Неточные совпадения
Тихо склонился он
на руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно дорогому вину, которое несли в склянном сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили дорогую сулею: все разлилось
на землю вино, и
схватил себя за голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы если приведет Бог
на старости
лет встретиться с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек…
Какое мщение? Бежать к бабушке,
схватить ее и привести сюда, с толпой людей, с фонарями, осветить позор и сказать: «Вот змея, которую вы двадцать три
года грели
на груди!..»
По одному виду можно было понять, что каждому из них ничего не стоит остановить коня
на полном карьере, прямо с седла ринуться
на матерого волка, задержанного
на лету доспевшей собакой, налечь
на него всем телом и железными руками
схватить за уши, придавить к земле и держать, пока не сострунят.
Мы остались и прожили около полугода под надзором бабушки и теток. Новой «власти» мы как-то сразу не подчинились, и жизнь пошла кое-как. У меня были превосходные способности, и, совсем перестав учиться, я
схватывал предметы
на лету, в классе,
на переменах и получал отличные отметки. Свободное время мы с братьями отдавали бродяжеству: уходя веселой компанией за реку, бродили по горам, покрытым орешником, купались под мельничными шлюзами, делали набеги
на баштаны и огороды, а домой возвращались позднею ночью.
— Именно! Я вас очень люблю, Рязанов, за то, что вы умница. Вы всегда
схватите мысль
на лету, хотя должна сказать, что это не особенно высокое свойство ума. И в самом деле, сходятся два человека, вчерашние друзья, собеседники, застольники, и сегодня один из них должен погибнуть. Понимаете, уйти из жизни навсегда. Но у них нет ни злобы, ни страха. Вот настоящее прекрасное зрелище, которое я только могу себе представить!
— Это я их, должно быть, в те поры простудил, как в первый холерный
год рекрутов в губернию сдавать ездил, — рассказывал он. —
Схватили их тогда наускори, сейчас же в кандалы нарядили — и айда в дорогу! Я было за сапожишками домой побежал, а маменька ваша, царство небесное, увидела в окошко да и поманила: это, мол, что еще за щеголь выискался — и в валенках будешь хорош! Ан тут, как
на грех, оттепель да слякоть пошла — ну, и
схватил, должно полагать.
В кондитерскую, с рассыпанными по обнаженным плечам темными кудрями, с протянутыми вперед обнаженными руками, порывисто вбежала девушка
лет девятнадцати и, увидев Санина, тотчас бросилась к нему,
схватила его за руку и повлекла за собою, приговаривая задыхавшимся голосом: «Скорей, скорей, сюда, спасите!» Не из нежелания повиноваться, а просто от избытка изумления Санин не тотчас последовал за девушкой — и как бы уперся
на месте: он в жизни не видывал подобной красавицы.
— Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, — вскочила она с места,
схватив за оба угла его подушку и потрясая ее вместе с его головой. — Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно пустой человек! — шипела она своим яростным шепотом, удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала
на стул, закрыв руками лицо. — Довольно! — отрезала она, выпрямившись. — Двадцать
лет прошло, не воротишь; дура и я.
Другой случай был со мной недавно, а именно в половине сентября 1845
года: пришел я удить окуней, часу в восьмом утра,
на свою мельницу; около плотины росла длинная трава; я закинул удочку через нее в глубокий материк, насадив
на крючок земляного червя; только что я положил удилище
на траву и стал развивать другую удочку, как наплавок исчез, и я едва успел
схватить удилище; вынимаю — поводок перегрызен; я знал, что это щука, и сейчас закинул другую удочку; через несколько минут повторилась та же история, но я успел подсечь и начал уже водить какую-то большую рыбу, как вдруг леса со свистом взвилась кверху: поводок опять оказался перегрызен; явно, что и это была щука и уже большая, ибо я почти ее видел.
— Самый красивый и умный мальчик — это мой сын! Ему было шесть
лет уже, когда к нам
на берег явились сарацины [Сарацины — древнее название жителей Аравии, а позднее, в период крестовых походов, — всех арабов-мусульман.] — пираты, они убили отца моего, мужа и еще многих, а мальчика похитили, и вот четыре
года, как я его ищу
на земле. Теперь он у тебя, я это знаю, потому что воины Баязета
схватили пиратов, а ты — победил Баязета и отнял у него всё, ты должен знать, где мой сын, должен отдать мне его!
