Неточные совпадения
Но говорить он не мог, в
горле шевелился горячий
сухой ком, мешая дышать; мешала и Марина, заклеивая ранку на щеке круглым кусочком пластыря. Самгин оттолкнул ее, вскочил на ноги, — ему хотелось кричать, он боялся, что зарыдает, как женщина. Шагая по комнате, он слышал...
На одной лежит каторжный из Дуэ, с перерезанным
горлом; рана в полвершка длины,
сухая, зияющая; слышно, как сипит воздух.
Работы у «убитых коломенок» было по
горло. Мужики вытаскивали из воды кули с разбухшим зерном, а бабы расшивали кули и рассыпали зерно на берегу, чтобы его охватывало ветром и
сушило солнышком. Но зерно уже осолодело и от него несло затхлым духом. Мыс сразу оживился. Бойкие заводские бабы работали с песнями, точно на помочи. Конечно, в первую голову везде пошла развертная солдатка Аннушка, а за ней Наташка. Они и работали везде рядом, как привыкли на фабрике.
А оно росло и поднималось к
горлу, наполняло рот
сухой горечью, ей нестерпимо захотелось обернуться, взглянуть еще раз.
Сухое, громкое рыдание перехватило ей
горло, она поборола его и, приблизив к лицу матери свое лицо, смягченное нежным, грустным чувством, помолодившим ее, продолжала быстрым шепотом, рыдая без слез...
Даже длинный американец, с
сухим лицом и рыжей бородой в виде лопатки, человек в очень потертом клетчатом костюме, на высохшем и морщинистом лице которого никогда не видно было даже подобия улыбки, теперь делал какие-то невероятные гримасы, как будто хватил нечаянно уксусу, и из его
горла вылетало что-то такое, как будто он сильно заикался.
Общество садилось за столы, гремя придвигаемыми стульями… Бобров продолжал стоять на том самом месте, где его покинула Нина. Чувства унижения, обиды и безнадежной, отчаянной тоски попеременно терзали его. Слез не было, но что-то жгучее щипало глаза, и в
горле стоял
сухой и колючий клубок… Музыка продолжала болезненно и однообразно отзываться в его голове.
Потом являлась Александра Викторовна Травкина с мужем, — высокая, тонкая, рыжая, она часто сморкалась так странно, точно коленкор рвали. А муж её говорил шёпотом, — у него болело
горло, — но говорил неустанно, и во рту у него точно
сухая солома шуршала. Был он человек зажиточный, служил по акцизу, состоял членом правления в каком-то благотворительном обществе, и оба они с женой постоянно ругали бедных, обвиняли их во лжи, в жадности, в непочтительности к людям, которые желают им добра…
Ночью Евсею приснилось, что его двоюродный брат Мишка сел ему на грудь, схватил за
горло и душит… Он проснулся и услыхал в комнате Петра его сердитый,
сухой голос...
Прохор. Виноват. По линии выпивки, а также игры в преферанс — почти непобедим, но к пению — не приспособлен природой. Душа — мягкая, а
горло —
сухое, хрустит. Пятеркин — ступай вон, бездарная личность, не понравились мы! Рашель, идем ко мне, я тебе коллекцию замков покажу.
В его разгоряченном, взволнованном и подавленном уме лицо матери представлялось таким бледным и болезненным, гимназия — таким неуютным и суровым местом, а он сам — таким несчастным, заброшенным мальчиком, что Буланин, прижавшись крепко ртом к подушке, заплакал жгучими, отчаянными слезами, от которых вздрагивала его узкая железная кровать, а в
горле стоял какой-то
сухой колючий клубок…
Фельдшер успел вовремя ухватиться за настилку и выкарабкаться почти
сухим. Но Астреин по
горло погрузился в воду. Он достал ногами дно, здесь было вовсе не глубоко, но течение с такой силой тянуло его под мост, что он едва-едва успел уцепиться за столб. Лодка, переполнившись водою, перевернулась вверх дном, легко скользнула в пролет и на той стороне моста сейчас же запуталась в кустах. Фельдшер стоял наверху и хохотал во все
горло.
Мать трясётся вся, растирает руками больное
горло, смотрит в угол на иконы, и снова шелестят
сухие жуткие слова...
Одни куры, не боясь жары, кое-как убивали время, разгребая лапами
сухую землю против кухонного крыльца, в которой, как они отлично знали, не было уже ни одного зернышка; да и то петуху, должно быть, приходилось плохо, потому что иногда он принимал глупый вид и во все
горло кричал: «какой ска-ан-да-ал!!»
Потом
сухая, костлявая рука призрака, откинет полог, вцепится мне в
горло и задушит меня.
— Давно уж я не ела ничего горячего…Ты не можешь вообразить себе, папа, как у меня пересохло в
горле от
сухого хлеба и копченой колбасы! Если бы судьба предложила сегодня мне в подарок что-нибудь на выбор: десять лет лишних жизни или чашку бульона, — я, не задумываясь, выбрала бы второе.
— Это ты правильно, стою я им как
сухая ложка поперек
горла.