер, партийный публицист, один из руководителей штурма Зимнего дворца, народный комиссар по военным делам, командующий советских войск на Юге России и Украинского фронта, дипломат и нарком юстиции РСФСР стал жертвой сталинских репрессий 30-х годов.

Родился в 1883 году в древнем городе Чернигове. Его отцом был офицер в чине капитана А. А. Овсеенко, получиший боевые награды за войну с турками. Владимир имел двух братьев и двух сестер. В 18 лет выпустился из Воронежского кадетского корпуса.

В сентябре 1901 года Владимир Овсеенко по настоянию родителей поступает в столичное Николаевское военно-инженерное училище. Но в следующем месяце, в октябре, юнкера, человека неуравновешенного и вспыльчивого, исключают из училища за отказ принести присягу на верность «царю и Отечеству». Так он отпротестовал против родительского «принуждения» стать, как отец, военным человеком. Был впервые арестован на 11 дней.

В конце года, оказавшись в Варшаве, становится членом студенческого социал-демократического кружка. Весной следующего, 1902 года, перебравшись в Санкт-Петербурге, работает в Александровском порту и кучером Общества покровительства животным.

В том же 1902 году Владимир Овсеенко вновь поступает в военное училище — Владимирское в Санкт-Петербурге, готовившее пехотных офицеров. В конце года вступает в ряды РСДРП и создает в училище подпольный кружок, будучи близок к социалистам-революционерам (эсерам), затем устанавливает связь с большевистской организацией. Занимался распространением запрещенной литературы. Тогда ему не было еще и двадцати лет.

Военное училище окончил по первому разряду, получив по всем предметам высший балл, то есть 12 баллов. Это означало: «Знает все пройденное весьма основательно, отвечает твердо, развивает идеи ясно, располагая ответы в систематическом порядке, разрешает все вопросы, опровергает все возражения, выражается точно, связно и свободно».

Овсеенко выпустился из училища в чине подпоручика с назначением в 40-й пехотный Колыванский полк, стоявший в Варшаве. Еще до прибытия в полк, будучи в отпуске, молодой офицер выполнил партийное задание, получив в Вильно нелегальную литературу и явки Социал-демократии Королевства Польского и Литвы. Он постоянно стремился к активной практической работе нелегала-подпольщика. За провоз груза нелегальной литературы был подвергнут аресту на 10 дней.

В Варшаве Владимир Овсеенко и его молодая жена Анна Михайловна, выпускница Бестужевских курсов, стали активистами местной подпольной организации. Подпоручик участвует в неудачной попытке освобождения приговоренного к смертной казни известного польского социал-демократа С. Каспшака, преуспевает в издании подпольного «Солдатского листка». Во время революционных событий начала 1905 года попадает в список «неблагонадежных» солдат и офицеров варшавского гарнизона.

В марте 1905 года подпоручик Владимир Овсеенко получает назначение в действующую армию, в Маньчжурию. Но на Японскую войну он не попал, бросив военную службу и став подпольщиком, то есть профессиональным революционером, что стало делом всей его жизни. На непродолжительное время эмигрирует в Австрию.

В том же году участвует в неудачной попытке поднять в варшавском пригороде Пулавы восстание солдат двух пехотных полков — 71-го Белевского и 72-го Тульского и артиллерийской бригады. В тех событиях дезертировавший из армии подпоручик выстрелом из револьвера ранил ротного фельдфебеля и сумел скрыться. У Овсеенко появляется первая подпольная кличка «Штык».

Ему приходится из Польши уехать в Санкт-Петербург. Столичный комитет РСДРП направляет его для подпольной работы в морскую крепость Кронштадт, имея документы на австрийского подданного Стефана Дольницко. Там он организует нелегальные сходки солдат и матросов. Был арестован, заключение отбывал в Кронштадте и освобожден в конце того же 1905 года по амнистии.

В том же 1905 году участвует в попытке организации восстания в гарнизоне Санкт-Петербурга (железнодорожный батальон и саперы). Антонов-Авсеенко на страницах «Красного флота» (1924 год) о том событии рассказывал так:

«…Я, как бывший офицер, должен принять командование. Начало — рано утром.

Прошла ночь. Никто не пришел, как было условлено, за мной. После узнал — солдаты отказались выступить».

До Октября Антонов-Овсеенко работает в различных подпольных (военных) организациях единой РСДРП, примыкая к меньшевикам. О вступлении в партию большевиков заявил в конце мая 1917 года. В марте 1906 года совершил побег из Сущевского арестного дома. В мае следующего года выездной сессией Одесского военно-окружного суда приговорен к смертной казни как Антон Кабанов. Казнь была заменена 20-летней каторгой. Через месяц бежал из севастопольской тюрьмы. В 1909 году провел 6 месяцев в тюрьме как Антон Гук, после чего эмигрировал во Францию.

Там, в Париже, Владимир Александрович получил партийный псевдоним Антонов, и впоследствии стал писаться Антоновым-Овсеенко. Под этой двойной фамилией он и вошел в историю Гражданской войны в России, равно как и в историю сталинских репрессий 30-х годов.

В мае 1917 года вернулся в Россию. В Гельсингфорсе редактировал газету «Прибой». Был избран в Учредительное собрание от Северного фронта по списку РСДРП(б). Вел партийную работу в Финляндии и среди моряков Балтийского флота. В середине октября стал секретарем Петроградского военно-революционного комитета (ВРК).

Антонов-Овсеенко вошел в историю Октябрьской революции как один из руководителей штурма Зимнего дворца и руководитель ареста Временного правительства. От имени ВРК ведал распределением отрядов балтийских моряков по ключевым точкам города на Неве и возглавлял «полевой штаб» по захвату Зимнего дворца. Подписал ультиматум, адресованный главнокомандующему Петроградским военным округом, который, в реалиях Октября, мало уже кем командовал.

