Неточные совпадения
«Уши надрать мальчишке», — решил он. Ему, кстати, пора было идти в
суд, он оделся, взял портфель и через две-три минуты
стоял перед мальчиком, удивленный и уже несколько охлажденный, — на смуглом лице брюнета весело блестели странно знакомые голубые глаза. Мальчик
стоял, опустив балалайку, держа ее за конец грифа и раскачивая, вблизи он оказался еще меньше ростом и тоньше. Так же, как солдаты, он смотрел на Самгина вопросительно, ожидающе.
Бедный член
суда, делать нечего, начал выкидывать свои развинченные ноги, а Марья,
стоя перед ним, твердо била трепака; хор продолжал петь (у них уж бубны и тарелки появились при этом...
Она не торопясь подошла к лавке и села, осторожно, медленно, точно боясь что-то порвать в себе. Память, разбуженная острым предчувствием беды, дважды поставила
перед нею этого человека — один раз в поле, за городом после побега Рыбина, другой — в
суде. Там рядом с ним
стоял тот околодочный, которому она ложно указала путь Рыбина. Ее знали, за нею следили — это было ясно.
Вечером в этот день его опять вызвали в
суд, но уже вместе с Николаевым. Оба врага
стояли перед столом почти рядом. Они ни разу не взглянули друг на друга, но каждый из них чувствовал на расстоянии настроение другого и напряженно волновался этим. Оба они упорно и неподвижно смотрели на председателя, когда он читал им решение
суда...
Вот вам тема — сопка с деревом,
А вы все о конституции…
Мы
стояли перед Зверевым
В ожидании экзекуции…
Ишь какими стали ярыми
Света
суд, законы правые!
А вот я вам циркулярами
Поселю в вас мысли здравые.
Есть вам тема — сопка с деревом:
Ни гугу про конституцию!..
Мы
стояли перед Зверевым
В ожидании экзекуции…
Игумен не отвечал. Он горестно
стоял перед Максимом. Неподвижно смотрели на них мрачные лики угодников. Грешники на картине Страшного
суда жалобно подымали руки к небу, но все молчало. Спокойствие церкви прерывали одни рыдания Максима, щебетанье ласточек под сводами да изредка полугромкое слово среди тихой молитвы, которую читал про себя игумен.
Она не встречала подобного человека: ее отец был старик умный, нежный, страстный и бескорыстный, но в то же время слабый, подчиненный тогдашним формам приличия, носивший на себе печать уклончивого, искательного чиновника, который, начав с канцелярского писца, дослужился до звания товарища наместника; здесь же
стоял перед ней старец необразованный, грубый по наружности, по слухам даже жестокий в гневе, но разумный, добрый, правдивый, непреклонный в своем светлом взгляде и честном
суде — человек, который не только поступал всегда прямо, но и говорил всегда правду.
Мы заняли стол
перед открытым окном, выходящим на Волгу, где в десять рядов
стояли суда с хлебом и сотни грузчиков с кулями и мешками быстро, как муравьи, сбегали по сходням, сверкая крюком, бежали обратно за новым грузом.
Это случилось как раз в то время, когда в церквах оканчивалась великопостная обедня и народ, выслушав покаянные молитвы, расходился
перед исповедью по домам, но множество людей по пути завернуло в сторону, чтобы
постоять на улице
перед дверями
суда, откуда должны будут выйти сыновья и мать.
— Да, брат… — продолжал землемер. — Не дай бог со мной связаться. Мало того, что разбойник без рук, без ног останется, но еще и
перед судом ответит… Мне все судьи и исправники знакомы. Человек я казенный, нужный… Я вот еду, а начальству известно… так и глядят, чтоб мне кто-нибудь худа не сделал. Везде по дороге за кустиками урядники да сотские понатыканы… По… по…
постой! — заорал вдруг землемер. — Куда же это ты въехал? Куда ты меня везешь?
В третий раз я присутствовал без слов при
суде над Акостой. Тут случилось маленькое происшествие, о котором не
стоило бы и говорить. Просто, когда вошел Бен-Акиба и все
перед ним встали, я, по ротозейству, продолжал сидеть. Но кто-то больно щипнул меня выше локтя и зашипел...
И все взгляды устремились на Макара, и он устыдился. Он почувствовал, что глаза его мутны и лицо темно, волосы и борода всклокочены, одежда изорвана. И хотя задолго до смерти он все собирался купить сапоги, чтобы явиться на
суд, как подобает настоящему крестьянину, но все пропивал деньги, и теперь
стоял перед Тойоном, как последний якут, в дрянных торбасишках… И он пожелал провалиться сквозь землю.
Да и задача-то у него удобопонятная, как говорит Шубин: «
Стоит только турок вытурить — велика штука!» И Инсаров знает притом, что он прав в своей деятельности, не только
перед собственною совестью, но и
перед людским
судом: его замыслы найдут сочувствие во всяком порядочном человеке.
Солнце давно уж играло золотистыми лучами по синеватой переливчатой ряби, что подернула широкое лоно Волги, и по желтым струям Оки, давно раздавались голоса на
судах, на пристани и на улицах людного города, а Патап Максимыч все
стоял на келейной молитве, все еще клал земные поклоны
перед ликом Спаса милостивого.
— Смерть все покрывает, — сказал брату Герасим Силыч. — На мертвых зла не держат, а кто станет держать, того Господь накажет. Марко Данилыч теперь
перед Божьим
судом стоит, а не
перед нашим земным, человеческим.
— С кем разговариваешь?!
Перед кем
стоишь?! Да ты, пуп моржовый, ума решился? Под
суд хочешь? С утра нализался?..