Они быстро шагали по улице и,
на лету схватывая слова друг друга, торопливо перекидывались ими, всё более возбуждаясь, всё ближе становясь друг к другу. Оба ощущали радость, видя, что каждый думает так же, как и другой, эта радость ещё более поднимала их. Снег, падавший густыми хлопьями, таял
на лицах у них, оседал
на одежде, приставал к сапогам, и они шли в мутной кашице, бесшумно кипевшей вокруг них.
Когда крестный говорил о чиновниках, он вспомнил о лицах, бывших
на обеде, вспомнил бойкого секретаря, и в голове его мелькнула мысль о том, что этот кругленький человечек, наверно, имеет не больше тысячи рублей в
год, а у него, Фомы, — миллион. Но этот человек живет так легко и свободно, а он, Фома, не умеет, конфузится жить. Это сопоставление и речь крестного возбудили в нем целый вихрь мыслей, но он успел
схватить и оформить лишь одну из них.
Дьячковская избушка стояла недалеко от церкви, и Арефа прошел к ней огородом. Осенью прошлого
года схватил его игумен Моисей, и с тех пор Арефа не бывал дома. Без него дьячиха управлялась одна, и все у ней было в порядке: капуста, горох, репа. С Охоней она и гряды копала, и в поле управлялась. Первым встретил дьячка верный пес Орешко: он сначала залаял
на хозяина, а потом завизжал и бросился лизать хозяйские руки.
На его визг выскочила дьячиха и по обычаю повалилась мужу в ноги.
— Нет, знаешь, —
схватив его слова
на лету и встряхнув головою, заговорили женщина ломким голосом. Послушав минуту, две её царапающие, крючковатые слова, Яков сел, бросил папиросу
на пол и, надевая ботинки, сказал, вздохнув...
После этого события уже почти не стоит рассказывать, что в том же
году щука
схватила пескаря, посаженного вместе с другими рыбками в кружок, [Мешок из сетки особенного устройства, о котором Я говорил в моих «Записках об уженье рыбы»] шагах в десяти от меня, крепко вцепилась зубами в сетку и подняла такой плеск, что, услыхав его, мальчик, бывший со мною
на уженье, подошел к кружку и, увидев эту проделку, вытащил кружок и щуку
на берег.
Пороки ястребов бывают следующие: часто случается, что молодой ястреб охватывается и проносится мимо перепелки или даже садится за ней в траву, а перепелка, особенно легкая, пробежав немного, быстро поднимается и возьмет большой перед; ястреб же оправившись, если и погонится за ней, то уже не догонит; иногда даже
схватит, по-видимому, перепелку
на лету и вместе с ней упадет
на землю: охотник подбегает и находит, что ястреб держит в когтях траву или какой-нибудь прутик, а перепелки и след простыл.
Цыпенюк и Лещенецкий. Один держит буфеты
на пароходах, другой — гостиницу «Варшава». У обоих собственные дома. Цыпенюк — гласный. У Лещенецкого — содержанка венская этуаль. А раньше оба служили коридорными в «Киеве». При них один купец из Москвы скоропостижно скончался в номере и как будто не по собственному почину. Цыпенюка
схватили, — царапины у него оказались
на руках и
на лбу, — мариновали в остроге полтора
года, но ничего не могли с ним поделать: уперся, как бык. Тоже выпустили.
На улицу, к миру, выходили не для того, чтобы поделиться с ним своими мыслями, а чтобы урвать чужое,
схватить его и, принеся домой, истереть, измельчить в голове, между привычными тяжелыми мыслями о буднях, которые медленно тянутся из
года в
год; каждый обывательский дом был темницей, где пойманное новое долго томилось в тесном и темном плену, а потом, обессиленное, тихо умирало, ничего не рождая.
В это самое время сквозь толпу продрался мальчишка
лет девяти. Закинув ручонки за спину и настежь разинув рот, глядел он
на Софронушку. А тот как
схватит его за белые волосенки и давай трепать. В истошный голос заревел мальчишка, а юрод во всю прыть помчался с погоста и сел
на селе у колодца. Народ вало́м повалил за ним. Осталось
на погосте человек пятнадцать, не больше.