В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября по новому стилю) Зимний дворец был взят революционными отрядами приступом. Собственно говоря, защищать Временное правительство было некому, а премьер-социалист А. Ф. Керенский успел вовремя бежать из столицы. Сам В. А. Антонов-Овсеенко вспоминал об аресте Временного правительства так:

«…Министры застыли за столом, сливаясь в одно трепетное бледное пятно.

— Именем Военно-революционного комитета объявляю вас арестованными.

— Чего там! Кончить их!.. Бей!

— К порядку! Здесь распоряжается Военно-революционный комитет!»

Американский журналист А. Р. Вильямс оказался свидетелем исторического штурма Зимнего и последовавших за ним событий в красном Петрограде. Об Антонове-Овсеенко он писал так:

«Вспоминаю бледное аскетическое лицо Антонова, густые, светлые волосы под живописной широколобой шляпой, спокойный, сосредоточенный вид, заставляющий забыть его сугубо гражданскую внешность…

Один матрос рассказал мне, что еще наверху, после того, как Чудновский составил список арестованных, Антонов спросил: “Товарищи, у нас есть автомобили?” Кто-то ответил: “Нет”. А другие закричали: “Ничего, пройдутся пешочком! Довольно, поездили!” Антонов попросил тишины, подумал немного и сказал: “Хорошо, мы отведем их в (Петропавловскую) крепость пешком”».

Около 4 часов утра Антонов-Овсеенко приказал развести арестованных «временных» министров по казематам Трубецкого бастиона Петропавловки. Прощаясь с уже назначенным комиссаром крепости, «ликвидатор» Временного правительства сказал:

— Я еду в Смольный с докладом…

В Смольном институте Владимир Александрович с овацией зала выступил перед делегатами 2-го Всероссийского съезда Советов. 27 октября Антонов-Овсеенко был избран в состав Центрального исполнительного комитета Советов (ЦИК) и вошел в первый состав Временного рабоче-крестьянского правительства — Совет народных комиссаров (Совнарком).

В советское правительство, избранное 2-м Всероссийским съездом Советов, входил Комитет по военным и морским делам (переименован в Совет народных комиссаров по военным и морским делам), состоявший из трех народных комиссаров: В. А. Антонова-Овсеенко, прапорщика Н. В. Крыленко и председателя Центробалта П. Е. Дыбенко. В ходе формирования Совнаркома В. И. Ленин так распределил между ними обязанности: «Дыбенко — морское министерство, Крыленко — внешний фронт, Антонов — военное министерство и внутренний фронт». Под «внутренним фронтом» понималась борьба с поднимавшей голову контрреволюцией.

На следующий день, 28 октября, Антонов-Овсеенко назначается помощником командующего войсками Петроградского военного округа. Это был один из многих случаев, когда ему, бывшему подпоручику, пригодились знания, полученные во Владимирском военном училище.

7 ноября следует назначение командующим обороной Петрограда и войсками Петроградского военного округа. Революцию требовалось защищать: на красный Питер шел 3-й конный корпус генерала П. Н. Краснова и министра-социалиста А. Ф. Керенского. В самой столице могли восстать юнкера военных училищ. Линия «фронта», организацией которого и занялся Антонов-Овсеенко, прошла по Пулковским высотам.

И народный комиссар по военным делам, и командир 3-го конного корпуса оказался одним из главных действующих лиц Октябрьских событий 1917 года. Краснов выполнил приказ главы уже бывшего Временного правительства, бежавшего из столицы в прифронтовой Псков, о выступлении на «мятежный» Петроград. Попытка взять миллионный город со взбунтовавшимся гарнизоном в 300 тысяч человек несколькими тысячами конников выглядела совершенно нереальной. Но в Смольном к такому походу классового врага отнеслись более чем серьезно.

Тем более, что к Петрограду подошло всего около девяти неполных сотен 1-й Донской (9-й и 10-й Донские казачьи полки) и Уссурийской казачьих дивизий с 18 конными орудиями, одним броневиком и одним бронепоездом. С этими силами (их можно назвать даже символическими — всего 700 казаков) генерал-майор Краснов начал наступление на красный Петроград в районе села Пулково. То есть пустился в откровенную авантюру.

Войска Краснова были разбиты в многочасовом бою 30 октября на Пулковских высотах многотысячными отрядами питерских красногвардейцев и революционных балтийских матросов. Ими командовал левый эсер подполковник М. А. Муравьев. О равенстве сил сторон по числу людей, пушек, пулеметов и прочего говорить не приходится.

Перед этим около 30 тысяч мобилизованных людей, посланных из столицы на рытье окопов, в считанные дни создали оборонительный рубеж «Залив — Нева». Однако он оказался в тех событиях невостребованным. К тому же красновские казаки не горели желанием сражаться за «временных» министров и их главу Керенского и в бою не упорствовали.

Так в отечественной (советской) истории появился термин: контрреволюционный мятеж Керенского — Краснова в октябре 1917 года. О его сути сегодня спорят историки. Прежде всего, дискуссируют о том, являлись ли эти события «мятежом», поскольку приказ 3-му конному корпусу был дан главой российского правительства.

Бой на Пулковских высотах закончился переговорами в Красном Селе с делегацией революционных балтийских моряков. Они завершились согласием на уход казаков по домам с лошадьми и оружием. Обе стороны остались довольны таким исходом вооруженного противостояния под столицей. Корпусной командир был приглашен на переговоры, арестован и доставлен в Петроград, в Смольный. После допроса его отпустили под честное слово русского офицера не выступать больше против советской власти. Из-под домашнего ареста П. Н. Краснов бежал, воспользовавшись документами от Донского казачьего комитета.

