Неточные совпадения
Дошли до конца съезда.
На самом верху его, прислонясь к правому
откосу и начиная собою улицу,
стоял приземистый одноэтажный дом, окрашенный грязно-розовой краской, с нахлобученной низкой крышей и выпученными окнами. С улицы он показался мне большим, но внутри его, в маленьких полутемных комнатах, было тесно; везде, как
на пароходе перед пристанью, суетились сердитые люди, стаей вороватых воробьев метались ребятишки, и всюду
стоял едкий, незнакомый запах.
Кожин сам отворил и провел гостя не в избу, а в огород, где под березой,
на самом берегу озера, устроена была небольшая беседка. Мыльников даже обомлел, когда Кожин без всяких разговоров вытащил из кармана бутылку с водкой. Вот это называется ударить человека прямо между глаз… Да и место очень уж было хорошее. Берег спускался крутым
откосом, а за ним расстилалось озеро, горевшее
на солнце, как расплавленное. У самой воды
стояла каменная кожевня, в которой летом работы было совсем мало.
Из лагеря в город вела только одна дорога — через полотно железной дороги, которое в этом месте проходило в крутой и глубокой выемке. Ромашов по узкой, плотно утоптанной, почти отвесной тропинке быстро сбежал вниз и стал с трудом взбираться по другому
откосу. Еще с середины подъема он заметил, что кто-то
стоит наверху в кителе и в шинеле внакидку. Остановившись
на несколько секунд и прищурившись, он узнал Николаева.
Подойдя однажды к платформе, я увидел
на ней Урманова, Он
стоял на краю и смотрел по направлению к Москве. Полотно дороги лежало между
откосами насыпи, пустынное, с двумя парами рельсов и линией телеграфных столбов. Взгляд убегал далеко вперед, за этими суживающимися полосками, которые терялись вдали, и над ними вился тот дымок или туман, по которому узнается присутствие невидного большого и шумного города.
Подоспев
на голос роптавшего впотьмах незнакомца, Бенни и Ничипоренко разглядели мужика, который
стоял, упершись обеими ладонями в срезанную стену довольно высокого земляного
откоса и, изогнув
на бок голову, косился
на что-то через правое плечо. Он был пьян до такой степени, что едва
стоял на ногах и, вероятно, ничего не видел.
Лошади глубоко провалились в снег, но быстро и испуганно выкарабкались из него, усиленно мотая головами и храпя. Тотчас же копыта их застучали тверже. По легкому ходу полозьев Цирельман догадался, что сани въехали
на лед. Он не сводил глаз со светлой, черневшей своим
откосом на снегу плотины и все крепче впивался пальцами в поручни. Файбиш
стоял в санях и тоже глядел
на плотину. Его короткие руки дрожали от усилия, с которым он сдерживал рвавшихся вперед лошадей.
Похоронили Андрея Ивановича
на самом конце кладбища, в одном из последних разрядов. Был хмурый весенний день. В колеях дорог
стояла вода, по
откосам белел хрящеватый снег, покрытый грязным налетом, деревья были голы, мокрая буро-желтая трава покрывала склоны могил, в проходах гнили прошлогодние листья.
У
откоса стоит ржавая чугунная печка; вокруг нее подозрительно толкутся наши солдаты, поглядывают
на меня и посмеиваются.
Вечером
на небольшой станции опять скопилось много эшелонов. Я ходил по платформе. В голове
стояли рассказы встречных раненых, оживали и одевались плотью кровавые ужасы, творившиеся там. Было темно, по небу шли высокие тучи, порывами дул сильный, сухой ветер. Огромные сосны
на откосе глухо шумели под ветром, их стволы поскрипывали.
Я пробрался сквозь поток обозов.
На откосе дороги лежал солдат с мутными глазами и бледным, скорбным лицом. Возле него
стоял другой солдат с повязкою
на голове.
На откосе рощи, за канавою дороги, водоносы расположились
на отдых. Кувшины и бидоны, полные сверкающей водой, рядком
стояли на валу канавы, а ребята лежали под березами, сплетшись в одну огромную, живописную кучу. В зеленой тени сверкали золотистые, бронзовые и оливковые тела, яркими цветами пестрели женские косынки и блузки.
— Да
на чужой стороне живучѝ… — выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противуположного
откоса жаркие лучи солнца. Но под
откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой
стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.