Неточные совпадения
Еще падет обвинение на автора со стороны так называемых патриотов, которые спокойно сидят себе по углам и занимаются совершенно посторонними делами, накопляют себе капитальцы, устроивая
судьбу свою на счет других; но как только случится что-нибудь, по мненью их, оскорбительное для
отечества, появится какая-нибудь книга, в которой скажется иногда горькая правда, они выбегут со всех углов, как пауки, увидевшие, что запуталась в паутину муха, и подымут вдруг крики: «Да хорошо ли выводить это на свет, провозглашать об этом?
Так же, как Харламов, он «пораженец», враг войны, человек равнодушный к
судьбе своего
отечества, а
судьба эта решается на фронтах.
—
Отечество в опасности, — вот о чем нужно кричать с утра до вечера, — предложил он и продолжал говорить, легко находя интересные сочетания слов. —
Отечество в опасности, потому что народ не любит его и не хочет защищать. Мы искусно писали о народе, задушевно говорили о нем, но мы плохо знали его и узнаем только сейчас, когда он мстит
отечеству равнодушием к
судьбе его.
Там действительно были минуты, когда
отечеству грозила непосредственная опасность и французы переживали страх за
судьбу своей родины.
Мы, русские, вдохновлены великой и справедливой войной, но мы не пережили еще непосредственного страха за
судьбу родины, у нас не было такого чувства, что
отечество в опасности.
Папа Порфирия Петровича был сельский пономарь; maman — пономарица. Несомненно, что герою нашему предстояла самая скромная будущность, если б не одно обстоятельство. Известно, что в древние времена по селам и весям нашего обширного
отечества разъезжали благодетельные гении, которые замечали природные способности и необыкновенное остроумие мальчиков и затем, по влечению своих добрых сердец, усердно занимались устройством
судеб их.
Всю дорогу я с этими своими с новыми господами все на козлах на тарантасе, до самой Пензы едучи, сидел и думал: хорошо ли же это я сделал, что я офицера бил? ведь он присягу принимал, и на войне с саблею
отечество защищает, и сам государь ему, по его чину, может быть, «вы» говорит, а я, дурак, его так обидел!.. А потом это передумаю, начну другое думать: куда теперь меня еще
судьба определит; а в Пензе тогда была ярмарка, и улан мне говорит...
Только спят они и видят во сне все трое один и тот же ряд картин, прообразующих будущие
судьбы их нового
отечества.
— Общественная жизнь, это очень важно, потому что в развитии народа, в
судьбах, так сказать,
отечества…
Несчастный вождь! как ярко просиял
Восход его шумящей, бурной жизни.
Я радуюсь, великородный витязь,
Что кровь его с
отечеством мирится.
Вины отцов не должно вспоминать;
Мир гробу их! приближься, Курбский. Руку!
— Не странно ли? сын Курбского ведет
На трон, кого? да — сына Иоанна…
Всё за меня: и люди и
судьба. —
Ты кто такой?
Уж на что равнодушны дамочки к
судьбам своей родины, но и те волновались и рассказывали что-то чрезвычайное: вот, мол, какое у нас нынче
отечество!
— Тем лучше! Там должна решиться
судьба нашего
отечества, и если я не увижу гибели всех французов, то по крайней мере умру на развалинах Москвы.
Теперь лишь жить он начинает!
Исчез бича всегдашний страх!
Как немощию удрученный,
Весны дыханьем облегченный,
Усмешку кажет на устах,
Усмешкою так растворилось
Угрюмо ратая чело,
Так радостию оживилось
В нем сердце. —
Миновалось зло,
Которо тяжкою
судьбоюВеками видел над главою:
Свободный хлебопашец он,
Свободен в ремесле полезном,
И сын в
отечестве любезном:
Его под кров приял закон.
«В настоящее время, полное радостных и благодатных надежд, когда отрадно восходит на нашем гражданском горизонте прекрасная заря светлого будущего, когда мудрые предначинания повсюду представляют новые залоги народного благоденствия, — каждый день, каждый час, каждое мгновение этого великого движения имеет глубоко знаменательный смысл в великой книге великих
судеб нашего великого
отечества, нашей родной России.
— Граждане толпились вокруг дома Борецких: напрасно воины хотели удалить их, но вдруг раздался звон колокольный во всех пяти концах, и народ, всегда любопытный, забыл на время
судьбу Марфы: он спешил навстречу к Иоанну, который с величием и торжеством въезжал в Новгород, под сению хоругви
отечества, среди легионов многочисленных, в венце Мономаха и с мечом в руке.
Этот скверный анекдот случился именно в то самое время, когда началось с такою неудержимою силою и с таким трогательно-наивным порывом возрождение нашего любезного
отечества и стремление всех доблестных сынов его к новым
судьбам и надеждам.
Равнодушие к
судьбам своего
отечества, к тому, что делалось в Крыму, да и во время севастопольской осады, держалось и в студенчестве.
Полвека и даже больше проходит в моей памяти, когда я сближаю те личности и фигуры, которые все уже кончили жизнь: иные — на каторге, другие — на чужбине.
Судьба их была разная: одни умирали в Сибири колодниками (как, например, М.Л.Михайлов); а другие не были даже беглецами, изгнанниками (как Г.Н.Вырубов), но все-таки доживали вне
отечества, превратившись в «граждан» чужой страны, хотя и по собственному выбору и желанию, без всякой кары со стороны русского правительства.
— Я тебе говорю не любезность, а правду… Правду буду говорить и дальше… Как отец, ты имеешь право распоряжаться
судьбой твоего сына, но, как умный человек, ты же должен подчиняться его наклонностям… Как верный сын
отечества и верный слуга царевый, ты обязан способствовать развитию необыкновенных способностей мальчика, хотя бы оно было противно твоим планам и желаниям… Твой сын будет великим полководцем.