Глава же Временного правительства социалист А. Ф. Керенский, предупрежденный Красновым, тоже удачно бежал от красного Петрограда из Гатчины. Ему пришлось переодеться в кожаный костюм шофера и прикрыть пол-лица мотоциклетными очками. В Белом движении на Юге России он принят не был, и вскоре оказался за океаном, в США, где и закончил свою жизнь. Думается, что Антонова-Овсеенко, который «ликвидировал» правительство «временных», Керенский вспоминал часто.

Сам народный комиссар на Пулковских высотах, которые от «контрреволюционеров-казаков» защищали собранные им революционные отряды балтийских моряков, петроградских красногвардейцев и солдат столичного гарнизона, не был по веской «уважительной» причине. Во время выступления юнкеров в столице он был ими по случайности арестован и провел ночь на захваченной мятежниками телефонной станции столицы. Юнкера разменяли Антонова-Овсеенко на обещание сохранить им жизни, что и было принято советской стороной.

Вернувшись в Смольный, Владимир Александрович ознакомился с делами по подавлению юнкерского мятежа. Внимательнее всего он вчитывался в донесение о том, что упорнее и дольше всего держались юнкера Владимирского военного училища, из которого он выпустился в чине подпоручика тринадцать лет тому назад.

23 ноября Антонов-Овсеенко становится членом коллегии Наркомата по военным делам (одновременно с Н. И. Подвойским и Н. В. Крыленко, с которыми был хорошо знаком по Октябрю).

Владимир Александрович оказался тем военным деятелям только-только утвердившейся советской власти, которому были даны бразды правления подавлением появившейся контрреволюцией. 8 декабря он назначается командующим всеми силами красных на Юге России. На него возлагалось общее руководство «операциями против калединских войск и их пособников».

Тогда еще не было Красной армии, а отряды Красной гвардии большой силой не являлись. Декрет о сокращении старой русской армии (она уже фактически азвалилась) на фронте и в тылу был уже подписан Лениным, Крыленко и Антоновым-Овсеенко.

Назначенный руководить операциями против войск донского войскового атамана А. М. Каледина и Украинской рады, В. А. Антонов-Овсеенко в тот же день 8 декабря 1917 года выехал из Петрограда и 10-го числа прибыл в Харьков с мандатом Совета народных комиссаров, который гласил:

«Дано сие удостоверение т. Антонову в том, что он, с согласия главковерха Крыленко, комиссара Подвойского и всей коллегии по военным делам уполномочивается для общего руководства операциями против калединских войск и их пособников.

Пред. Сов. Нар. Ком. В. Ульянов (Ленин)».

10 декабря при могилевской Ставке Верховного главнокомандующего, пока еще существовавшей, был создан так называемый Революционный полевой штаб (РПШ). Он напрямую подчинялся В. А. Антонову-Овсеенко, выполняя его приказания по сосредоточению сил, собираемых против атамана Каледина.

Оказавшись в Харькове и разобравшись с ситуацией на Юге России, где на казачьем Дону уже вспыхнули первые очаги Гражданской войны, Антонов-Овсеенко составил план борьбы с южной контрреволюцией. Этот план был сообщен В. И. Ленину для обсуждения на заседании Совнаркома. Что же предлагал народный комиссар Комитета по военным и морским делам СНК, отвечавший за «военное министерство и внутренний фронт»:

«План был таков — оборонительная линия со стороны Полтавы (туда двигались войска Рады. — А.Ш.), захват узловых станций Лозовая, Синельниково (связь с Екатеринославом), что обеспечивает от провоза враждебных эшелонов с запада и пути на Донецкий бассейн (из Лозовой — в обход ненадежного пути через Балаклею). Захват Купянска, движением из Харькова и Белгорода; немедленный приступ к вооружению рабочих бассейна, Донецкой области и т. д. После концентрации некоторых сил в Донецком бассейне — вытеснение казачьих банд, рыскавших верстах в 100 к югу от Никитовки, и движение несколькими путями на восток против Каледина, одновременно с наступлением на восток — головной удар из Воронежа (главные силы Каледина расположены вдоль железной дороги Воронеж — Ростов), с востока — от Царицына… и с юга — с Кавказа…»

План Антонова-Овсеенко был связан с реалиями происходящего. В кольцо бралось и уничтожалось «калединское контрреволюционное гнездо» — столица Донского казачьего войска город Новочеркасск. Овладение узловыми станциями на линии железной дороги на Южной железной дороге (Харьков — Симферополь) давало возможность контроля над войсковыми эшелонами, которые шли с развалившегося Русского фронта в глубь России, и прежде всего эшелонов с казачьими войсками — полками, отдельными сотнями, артиллерийскими батареями.

Антонов-Овсеенко называл силы, на которые можно было положиться в борьбе с атаманом Калединым. Это были отряд бывшего прапорщика Р. Ф. Сиверса, «значительной силы отряд» черноморских моряков из Севастополя, московский отряд Красной гвардии (200 человек), революционный запасной пехотный полк в Белгороде, рабочих Донбасса, которых предстояло еще организовать и вооружить.

План этот уже в январе 1918 года претерпел существенные изменения. Удары по Новочеркасску со стороны Царицына и Кавказа пришлось «отставить», и наступать на калединский Дон пришлось только со стороны Донецкого каменноугольного бассейна. Но сил у Антонова-Овсеенко для этой операции набиралось уже больше — крупный отряд Ю. В. Саблина из Москвы, советские отряды из фронтового донского казачества, пехотный полк из Финляндии, отряд Петрова. Ожидалось прибытие латышских стрелков.

