Неточные совпадения
Привычка усладила горе,
Не отразимое ничем;
Открытие большое вскоре
Ее утешило совсем:
Она меж делом и досугом
Открыла тайну, как супругом
Самодержавно управлять,
И всё тогда пошло на стать.
Она езжала по работам,
Солила на зиму грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила в баню по
субботам,
Служанок била осердясь —
Всё это мужа не спросясь.
Поведение дворника особенно удивляло Самгина: каждую
субботу и по воскресеньям человек этот
ходил в церковь, и вот радуется, что мог безнаказанно убить. Николая похваливали, хлопали по плечу, — он ухмылялся и взвизгивал...
— Да нет их дома-то теперь, — твердила она, — вы лучше завтра опять пожалуйте: завтра
суббота, они в присутствие не
ходят…
Овсяников всегда спал после обеда,
ходил в баню по
субботам, читал одни духовные книги (причем с важностью надевал на нос круглые серебряные очки), вставал и ложился рано.
— Покойников во всяк час видеть можно, — с уверенностью подхватил Ильюшка, который, сколько я мог заметить, лучше других знал все сельские поверья… — Но а в родительскую
субботу ты можешь и живого увидеть, за кем, то есть, в том году очередь помирать. Стоит только ночью сесть на паперть на церковную да все на дорогу глядеть. Те и пойдут мимо тебя по дороге, кому, то есть, умирать в том году. Вот у нас в прошлом году баба Ульяна на паперть
ходила.
По
субботам члены «Русского гимнастического общества» из дома Редлиха на Страстном бульваре после вечерних классов имели обычай
ходить в ближайшие Сандуновские бани, а я всегда шел в Палашовские, рядом с номерами «Англия», где я жил.
Нередко какой-нибудь пятнадцатилетний пузырь, которому только впору играть в лапту или уписывать жадно гречневую кашу с молоком, рассказывал, начитавшись, конечно, кой-каких романишек, о том, что теперь каждую
субботу, когда отпуск, он
ходит к одной красивой вдове миллионерше, и о том, как она страстно в него влюблена, и как около их ложа всегда стоят фрукты и драгоценное вино, и как она любит его неистово и страстно.
— Нет. Завтра
схожу. Ведь вот завтра
суббота…
Юнкера старшего класса уже успели разобрать, по присланному из Петербурга списку, двести офицерских вакансий в двухстах различных полках. По
субботам они
ходили в город к военным портным примерить в последний раз мундир, сюртук или пальто и ежедневно, с часа на час, лихорадочно ждали заветной телеграммы, в которой сам государь император поздравит их с производством в офицеры.
Каждую среду на полдня и каждую
субботу до вечера воскресенья юнкера
ходили в отпуск.
Псевдоним очень остроумный и правдивый, так как в фельетонах участвовало несколько человек, а Лукин собирал весь этот материал в фельетон, который выходил в Петербурге по
субботам. Не знаю, как платил Нотович, но я от Лукина получал 5 копеек за строчку и много зарабатывал, так как чуть не ежедневно давал заметки, которые нельзя было печатать в Москве, а в «Новостях» они
проходили.
Совершить прием Сусанны Николаевны в ложу между моими кузьмищевскими масонами положено было в половине филипповского поста, и посвящение это произошло гораздо торжественнее, чем предполагалось. Часов в десять вечера в одну из
суббот Сусанна Николаевна должна была доехать на лошади, заложенной в одиночку, вместе с своим поручителем Сверстовым до церкви, отстоящей от дому, по крайней мере, в полуверсте. Однако,
сойдя с лестницы, Сусанна Николаевна объявила решительным голосом, что она желает идти пешком.
«В
субботу приобщаться будем — надо на могилку к покойной маменьке проститься
сходить!» — вдруг мелькнуло у него в голове.
Накануне каждой
субботы, в пятницу вечером, в нашу казарму нарочно
ходили из других казарм посмотреть, как Исай Фомич будет справлять свой шабаш.
По
субботам он
ходил под конвоем в свою городскую молельню (что дозволяется законами) и жил совершенно припеваючи, с нетерпением, впрочем, ожидая выжить свой двенадцатилетний срок, чтоб «зениться».