— То же ли ты скажешь, молодой неопытный упрямец, напитанный героизмом скандинавского рыцаря, когда узнаешь, что с
судьбой твоего
отечества я устраиваю твое собственное счастие? Спрашиваю тебя: любишь ли ты еще Луизу Зегевольд?
Слезы неподдельного восторга всегда катились из глаз графа Аракчеева, когда он повторял эти слова великого князя. Со вступлением его на престол, Алексей Андреевич видел возможность для себя удалиться от дел —
судьба горячо любимого им
отечества была, по его мнению, в надежных руках.
Отечество мое предано было своей несчастной
судьбе: я хотел спасти его от совершенной гибели.
Всемогущим
Словом сенат покорять, бороться с
судьбою, обилье
Щедрою сыпать рукой на цветущую область и в громких
Плесках
отечества жизнь свою слышать — то рок запретил им...
Не знаю вперед
судьбы своего
отечества: может статься, ваша политика доставит ему счастие, которого истинно ему желаю.
Долго искал я средств, как утолить жажду моей души; мне встретился один человек… он предложил мне средство… дал моим устам коснуться милостивой руки, в которой заключена
судьба моя, поднял края завесы, скрывающей мое
отечество, — и я спешил ухватиться за то, что мне было предложено.
С самого вступления нашего на всероссийский престол непрестанно мы чувствуем себя обязанными перед Вседержителем Богом, чтобы не только во дни наши охранять и возвышать благоденствие возлюбленного нами
отечества и народа, но желая предуготовить и обеспечить их спокойствие и благосостояние после нас, чрез ясное и точное указание преемника нашего сообразно с правами нашего императорского дома и с пользами империи, мы не могли, подобно предшественникам нашим, рано провозгласить его по имени, оставаясь в ожидании, будет ли благоугодно неведомым
судьбам Божьим даровать нам наследника в прямой линии.
Последний Новик кончил свое повествование признанием, что он изнемог под усиленными ударами
судьбы, и просьбою к своим соотечественникам помолиться о спасении его души. Повествование было адресовано на имя князя Вадбольского, как человека, принимавшего в нем, по-видимому, сильное участие, — человека, от которого, за услугу свою под Гуммельсгофом, ожидает он ходатайства за него у
отечества.
Таков был молодой новгородец, волею
судеб нашедший себе второе
отечество в Ливонии и вторую семью в лице старика фон-Ферзсна и его дочери.
В противоположность брату, князь держался вдали от придворной жизни, насколько, конечно, позволяло ему его положение, и лишь несомненно сознаваемая им польза его вмешательства или участия в
судьбах любимого им
отечества заставляла его с энергией браться за ратное или думское дело, по усмотрению государя.
— Славь Бога, — крикнул он ей, скрежеща зубами от ярости, — что ты далеко каркаешь от меня и руки мои не достигнут тебя, гордись и тем, что дозволяет честное собрание наше осквернять тебе это священное место, с которого справедливая
судьба скоро закинет тебя прямо на костер. Товарищи и братия мои, взгляните на эту гордую бабу. Кто окружает ее? Пришельцы, иноземцы, еретики. Кто внимает ей? Подкупные шатуны, сор нашего
отечества.
Таков был молодой новгородец, волею
судеб нашедший себе второе
отечество в Ливонии и вторую семью в лице старика фон Ферзена и его дочери.
Они видят, что Карл явно пожертвовал
отечеством их своенравному героизму; но предпочитают остаться верными законному правительству и предоставляют жестокостям войны решить
судьбу их и выбор нового владыки.
— Каких лучше доказательств нужно тебе, неверующий, как не признание самого отца? Князь Вадбольский, по дружбе своей ко мне, давал мне читать завещание. Видя, что оно имело к тебе несомнительные отношения, я сделал из него выписку. Вот она, — присовокупил Паткуль, вынув из камзола бумагу и подав ее Владимиру, — прочти ее и удостоверься, что
судьба, лишив тебя
отечества и отца, возвращает тебе первое, благородное имя и мать, которой ты можешь быть еще подпорою и утешителем.
Здесь колыбель нашей воинской славы, нашей торговли и силы; здесь русский воин положил на грудь свою первое крестное знамение за первую победу, дарованную ему Богом над образованным европейским солдатом; отсюда дивная своею
судьбою и достойная этой
судьбы жена, неразлучная подруга образователя нашего
отечества и спасительница нашего величия на берегах Прута [Автор имеет в виду вторую жену Петра I — будущую императрицу Екатерину I (1684–1727), принимавшую участие в Прутском походе 1711 г.
— О, я уже не несчастлив, — возразил король, — потому что
судьба моего
отечества зависит от Суворова.
— Славь Бога, — крикнул он ей, скрежеща зубами от ярости, — что ты далеко каркаешь от меня и руки мои не достигнут тебя, гордись и тем, что дозволяет честное собрание наше осквернять тебе это священное место, с которого справедливая
судьба скоро закинет тебя прямо на костер. Товарищи и братья мои, взгляните на эту гордую бабу. Кто окружает ее?.. Пришельцы, иноземцы, еретики… Кто внимает ей? Подкупные шатуны, сор нашего
отечества.
Какая
судьба постигнет его
отечество?
Он вспомнил, кроме этого, другой образ, образ, виденный им недавно в Петергофе, лучезарный образ величественной, гениальной женщины, в руках которой находилась
судьбы России и милостивая улыбка которой была, быть может, для него преддверием почестей, славы, кипучей деятельности на пользу дорогого
отечества, возвышения к ступеням трона великой монархини.
Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то, что плохой, но дрянной, и ему отдали
судьбу всего нашего
Отечества…