В число этих войск советской власти входил красный «казацкий украинский полк в Харькове». Это был 1-й полк Червонного казачества, сформированный на основе разоруженного 2-го запасного Украинского полка «петлюровской ориентации». Формировал полк и командовал им член ЦИК Украины В. М. Примаков, герой Гражданской войны и жертва сталинских репрессий 30-х годов.

Позже В. А. Антонов-Овсеенко в своих «Записках о Гражданской войне» отмечал: «Главный удар мог исходить только из Донбасса, так как лишь отсюда можно было его надлежащим образом подготовить». От Царицынского штаба обороны во главе с С. К. Мининым реальной помощи ждать не приходилось. Самовольно ушедшая с Кавказского фронта 39-я пехотная дивизия «осела для кормления» в станицах и селах Кубани и Ставрополья и вскоре оказалась в огне казачьих восстаний.

В Харькове народный комиссар без промедления создал штаб Южного фронта. Его начальником был назначен левый эсер подполковник Муравьев, с которым Владимир Александрович сработался в Петрограде, когда подавлялся «мятеж» 3-го конного корпуса генерала Краснова.

Антонов-Овсеенко действительно обладал высокой профессиональной военной выучкой. Мемуарист М. З. Левинсон пишет, что когда в конце декабря в Харьков прибыл под его командованием сводный отряд путиловских рабочих и солдат 176-го полка, командир с помощником Н. П. Еремеевым явились в вагон Антонова-Овсеенко. Они увидели человека в очках, с длинными волосами, похожего на музыканта или учителя. К концу беседы, получив боевое задание, они убедились, что имеют дело с человеком, отлично знающим военное дело.

Нарком, собирая в Харькове силы Красной гвардии, демонстрировал напористость и организаторский талант. Так было в деле формирования здесь Южного революционного автобронедивизиона, ставшего первой такой частью в Красной армии. Создавался он, как говорится, с мира по нитке и самыми различными способами. Состоял из шести отделений по 4–5 броневиков в каждом. В начале января командование этими бронесилами красных было возложено на А. И. Селявкина.

В самом Харькове прапорщик Сиверс со своим отрядом, усиленным артиллерией, совершил нападение на казармы 19-го автобронедивизиона, который поддерживал Центральную раду. Он был разоружен, а главными трофеями красных стали 4 броневика.

10 бронемашин доставил балтийский матрос Ховрин, который со своим отрядом по пути из Петрограда на Юг в городе Курске обезоружил запасной автобронедивизион английской военной миссии.

Был мобилизован на борьбу с калединскими белоказаками броневой отряд Харьковской военной комендатуры. Он состоял из 5 тяжелых машин английской фирмы «Персорац», вооруженных пушками.

Кроме этого сам В. А. Антонов-Овсеенко, прибывший в Харьков с отрядами красногвардейцев, привез с собой из Петрограда 12 броневиков фирмы «Остин».

Антонову-Овсеенко пришлось руководить не только военными действиями против белых на Дону, но и борьбой с саботажем в районах, где власть находилась в руках Советов. 10 января 1918 года комендант станции Александровск (ныне город Запорожье, Украина) Кузнецов телеграфировал народному комиссару в Харьков:

«Забастовали все служащие почт и телефона, а также другие местные самоуправления».

Через два часа оттуда в Александровск был послан следующий приказ В. А. Антонова-Овсеенко, который требовал:

«Город объявляю на военном положении. Старших чинов почт, телефона и других арестовать и доставить в Харьков. Остальным предложить в 24 часа явиться на работу, неявившихся арестовать по списку и отправить под конвоем в Юзовку, Макеевку для принудительных работ по очистке шахт. Опубликовать широко этот приказ».

Наступление на белый Юг началось тремя колоннами — бывшего прапорщика большевика Р. Ф. Сиверса, бывшего прапорщика левого эсера Ю. В. Саблина (в скором времени один из руководителей мятежа левых эсеров в Москве) и бывшего полковника, тогда левого эсера А. И. Егорова. Колонна Сиверса в конце декабря взяла Иловайское, Саблин дошел до Луганска и Родакова, Егоров занял Екатеринослав.

Непосредственно против сил атамана Каледина наступало 17,5 тысячи красногвардейцев, революционных матросов и солдат под командованием Р. Ф. Сиверса, Ю. В. Саблина и Г. К. Петрова. В своем распоряжении они имели на передовой 48 артиллерийских орудий, 4 бронепоезда, 4 бронеавтомобиля и 40 пулеметов.

Одновременно с наступлением на белоказачий Дон шло продвижение красных войск на Киев, который находился в руках Центральной рады. Киев освободили во многом благодаря восстанию рабочих завода «Арсенал». Из тюрьмы был освобожден бывший помощник Антонова-Овсеенко Г. И. Чудновский, назначенный им первым комендантом Зимнего дворца. Теперь он, приговоренный Радой к смертной казни, стал первым комендантом советского Киева, в который из Харькова переехал ЦИК Украины.

Красные колонны продвигались с боями. В конце января Антонов-Овсеенко докладывал в Москву о достигнутых успехах: «Станции Лихая, Зверево, Сулин, по пути к северу от Новочеркасска, заняты победоносными революционными войсками».

Атаману А. М. Каледину так и не удалось поднять Дон на борьбу с советской властью, и он застрелился. Донское войско «колыхнется» на сторону Белого дела позднее, но не в начале 1918 года: казаки устали от войны и еще не познали красного террора. В феврале красные войска занимают города Ростов и Новочеркасск, столицу Донской области. Остатки белоказаков ушли в Сальские степи, а корниловская Добровольческая армия — в свой первый Кубанский («Ледяной») поход.