Фельдшер с санитарами суетился вокруг койки;
на койке лежал плотный мужик
лет сорока, с русой бородой и наивным детским лицом. Это был ломовой извозчик, по имени Игнат Ракитский. «
Схватило» его
на базаре всего три часа назад, но производил он очень плохое впечатление, и пульс уже трудно было нащупать. Работы предстояло много. Не менее меня утомленного фельдшера я послал спать и сказал, что разбужу его
на смену в два часа ночи, а сам остался при больном.
У Токарева забилось сердце. «Легенда»… Пять
лет назад он сидел однажды вечером у Варвары Васильевны, в ее убогой комнате
на Песках; за тонкою стеною студент консерватории играл эту же «Легенду».
На душе сладко щемило, охватывало поэзией, страстно хотелось любви и светлого счастья. И как это тогда случилось, Токарев сам не знал, — он
схватил Варвару Васильевну за руку; задыхаясь от волнения и счастья, высказал ей все, — высказал, как она бесконечно дорога ему и как он ее любит.
В Германии-Тургенев-Баден-Швейцария-Бакунин-Берн и Базель-Мировой конгресс-Мюнхен-Вена-Привлекательная Вена-Веселящаяся Вена-Театральная Вена-Венские любимцы-Грильпарцер-Венский фашинг-Славянская Вена-Чехия-Дюма-Разговоры с Дюма-Мои оценки Дюма-Наке-Корш-Об Испании-Испанские впечатления-Мадрид-В кругу иностранных корреспондентов-Поездка по Испании-Испанская политика-Испанский язык-Испанские музеи-В Барселонк-Моя программа пепеездов-"С Итальянского бульвара"-Герцен-Русские в Париже-Огарев-Отношения к Герцену-Кавелин-Разговоры с Герценом-"Общечеловек"Герцен-Огаревы и Герцен-Парижская суета-Снова Вена-Невинный флирт-О французких женжинах-Роман и актрисы-Планы
на следующий сезон-Бакст-Гончаров-В Берлине-Политические тучи-Война-Седанский погром-Французские Политики-Возвращение в Россию-Берг и Вейнберг-Варшава-Польский театр-В Петербурге-Некрасов-Салтыков-Салтыков и Некрасов-Искра-Петербургские литераторы-Восстание Коммуны-Литературный мир Петербурга-Петербургская атмосфера-Урусов-Семевский и Краевский-Вид Парижа
схватил меня за сердце-Мадам Паска-Мои парижские переживания-Опять Петербург-Театральные заботы-Дельцы-Будущая жена-Встреча русского Нового
года
Ивана Алексеевича
схватила за сердце мысль, что ведь он, Пирожков, мог бы избавить ее от такой рискованной попытки… Зачем ему искать лучшей девушки? Кончит ведь женитьбой? В том-то и беда, что он не искал… А там, дома, разве ее ждет что-нибудь светлое или просто толковое, осмысленное?.. Генерал с его потешной фанаберией и «прожектами», брат шулер и содержанец, колченогая и глупая мать. Еще два-три
года, и пойдет в бонны или… попадет
на сцену; но уже не
на этакую, а
на ту, где собой торгуют…
— Да, да, — говорила она,
схватив его за руки, — я знаю… Ты не давай отцу… Они уйдут зря… Не можешь
на год, дай
на полгода. Только
на полгода, Ника. До
лета. Взять сиделку
на те часы, когда меня нет. Консерватория или уроки…
на все это… я сосчитала… не больше как сто пятьдесят рублей. Расход
на лекарство… доктора. Дай хоть по сту рублей
на месяц, Ника! Через полгода я буду знать…
Датчанка хорошо поняла волю его и вытянулась, как выезженная верховая лошадь; карла скок
на нее, схватился одной рукой за шею, как за гриву, а другой бросил кусок мяса за ворота; собака туда ж,
схватила кусок и, взметая пылью снег из-под ног,
лётом помчала своего седока прямо к Летнему дворцу, который был не далее ста сажен от дома Щурхова.