Неточные совпадения
— Самоубийство есть самый великий грех человеческий, — ответил он,
вздохнув, — но
судья тут — един лишь Господь, ибо ему лишь известно все, всякий предел и всякая мера. Нам же беспременно надо молиться о таковом грешнике. Каждый раз, как услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего грешника умиленно; хотя бы только воздохни о нем к Богу; даже хотя бы ты и не знал его вовсе, — тем доходнее твоя молитва будет о нем.
— Перед вами суд, а не защита! — сердито и громко заметил ему
судья с больным лицом. По выражению лица Андрея мать видела, что он хочет дурить, усы у него дрожали, в глазах светилась хитрая кошачья ласка, знакомая ей. Он крепко потер голову длинной рукой и
вздохнул. — Разве ж? — сказал он, покачивая головой. — Я думаю — вы не
судьи, а только защитники…
Стоя боком к
судьям, повернув к ним голову, опираясь локтем на конторку, прокурор
вздохнул и, отрывисто взмахивая в воздухе правой рукой, заговорил.
— Я говорю:
судьи — дети! — повторила она,
вздыхая. Тогда он заговорил о чем-то быстро и сердито, но слова его вились вокруг, не задевая мать.
Калинович
вздохнул свободнее, но заснуть все-таки не мог. Все время лежавший с закрытыми глазами почтмейстер сначала принялся болезненно стонать, потом бредить, произнося: «Пришел… пришел… пришел!..» и, наконец, вдруг вскрикнув: «Пришел!» — проснулся, вероятно, и, проговоря: «О господи помилуй!», затих на время. Исправник и
судья тоже стали похрапывать негромко, но зато постоянно и как бы соревнуя друг другу.
— Конечно, — сказал Кожемякин, легко
вздохнув, — какой я
судья людям?
— Но, Дэзи, — умоляюще
вздохнул Товаль, — чем же я виноват, что
судья — здесь?!
— Да, не удовлетворил меня Петербург, — говорил он с расстановкою,
вздыхая. — Обещают много, но ничего определенного. Да, дорогая моя. Был я мировым
судьей, непременным членом, председателем мирового съезда, наконец, советником губернского правления; кажется, послужил отечеству и имею право на внимание, но вот вам: никак не могу добиться, чтобы меня перевели в другой город…
Головин
вздохнул, потянулся, еще раза два взглянул в окно, но там стояла уже холодная ночная тьма; и, продолжая пощипывать бородку, он начал с детским любопытством разглядывать
судей, солдат с ружьями, улыбнулся Тане Ковальчук.
— Бог
судья Августу! — говорил Петр, тяжело
вздыхая.