Удар по белому Дону впечатлял. Известный советский историк Гражданской войны Н. Е. Какурин к достоинствам стратегического решения этой непростой задачи относил «гибкость ее решений в зависимости от обстановки», «стремление сосредоточить возможно большее количество своих сил на направлениях, выбранных для нанесения главных ударов».

В начале марта 1918 года В. А. Антонов-Овсеенко принимает новую должность. Он назначается Верховным главнокомандующим войсками Украинской Народной Республики, ее народным секретарем по военным делам. Эта должность называлась и иначе — главнокомандующий советскими войсками федеративных республик на юге.

Германские армии и войска Австро-Венгрии пошли на восток, почти не встречая должного вооруженного сопротивления. Немецкие войска заняли Борисов и Полоцк, Псков и, при поддержке Центральной рады, двинулись на Киев. Россия оказалась в тяжелом положении: в соответствии с сепаратным Брест-Литовским договором старая армия была демобилизована, а новая Красная армия еще только начала создаваться.

Надо было как-то сдерживать германцев и австрийцев. Антонов-Овсеенко понимал, что для создания боеспособной армии, а не отрядов завесы, требуется время. А сражаться на западном направлении требовалось сегодня. И он нашел-таки верный ход. В первых числах марта он вызвал к себе надежного человека, старшего механика харьковского телеграфа Кожевникова, и предложил ему с товарищами сформировать боевые крестьянские дружины в Полтавской и Харьковской губерниях. Так было положено начало партизанским отрядам. Главным комиссаром по организации партизанской войны был назначен матрос Мазалов.

8 марта В. А. Антонов-Овсеенко телеграфировал в Москву председателю Совнаркома В. И. Ульянову (Ленину): «Постараюсь до 17-го организовать и нанести вторгающимся немецким бандам такие удары, чтобы им неповадно было соваться к Питеру — Москве». Однако такое обещание выполнить не удалось. Были оставлены Полтава, и после упорных боев — Екатеринослав (ныне Днепропетровск). Последний город стойко защищал Мариупольский отряд В. А. Варганова из состава 2-й советской армии.

В апреле 1918 года германские войска, взяв в союзники гайдамаков и пройдя всю Украину, вступили в Донецкий каменноугольный бассейн. Затем они промаршировали по улицам Ростова. Воевать на Юге Владимиру Алексеевичу больше не пришлось: в апреле 18-го он был срочным порядком вызван в Москву.

Начались переговоры советского правительства с германским командованием. Антонову-Овсеенко предложили объявить вооруженную борьбу на Украине прекращенной. А в это время союзники большевиков левые эсеры стали призывать к «революционной войне» против Германии. Нарком понимал, что воевать пока нечем, со своими из белого стана разобраться бы: Кубань в огне, Кумуч на Волге, атаман Семенов в Забайкалье.

В Москве у Владимира Александровича сразу нашлось много дел. 5 июля на 5-м Всероссийском съезде Советов фракция левых эсеров (352 человека) выразила недоверие советскому правительству, но большинство участников съезда эту резолюцию не поддержало. На следующий день левые эсеры Я. Г. Блюмкин и Н. А. Андреев с подложным мандатом ВЧК явились в посольство Германии и убили посла В. Мирбаха, после чего скрылись в штабе отряда при ВЧК, которым командовал левый эсер Д. И. Попов.

Там уже находились члены ЦК и другие лидеры партии левых социалистов-революционеров — М. А. Спиридонова, Ю. В. Саблин, Б. Д. Камков, В. А. Карелин, П. П. Прошьян, В. А. Александрович (заместитель председателя ВЧК). Большинство из них Антонов-Овсеенко знал лично. Мятежники арестовали председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского, прибывшего в штаб отряда Попова с требованием выдать убийц германского посла. Затем был арестован М. И. Лацис, назначенный временным председателем ВЧК, председатель Моссовета П. Г. Смидович, ряд видных большевиков.

В ночь на 7 июля мятежные левые эсеры (около 1800 человек, 80 сабель, 6–8 орудий, 4 броневика, 48 пулеметов) под руководством Попова, Саблина и Александровича начали военные действия. Был занят центральный телеграф и призваны части столичного гарнизона присоединиться к ним, но те не «колыхнулись».

Подавлением левоэсеровского мятежа руководили председатель Высшей военной инспекции Н. И. Подвойский и начальник Латышской стрелковой дивизии И. И. Вацетис. Вечером 6-го числа была арестована фракция левых эсеров съезда Советов во главе с Марией Спиридоновой. Ударной силой большевиков по ликвидации выступления своих, уже бывших, союзников стали красные латыши.

В 2 часа ночи 7 июля позиции мятежников были окружены советскими войсками, которые в 6 утра начали наступление. Левых эсеров обстреляли из пушек после того, как они отказались сложить оружие. Около 300 человек сдалось в плен. Остальные рассеялись, их преследовали. На следующий день 13 мятежников, в том числе Александрович, задержанные с оружием в руках, были расстреляны по постановлению ВЧК.

Вслед за выступлением левых эсеров в Москве, на Восточном фронте произошел так называемый мятеж Муравьева. Вооруженные столкновения имели место при разоружении боевых дружин левых эсеров в Петрограде, Витебске, Владимире, Орше и других городах.

Антонов-Овсеенко не был среди руководителей подавления левоэсеровского мятежа в самой Москве. Ему поручалось преследование вырвавшихся из столицы отряды мятежников, которые отступали в направлении города Владимир. Их вскоре настигли в 30 верстах от Москвы. Были захвачены пленные, а в числе трофеев значились орудия и пулеметы. О каких-то серьезных боях в той операции сведений нет.