Работы у меня было много: я исполнял обязанности горничной, по средам мыл пол в кухне, чистил самовар и медную посуду, по
субботам — мыл полы всей квартиры и обе лестницы. Колол и носил дрова для печей, мыл посуду, чистил овощи,
ходил с хозяйкой по базару, таская за нею корзину с покупками, бегал в лавочку, в аптеку.
Но я обязан был
ходить в церковь: по
субботам — ко всенощной, по праздникам — к поздней обедне.
— Ну, вот. Она пошла на фабрику к мистеру Бэркли. А мистер Бэркли говорит: «Хорошо. Еврейки работают не хуже других. Я могу принимать еврейку. Но только я не могу, чтобы у меня станок стоял пустой в
субботу. Это не платит. Ты должна
ходить и в
субботу…»
Евгеньины речи против его речей — просто детские, он же прощупал людей умом своим до глубины. От этого, видно, когда он говорит слова суровые, — глаза его глядят отечески печально и ласково. Странно мне, что к попу он не
ходит, да и поп за всё время только дважды был у него; оба раза по
субботам, после всенощной, и они сидели почти до света, ведя беседу о разуме, душе и боге.
Ариша
ходила всю неделю с опухшими красными глазами, а когда в
субботу вечером с прииска приехал Михалко — она лежала в своей каморке совсем больная.
Прошла неделя со дня этой встречи. В
субботу — тогда по
субботам спектаклей не было — мы репетировали «Царя Бориса», так как приехал В.В. Чарский, который должен был чередоваться с М.И. Писаревым.
— Постой-ка!.. Ведь это, никак, придется близко святой?.. Ну так и есть!.. Мне сказывала мамушка Власьевна, что в
субботу на Фомино воскресенье ей что-то ночью не послалось; вот она перед светом слышит, что вдруг прискакали на боярский двор; подошла к окну, глядь: сидит кто-то в телеге, руки скручены назад, рот завязан;
прошло так около часу, вышел из хором боярский стремянный, Омляш, сел на телегу подле этого горемыки, да и по всем по трем.
По
субботам и воскресеньям он
ходил в церковь.
В безлунную ночь страстной
субботы по окраинам города, в узких щелях улиц медленно
ходит женщина в черном плаще, лицо ее прикрыто капюшоном и не видно, обильные складки широкого плаща делают ее огромной, идет она молча и кажется немым воплощением неисчерпаемой скорби.
Жадов. Ничего… ничего… легко… легко… все легко на свете. Только надобно, чтоб не напоминало ничто! Это просто сделать! Это я сделаю… буду сторониться, прятаться от своих прежних товарищей… не буду
ходить туда, где говорят про честность, про святость долга… целую неделю работать, а в пятницу на
субботу собирать разных Белогубовых и пьянствовать на наворованные деньги, как разбойники… да, да… А там и привыкнешь…
По
субботам Червев аккуратно
ходил в губернский город, где оставалась его жена и сын, обучавшийся в гимназии.
А когда к ним перестали
ходить, — когда был этот ужасный вечер, эта несчастная
суббота, в которую никто не явился? Выскочивший из связи времен — как ярко помнится этот вечер со всеми его маленькими подробностями, вплоть до лампы, которая чуть-чуть не начала коптить.
В
субботу утром под весенним и радостным дождем
ходил в аптекарский магазин Малчевского — купить йодоформу, бинтов и других перевязочных средств: знал Саша, что Колесников об этом не позаботится.
В
субботу мне понадобилось встать поранее и
сойти вниз.
По
субботам он
ходил в баню, а по воскресениям молился усердно и вежливо, то есть прямо от своего лица ни о чем просить не дерзал, а искал посредства просиявших угодников; но и тем не докучал с пустыми руками, а приносил во храм дары и жертвы: пелены, ризы, свечи и курения.
Вообще дни учения для него
проходили скоро и приятно; но когда наставала
суббота и все товарищи его спешили домой к родным, тогда Алеша горько чувствовал свое одиночество.
По
субботам Пустовалов и она
ходили ко всенощной, в праздники к ранней обедне и, возвращаясь из церкви, шли рядышком, с умиленными лицами, от обоих хорошо пахло, и ее шелковое платье приятно шумело; а дома пили чай со сдобным хлебом и с разными вареньями, потом кушали пирог.
