Неточные совпадения
Все
признавали, от мелкого торговца до губернского начальства, что нет такой силы, которая бы заставила
судью покривить душою против совести и закона, но… и при этом находили, что если бы
судья вдобавок принимал умеренные «благодарности», то было бы понятнее, проще и вообще «более по — людски»…
Я не
признаю судей над собою и знаю, что я теперь вне всякой власти суда.
Но,
признавая пагубные последствия наших необдуманных начинаний, я не могу не надеяться на того
судью, который судит не по тому, что делаютслабые, слепые смертные, а по тому, что хотятони делать.
— Э, чепуху вы говорите, Ромашов, — перебил его Веткин. — Вы потребуете удовлетворения, а он скажет: «Нет… э-э-э… я, знаете ли, вээбще… э-э… не
признаю дуэли. Я противник кровопролития… И кроме того, э-э… у нас есть мировой
судья…» Вот и ходите тогда всю жизнь с битой мордой.
Мы
признаем только одного царя и законодателя, только одного
судью и правителя над человечеством.
И потому не можешь ты не задуматься над твоим положением землевладельца, купца,
судьи, императора, президента, министра, священника, солдата — связанным с угнетениями, насилиями, обманами, истязаниями и убийствами, и не
признать незаконности их.
— Быть вашим
судьей!.. — повторил тот хоть и комически, но не без некоторого, кажется, чувства самодовольства. — Прежде всего-с я желал бы знать, что
признает ли, например, Елена Николаевна некоторое нравственное право за мотивами, побуждающими князя известным образом действовать и чувствовать?
— Мать мою взорвала такая иезуитская двуличность; она забыла предостережение Бениса и весьма горячо и неосторожно высказала свое удивление, «что г. Камашев хвалит ее сына, тогда как с самого его вступления он постоянно преследовал бедного мальчика всякими пустыми придирками, незаслуженными выговорами и насмешками, надавал ему разных обидных прозвищ: плаксы, матушкина сынка и проч., которые, разумеется, повторялись всеми учениками; что такое несправедливое гонение г. главного надзирателя было единственною причиною, почему обыкновенная тоска дитяти, разлученного с семейством, превратилась в болезнь, которая угрожает печальными последствиями; что она
признает г. главного надзирателя личным своим врагом, который присвоивает себе власть, ему не принадлежащую, который хотел выгнать ее из больницы, несмотря на позволение директора, и что г. Камашев, как человек пристрастный, не может быть
судьей в этом деле».
В этом горько плачущем и сквозь слезы улыбающемся человеке никто не
признал бы холодного и надменного, усталого и дерзкого Вернера — ни
судьи, ни товарищи, ни он сам.
— Постой, — перебил он меня наконец. — Думаешь, я не сужден? Сужден, как же! Безо всякого преступления судебною палатою сужден. Не
признаю я ихнего… Ну, все же — судили. Вот набольший-то
судья и говорит мне: «Не найдено твоей вины ни в чем. Расступитесь, стража!.. От суда-следствия оправлен». Ну, думаю, вот меня на волю выпихнут, вот выпихнут… А они тихим-то судом эвона выпихнули куда!
— Может быть. Вы
признали меня непогрешающим
судьей — ваше дело верить. Ну, как я теперь вам докажу, что двадцать лет тому назад я видел великую актрису, что я тогда рыдал от «Сороки-воровки» [Историческая мелодрама (1815) Л.-Ш. Кенье и д’Обиньи.] и что все это было в маленьком городке?
Что мне теперь ваши законы? К чему мне ваши обычаи, ваши нравы, ваша жизнь, ваше государство, ваша вера? Пусть судит меня ваш
судья, пусть приведут меня в суд, в ваш гласный суд, и я скажу, что я не
признаю ничего.
Судья крикнет: «Молчите, офицер!» А я закричу ему: «Где у тебя теперь такая сила, чтобы я послушался? Зачем мрачная косность разбила то, что всего дороже? Зачем мне теперь ваши законы? Я отделюсь». О, мне всё равно!
Иначе и быть не может: если б он говорил правду, он тем самым
признавал бы над собою их власть; если б он их не обкрадывал (заметьте, что со стороны крестьянина считают покражею утайку части произведений собственного труда), он тем самым
признавал бы законность их требований, права помещиков и справедливость
судей.
Как и ожидал Толпенников, съезд отменяет приговор
судьи и
признает г-жу фон-Брезе по суду оправданной. Генерал важно пожимает руку защитника.
Они пошли в конюшню. Бауакас сейчас же промеж других двадцати лошадей показал на свою. Потом
судья вызвал калеку в конюшню и тоже велел ему указать на лошадь. Калека
признал лошадь и показал ее. Тогда
судья сел на свое место и сказал Бауакасу...
— Обвиняемый! — обратился главный
судья к убийце. — Суд
признал тебя виновным в убийстве доктора такого-то и приговорил тебя к…
Его рассудочная критика догматического богословия неотразима, если
признать здесь рассудок высшим
судьей, но обращается в прискорбное недоразумение, если эту посылку отвергнуть.
Оскорбленный подал жалобу в трибунал, но польские
судьи, постоянно отличавшиеся не только подкупностию, но и бескорыстною подлостию перед магнатами, не
признали Радзивила виновным.
— Сгоревший дом и имущество стоили вдвое, чем то, что я получил из страхового общества, но я считал и считаю это для себя возмездием за то, что я погубил привязавшуюся ко мне молодую женщину, от которой отделяла меня неравность общественного положения и воспитания. Настоящий суд надо мной тяжел мне, но не как суд, могущий лишить меня доброго имени и
признать поджигателем — я глубоко убежден, что на это не поднимется рука
судей совести — а как воспоминание о покойной, так трагически покончившей с собою.
Николай Леопольдович пробыл с ними три дня, взяв с Василия Васильевича удостоверение, что он
признает правильным все предшествующие его распоряжения и подтверждает его полномочие, выраженное в доверенности, на залог имения в той сумме, в какой ему заблагорассудится. Подпись Луганского на этом удостоверении засвидетельствовал, как мировой
судья, Петр Петрович Царевский.
Начальниками же своими крестьянин
признает, кроме сотского, старосты, старшины и писаря, и урядника и станового, и исправника, и страхового агента, и землемера, и посредника по размежеванию, и ветеринара, и его фельдшера, и доктора, и священника, и
судью, и следователя, и всякого чиновника, и даже помещика, всякого господина, потому что по опыту знает, что всякий такой господин может сделать с ним всё, что хочет.
И я читаю всё учение, читаю эти слова: не судите, и не будете судимы, не осуждайте, и не будете осуждены, прощайте, и будете прощены,
признаю, что это слово бога, и говорю, что это значит то, что не надо заниматься сплетнями и злословием, и продолжаю считать суды христианским учреждением и себя
судьей и христианином.
Я проклинал моих
судей и грозил им беспощадной местью, наконец всю человеческую жизнь, весь мир, даже небо я стал
признавать одной огромной несправедливостью, насмешкою и глумлением.
Судьи присаживаются и тотчас же встают, и председатель, не глядя на подсудимого, ровным, спокойным голосом объявляет решение суда: подсудимый, тот человек, который три года страдал из-за того, чтобы не
признавать себя солдатом, во-первых, лишается военного звания и каких-то прав состояния и преимуществ и присуждается к арестантским ротам на 4 года.