Когда в середине июля вспыхнул так называемый антисоветский Ярославский мятеж, В. А. Антонов-Овсеенко был назначен уполномоченным Совнаркома по его подавлению. Но член Высшего военного совета сумел прибыть в город только тогда, когда бои в нем уже закончились. С группой партийных агитаторов он побывал в Шуе и Иваново-Вознесенске, выступая на многочисленных митингах.

В июле и августе 1918 года Владимир Александрович исполнял обязанности народного комиссара по морским делам. Были серьезные опасения, что германский флот появится в водах Финского залива, на ближних подступах к Кронштадту и Петрограду. Антонов-Овсеенко дает предписание командованию Балтийским флотом готовиться к постановке минных заграждений. То есть дополнить те обширные минные поля, которые были поставлены в начале Первой мировой войны.

9 августа штаб Балтийского флота получил экстренную телеграмму: «Минное заграждение поставить немедленно». Телеграмма была подписана В. И. Ульяновым (Лениным) и В. А. Антоновым-Овсеенко.

В августе — сентябре 1918 года народный комиссар по военным делам был командирован Совнаркомом в Берлин для участия в переговорах с правительством Германии. Рассматривались вопросы взаимоотношения двух государств, раздираемых политическими противоречиями.

Затем он непродолжительное время командует группой войск на Восточном фронте, занимавшей участок Ижевск — Пермь. В октябре в «Известиях Наркомвоен» была опубликована полемическая статья Владимира Александровича, который писал: «Подлинный стратегический узел завязывается для нас не на Дону или Кавказе, он туго завязывается на Урале».

Но долго воевать на Восточном фронте Антонову-Овсеенко не довелось. Реввоенсовет Республики, который в годы Гражданской войны возглавлял Л. Д. Троцкий (Бронштейн), учитывая опыт Антонова-Овсеенко (введенного в состав Реввоенсовета) в начале Гражданской войны, направляет его на Украину, большая часть которой уже находилась в руках германских войск.

17 ноября он назначается командующим и членом Реввоенсовета Особой группы войск Курского направления Украинского фронта, который только начал создаваться. Основу группы составляли две украинские советские дивизии. От Главнокомандующего Вооруженными Силами Республики ожидалось значительное усиление, но на деле оно оказалось только обещанием. Резервы уходили на Восточный фронт, откуда шла наибольшая опасность.

В том же ноябре, 30-го числа, следует новое назначение. В. А. Антонов-Овсеенко возглавляет Революционный военный совет Украинской Красной армии из трех человек (он, В. П. Затонский и Ф. А. Артем). Одновременно становится членом Совета рабочей и крестьянской обороны Украинской ССР.

Советские войска начали наступление по трем направлениям — на Чернигов, Купянск и Белгород. Но вскоре их приостановили, командование стало заниматься доформированием войск и их обучением, поиском резервов. А. В. Ракитин в историко-биографическом очерке «В. А. Антонов-Овсеенко» пишет о той ситуации:

«…Так и не получив директивы главкома, Антонов решил вновь действовать против интервентов самостоятельно. Правда, лобовая атака немецких позиций наличными силами не могла принести успеха, это показала попытка взять с налета Белгород.

Командование фронта избрало другую тактику — мирные переговоры и постепенное просачивание украинских советских частей в тыл Белгорода и Харькова. Надо было, не предъявляя немцам ультиматума, не ввязываясь в тяжелые бои, постепенно оттеснять их от демаркационной линии.

События торопили! С юга угрожали флот и войска Антанты, на Дону укреплялся генерал Краснов, в Киеве — Петлюра, объединившийся с белогвардейцами».

Антонов-Овсеенко прилагал все усилия для пополнения Украинской советской армии. Это ему в значительной мере удалось. На конец декабря она насчитывала в своих рядах 14 тысяч штыков, 1350 сабель при 20 орудиях и 139 пулеметах. Но при этом надежды на «революционное разрушение» германских войск (на Украине еще оставалось 8 их дивизий) армейской группы «Киев» не оправдались.

Владимир Александрович в своих «Записках о гражданской войне» свидетельствовал: «…Как ни быстро разлагались германские части, все же они продолжали сохранять старую воинскую организацию, прежнее командование и некоторую дисциплину».

В первый день нового 1919 года в Харькове вспыхнуло восстание против петлюровцев. Германское командование поддержало войска Украинской директории под тем предлогом, что восставшие якобы мешают успешной эвакуации немецких войск. Антонов-Овсеенко на свой страх и риск двинул красные полки на Харьков и 3 января освободил город от петлюровцев. На следующий день, 4 января 1919 года, он назначается командующим Украинским фронтом.

Главком Республики И. И. Вацетис дает директивное указание командующему фронтом «продвинуться до левого берега Днепра», то есть отбить у петлюровцев Киев. В то же время он телеграфировал В. А. Антонову-Овсеенко:

«Стратегические задачи на Украине настолько обширны, что для разрешения их требуется несколько армий, что по силам лишь войскам РВСР; поэтому тем 3–4 полкам, формирование которых Вами еще не закончено, мною никогда не ставилось стратегических задач».

Регулярных полков в составе сил Антонова-Овсеенко действительно имелось немного. Тогда командующий фронтом сделал ставку на формирование надежных крупных партизанских отрядов с опытными, преданными советской власти командирами. Такими отрядами командовали В. Н. Боженко, Н. Г. Крапивянский, Н. А. Руднев, Н. А. Щорс и другие. События развивались быстро. 1-я Советская Украинская дивизия, нанеся поражение петлюровцам, освобождает Чернигов и Бахмач. Владимир Александрович, прибыв в родной Чернигов, приветствовал там командира дивизии Локотоша и его бойцов.