От малого до большого, что в неделю заработал, то на праздник в харчевне и спустил; а тепериче, если взять и другую линию: портной, сапожник и гравировщик, — у нас считается на что есть хуже из всех: у них, с позволенья сказать, зимой, в
субботу, в баню надобно
сходить, так старший подмастерье выпросит у дворника рукавицы, наденет их, вместо сапог, на ноги да так и отваляет, а и по этому делу выходят в люди…
Прогуляв деньги, лошадей да коров спустил, потом из дому помаленьку стал продавать, да года два только и дела делал, что с базара на базар ездил: по
субботам в Городец, по воскресеньям в Катунки, по понедельникам в Пучеж, — так целую неделю, бывало, и разъезжает, а неделя
прошла, другая пришла, опять за те же разъезды.
Как родного сына, холила и лелеяла «Микитушку» Татьяна Андревна, за всем у него приглядывала, обо всем печаловалась, каждый день от него допытывалась: где был вчера, что делал, кого видел,
ходил ли в
субботу в баню, в воскресенье за часы на Рогожское аль к кому из знакомых в моленну, не оскоромился ль грехом в середу аль в пятницу, не воруют ли у него на квартире сахар, не подменивают ли в портомойне белье, не надо ль чего заштопать, нет ли прорешки на шубе аль на другой одеже какой.
Последний вечер провели в церкви… Была
суббота.
Ходили ко всенощной.
Прошло две недели. Была
суббота. Андрей Иванович воротился после шабаша прямо домой и принес Александре Михайловне весь заработок. Уж вторую неделю он приносил домой деньги целиком до последней копейки.
Приезжали три доктора, советовались, потом уехали. День был длинный, неимоверно длинный, потом наступила и долго-долго
проходила ночь, а под утро, в
субботу, к старухе, которая лежала в гостиной на диване, подошел келейник и попросил ее
сходить в спальню: преосвященный приказал долго жить.
И вся программа ее жизни состояла в репетициях, спектаклях, приеме гостей, работе над ролями, изредка прогулке. По
субботам и воскресеньям — Владимирская церковь, куда она
ходила ко всенощной и к обедне.
Оно началось в прошлую пятницу, и
прошли суббота, воскресенье, понедельник, вторник, среда, четверг, и вновь наступила пятница и
прошла — а оно все продолжается.
Раз вечером, в
субботу, сидел я один у себя в комнате — и вдруг начал сочинять стихи. Голова горела, слезы подступали к горлу, по телу пробегала дрожь. Я курил,
ходил по комнате, садился к столу, писал, опять
ходил. В конце концов написал вот что...
Старик мечтал, как купит на заработанные деньги гостинчиков для внучки, — башмаки и баранок, и сокрушался, что не поспеет домой к празднику: в
субботу кончит работу, а до дому идти два дня, — больше сорока верст в день не
пройти.
То же самое услышал он в
субботу, в одну, потом в другую… Целый месяц
ходил он к капитану, высиживал долгие часы в передней и вместо денег получал приглашение убираться к чёрту и прийти в
субботу. Но он не унывал, не роптал, а напротив… Он даже пополнел. Ему нравилось долгое ожидание в передней, «гони в шею» звучало в его ушах сладкой мелодией.
Поселясь в Кончанском, Александр Васильевич, всегда верный себе, не изменял прежнего образа жизни, не имел ни одного зеркала в доме, спал на сене, вставал в 2 часа пополуночи, окачивался летом и зимой водой со льдом, пил чай, обедал в 8 часов утра. После обеда отдыхал, в четыре часа снова пил чай и в 10 часов ложился спать. В знойный день он
ходил с открытой головой, по
субботам считал долгом париться в жарко натопленной бане.
А там у меня был двоюродный брат, который лудил посуду и делал жестянки. Понятно, я нанялся к нему в подмастерья, так как жить мне было нечем,
ходил я босиком и оборванный… Думал так, что днем буду работать, а ночью и по
субботам учиться. Я так и делал, но узнала полиция, что я без паспорта, и отправила меня по этапу назад к отцу…
31-го августа в
субботу, в доме Ростовых всё казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами
ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные вèрхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Что бы было, если бы люди поверили обязательности этих заповедей хоть так же твердо, как они поверили тому, что надо каждый день молиться, каждое воскресенье
ходить в церковь, каждую
субботу есть постное и каждый год говеть?