Симон Петлюра сумел оправиться от удара и собраться с силами. Он объявляет о формировании пяти армейских корпусов. 16 января Украинская директория объявляет войну Советской России. Но командование Украинского фронта опережает противника в начале наступления, главными силами идя на Киев. Петлюровцы, понеся большие потери, сочли за благо оставить город без боя. 6 февраля в Киев вступают два советских полка — Богунский Николая Щорса и Таращинский В. Н. Боженко.

Штаб Украинского фронта продолжал находиться в Харькове. Антонову-Овсеенко директивно ставится задача — поддержать Южный фронт и до конца разгромить петлюровцев. Наступление возобновляется: на острие атакующего удара ставится дивизия Щорса. В марте занимаются Винница и Жмеринка.

Войска фронта вышли в пределы Правобережной Украины, к Северной Таврии и степным районам Приазовья. Они были развернуты в полосе около одной тысячи километров от правого берега реки Припяти до Гуляй-Поля и состояли из 1-й и 2-й Украинских, 1-й Заднепровской советских дивизий, двух бригад и нескольких отдельных полков. К середине февраля силы фронта насчитывали 43,6 тысячи штыков и 3,5 тысячи сабель при 124 орудиях и 606 пулеметов.

Наступательная операция заканчивается к 1 апреля выходом красных войск на берега пограничного Днестра. Главнокомандующий Республики И. И. Вацетис докладывал председателю Совнаркома: «Успех превзошел всякие ожидания».

Развивая успех, войска Украинского фронта врываются в Крым. Перекоп и Сиваш брала дивизия Петра Дыбенко, бывшего председателя Центробалта и народного комиссара по морским делам, соратника Владимира Александровича по Октябрю 17-го года в Петрограде.

Встал вопрос о создании советского правительства Крыма. Но командующему Украинским фронтом пришлось заняться другим делом. 6 апреля советские войска взяли Одессу. Под городом впервые красные взяли в качестве трофеев танки: один из них был отправлен в Москву в качестве подарка председателю Совнаркома.

Вскоре мятеж подняла бригада атамана Н. А. Григорьева, участвовавшая в боях за Одессу. Захватив в городе богатые трофеи, Григорьев отвел бригаду «на отдых» в Александрию. Перед этим командующий Украинским фронтом в штабном вагоне имел разговор с глазу на глаз с бывшим петлюровцем.

Перед этим с фронта были сняты все боеспособные части, которые перебросили в Донбасс для удержания каменноугольного бассейна от перешедшей в наступление Добровольческой армии генерал-лейтенанта А. И. Деникина и донских белоказаков. В Донбасс отправилось до 50 тысяч штыков, 4 тысячи сабель (5 кавалерийских полков), артиллерия, броневые части.

В тылу «разложилась» бригада Нестора Махно: она, уйдя с фронта, «открыла» его для белых. Неблагонадежность махновцев Антонов-Овсеенко определил еще тогда, когда посетил их столицу Гуляй-Поле, где, как командующий фронтов, провел смотр местным запасным частям.

Теперь возникла серьезная опасность соединения Григорьева с Махно. Активизировались петлюровцы. В это время пришло распоряжение РВСР расформировать Украинский фронт и передать часть его войск Западному фронту, а часть — Южному фронту. Это было требование Л. Д. Троцкого. Картина Гражданской войны в России резко менялась.

Антонов-Овсеенко сложил с себя полномочия командующего войсками Украинского фронта на основании постановления Совета обороны Советской Украины от 11 мая 1919 года. Но главнокомандующим всеми ее вооруженными силами он еще оставался, и периодически вмешивался в оперативные распоряжения войскам.

Бывший командующий Украинским фронтом «без работы» долго не остался. В августе 1919 года он назначается уполномоченным ВЦИК и ЦК РСДРП(б) по продразверстке. Должность не связывала его с руководством войсками.

Возможно, на такое назначение вчерашнего командующего фронтом повлиял «суровый выговор» из Москвы за то, «что вопреки обещаниям и несмотря на многократные настояния, ровно ничего серьезного для освобождения Донбасса не сделано». Под выговором стояли три подписи, в том числе В. И. Ульянова (Ленина) и И. В. Сталина. Более того, ему угрожали партийным судом.

В октябре 1919 года ЦК РКП(б) направляет В. А. Антонова-Овсеенко в Тамбовскую губернию. Там он работает председателем губернского исполкома. Через несколько лет Владимир Александрович на страницах газеты «Правда» расскажет о тех трудных, неспокойных временах:

«Фронт близко. На фронте неудачи. В губернии бродят шайки “зеленых”, в городе — чека сообщает — белые готовят восстание. Губком превращен в крепость. У подъезда часовой из комотряда, на площадке лестницы — другой, на посту. В передней — скамьи, бревна на случай баррикадировать двери. В губкоме постоянное дежурство нескольких человек для связи…

На балконе — в сторону площади — пулемет. Полевой телефон — с заводским комитетом, с чека, на случай разрыва обычной городской связи».

Когда фронт стал отходить на юг, надобность для Москвы в пребывании Владимира Александровича в Тамбовской губернии отпала. Он получает новые должности, на которых не задерживается. Становится заместителем Главного комитета по всеобщей трудовой повинности (Главкомтруда). Назначается членом коллегии Наркомата рабоче-крестьянской инспекции. Утверждается членом при Совете труда и обороны по проведению в жизнь военного положения (оно вводилось в 24 губерниях), а потом еще и членом коллегии Наркомата труда. Отбывает в Пермь с правами уполномоченного ВЦИК, становясь там председателем губернского совещания.

В 1920–1921 годах В. А. Антонов-Овсеенко снова оказывается в Тамбове, но уже в новом качестве. Он становится председателем полномочной комиссии ВЦИК по ликвидации известного в отечественной истории Тамбовского крестьянского восстания, которое в советское время называлось кулацко-эсеровским. На борьбу с ним были брошены значительные силы Красной армии (РККА). Восстание охватило не только Тамбовскую, но и соседние с ней Воронежскую и Саратовскую губернии.

После жестокого подавления «антоновщины» на Тамбовщине Антонов-Овсеенко оказывается на посту председателя Самарского губисполкома и комиссии помощи голодающим. Избирается председателем Самарского городского исполкома. В декабре 1922 года он — председатель Полномочной комиссии ЦК РКП(б) в Кронштадте. Исследователей Гражданской войны поражает тот факт, что в те годы Владимир Александрович не засиживался в должностях.

В 1922–1924 годах В. А. Антонов-Овсеенко — начальник Политического управления Реввоенсовета Республики (с 28 августа 1923 года — Реввоенсовета СССР).

Во время пребывания на посту главного политработника РККА он стал известен тем, то по его личной инициативе с 1 января 1924 года стала издаваться центральная военная газета «Красная звезда», ныне центральный печатный орган Министерства обороны Российской Федерации.

В те же годы Владимир Александрович был председателем Военно-исторической комиссии, членом редколлегии и председателем военной секции Истпарта (истории партии) при ЦК РКП(б). Его перу принадлежат: «Записки о Гражданской войне» (4 тома), мемуары «В семнадцатом году», первый марксистский очерк истории Гражданской войны «Строительство Красной армии в революции».

Когда «отзвучали» последние отголоски Гражданской войны, Владимира Александровича направляют трудиться на дипломатическое поприще, благо опыт работы за границей еще до Октября 17-го был немалый. Весной 1924 года он возглавляет дипломатическую миссию в Кантоне по вопросу об урегулировании советско-китайских отношений. С 1924 по 1928 год — полномочный представитель СССР в Чехословакии. Затем такие же посты занимает в Литве и Польше (с 1928 по 1934 год).

В эти годы у В. А. Антонова-Овсеенко выходит четырехтомник «Записок о Гражданской войне». Он имел большой успех у читателей.

Было время (1923–1927 годы), когда В. А. Антонов-Овсеенко ходил в сторонниках Л. Д. Троцкого, примкнув к троцкистской оппозиции. Его счастьем являлось то, что фракционной работы в рядах партии он не вел. Газета «Правда» 8 апреля 1928 года писала, что, разобравшись в сущности позиции троцкистов, Антонов-Овсеенко порвал с ними. Однако И. В. Сталин о троцкистском прошлом организатора штурма Зимнего дворца, ставшего крупным советским дипломатом, помнил. Думается, что подозрительность к себе вождя Владимир Александрович с начала 30-х годов ощущал.

В июне 1934 года полномочного посланника в Варшаве отзывают в Москву и неожиданно для многих (и для него самого) назначают прокурором РСФСР, хотя он никакого юридического образования не имел. Но зато был тверд по отношению к врагам революции в годы Гражданской войны, кто бы они ни были: контрреволюционеры или белые, махновцы или мятежные тамбовцы. Одновременно В. А. Антонов-Овсеенко (с 1934 по 1937 год) является членом ВЦИК.

Когда в далекой Испании начинается Гражданская война, он снова призывается на дипломатическое поприще. Антонов-Овсеенко назначается генеральным консулом СССР в Барселоне. Ему приходится заниматься поставками вооружения для войск республиканцев, вопросами участия в войне советских военных специалистов. В республиканской Испании Владимир Александрович находился с сентября 1936 года по сентябрь 1937 года.

По возвращении с войны в Испании он в том же сентябре 37-го назначается народным комиссаром юстиции РСФСР. В этой высокой должности, когда маховик сталинских репрессий был раскручен, Антонов-Овсеенко пробыл совсем недолго. 12 октября последовал арест по сфабрикованному делу. Следствие шло почти четыре месяца. Арестант содержался в Бутырской тюрьме (в «Бутырках»).

8 февраля 1938 года Военная коллегия Верховного суда РСФСР приговорила его к 10 годам лишения свободы без права переписки. В тот же день видный большевик В. А. Антонов-Овсеенко был… расстрелян: его не стало в 55 лет.

Гражданская реабилитация Владимира Александровича Антонова-Овсеенко, профессионального революционера, наркома по военным делам и главнокомандующего фронтом в годы Гражданской войны, полномочного посла СССР, прокурора и наркома юстиции РСФСР состоялась в 1954 году. В следующем году он был посмертно восстановлен в рядах Коммунистической партии. В феврале 1956 года — публично реабилитирован на ХХ съезде КПСС.

В 1973 году В. А. Антонову-Овсеенко на его родине, в городе Чернигове, был поставлен памятник.

Когда вчитываешься в строки «разношерстной» биографии этого человека удивительной даже для годин Гражданской войны судьбы, то думается о той роли, которую он сыграл тогда. Овсеенко чем-то напоминает лихого, умелого «пожарника» в руках глав Реввоенсовета и Совнаркома, кидавших вчерашнего профессионала-подпольщика Антонова туда, где было «тонко» и грозило прорывом, где приходилось начинать, как говорится, почти с нуля и стоя на зыбучем песке. Где требовался человек решительный и жесткий, потому что время стояло такое.

Таких «пожарников», да еще с клеймом бывшего троцкиста, неважно, какого уровня, история Гражданской войны в России знает немало. Эти люди, кто выжил в ее огне, пережить сталинские репрессии 30-х годов просто не могли: судьба у них на финише была незавидная. Трагичная.